Валентина Матвиенко — РБК: «Чиновники сейчас как за стеклом живут»

Валентина Матвиенко (Фото: Денис Вышинский​ / пресс-служба Совета Федерации)

Об амбициях и экономике

— Сейчас идет дискуссия относительно экономических итогов 2017 года. Ваше мнение: начался ли в стране экономический рост? Можно ли считать амбициозным прогноз правительства по экономическому росту на ближайшие три года, который обозначен в районе 2%?

— Уже можно подвести основные итоги года. Очевидно, что мы вышли из рецессии на траекторию роста. Можно спорить, будет рост ВВП порядка 2%, или немного меньше, или немного больше. Но то, что имеет место рост, очевидно. Кроме этого нужно сказать еще о целом ряде позитивных изменений, которые происходят в экономике. Вот сегодня мы проводили совещание по наращиванию экспортного потенциала. И руководитель Российского экспортного центра заявил о том, что чистый несырьевой экспорт за этот год вырос почти на 20%. А если с бензином и продуктами, производными от нефти и газа, то рост 23,9%. Инвестиции в основной капитал, пусть скромные, но все-таки инвестиции, выросли на 4%. Инфляция, как известно, будет самой низкой за всю историю современной России — между 3 и 4%.

Финансовая ситуация стабильная. Государство выполнило все взятые на себя социальные обязательства.

Мне кажется, это очень важно не только с экономической точки зрения, но это очень важно с социальной, моральной, если хотите, настроенческой позиции. Потому что мы можем сказать: мы смогли, мы продвинулись вперед, мы вышли на рост. И тем не менее я хочу сказать, что это лишь начало. Для того чтобы закрепить эти позитивные тенденции, нужно многое сделать. Так, хотя в номинальном выражении заработная плата выросла на 3%, реальная заработная плата фактически все-таки не выросла. Это серьезная проблема. Ведь рост заработной платы, реальных доходов — это и настроения людей, и значимый фактор финансовой устойчивости.

Вы спросили про отношение к амбициозному прогнозу правительства о росте экономики 2%... Да какая же это амбициозность! Это минимально возможный рост при нашем потенциале. Чтобы он был амбициозным, нужно 4–5%. И у нас есть для этого возможности. Но условием такого роста должны быть серьезные реформы — структурные, институциональные и управленческие. Вот это то, что может дать мощный толчок для роста.

Сейчас, как вы знаете, разрабатываются программы правительством России, Центром стратегических разработок, бизнес-структурами, Российской академией наук. Имеются разработки у нашей палаты — Совета Федерации. Пора обобщить итоги этих дискуссий, обсудить их совместно с бизнесом, регионами, общественностью, с тем чтобы выйти на стратегию развития страны на следующие 5–10 лет. Уверена, в следующем году будет развернута масштабная работа по модернизации нашей экономики.

— Вопрос, кто возьмет на себя ответственность за реформы, их последствия?

— Действующий президент России всегда брал и берет на себя ответственность за положение дел в стране. Предстоят выборы. Пока они не состоялись, мы не можем назвать фамилию будущего президента. Но мы можем твердо сказать, что задача президента страны — определить основные направления внутренней и внешней политики. Задача правительства — реализация этих направлений.

О региональных бюджетах и справедливом подходе

— Представители регионов в последнее время в Совете Федерации озвучивали недовольство подходом Минфина к межбюджетным отношениям в проекте бюджета: у регионов отбирают доходы, оставляют меньше собственных налоговых доходов. Насколько принятый бюджет будет способствовать решению задачи по оздоровлению ситуации в так называемых регионах-банкротах? Считаете ли вы, что предлагаемые Минфином условия участия регионов в программе реструктуризации задолженности помогут решению этой проблемы?

— Прежде всего я не согласна с термином «регионы-банкроты». Государство никогда не допустит, чтобы в стране были «регионы-банкроты». Потому что это не просто некие абстрактные территориальные единицы, а люди, граждане нашей страны, живущие на этих территориях, это их благополучие.

Да, у нас есть регионы с финансовыми проблемами, есть регионы среднего уровня и порядка 20 субъектов Российской Федерации, которые имеют достаточные финансовые ресурсы и устойчивые бюджеты. На всех уровнях власти есть понимание того, что нужно исправлять ситуацию в проблемных точках. Президент выступил со своевременной инициативой — провести на срок до семи лет реструктуризацию задолженности по бюджетным кредитам регионов. Это решение только в два ближайших года добавит субъектам РФ более 400 млрд руб. дополнительных средств, которые они смогут направить на решение приоритетных социальных проблем. Вопрос в условиях участия в программе реструктуризации. Вот здесь мы как палата регионов занимаем очень жесткую позицию: условия включения в программу реструктуризации должны быть доступны для всех, и в первую очередь регионам со сложным финансовым положением.

Добились ли мы успеха в отстаивании своей позиции? Я бы сказала, наполовину. Но политика — это искусство возможного. Мы очень серьезно продвинулись в упрощении, разбюрократизированности этих условий, что позволяет расширить возможности участия регионов в данной программе.

Далее — это субсидии, субвенции субъектам Российской Федерации. Их финансовая поддержка со стороны федерального центра усилена. И в прошлом году, и в этом, и в бюджете следующего года предусмотрены дополнительные финансовые ресурсы для субъектов Федерации, выравнивания финансовой ситуации. Кроме того, очень важно, что благодаря реструктуризации мы изменим структуру долга, уменьшим коммерческую задолженность, а в перспективе уйдем от нее. Потому что много средств из региональных бюджетов расходуется на уплату процентов и т.д. Нужно, чтобы это в основном были бюджетные кредиты.

Фото: Денис Вышинский​ / пресс-служба Совета Федерации

— Тем временем уже начались обращения к федеральному центру за деньгами: например, власти Карелии открыто заявили, что у них нет денег исполнять майские указы.

— В следующем году до 100 млрд руб. увеличены средства для поддержки регионов на выполнение майских указов, в первую очередь на повышение заработной платы бюджетникам. Это результат в том числе и нашей совместной работы с правительством, с Министерством финансов, что нашло отражение в федеральном бюджете. В Карелии непростая ситуация, но никто не позволит, чтобы регион не имел финансовых ресурсов для выплаты заработной платы. И в этом году таким сложным регионам Минфином выдано дополнительно более 50 млрд. руб.

Но это все-таки ручное управление, ручная донастройка. Мы настаивали и настаиваем на том, чтобы изменить концепцию межбюджетных отношений, имея в виду также более справедливое перераспределение налоговых доходов между федеральным центром и субъектами Федерации. Понимание того, что это надо делать, в правительстве, Министерстве финансов есть. При утверждении бюджета министр финансов еще раз подтвердил, что в следующем году планируются серьезные изменения в перераспределении ресурсов консолидированного бюджета.

Конечно, нельзя ставить субъекты Федерации в абсолютную зависимость от федерального центра. Распределение всех доходов в стране должно быть сбалансированным. Это сложно сделать, потому что все регионы очень разные: потенциал разный, возможности разные, уровень бюджетной обеспеченности разный. Тем не менее мы ведем дело к тому, что межбюджетные отношения, распределение налогов должны быть более справедливыми — в пользу регионов. Это нужно, чтобы улучшить их финансовое положение, чтобы их власти не бегали постоянно в Минфин, в правительство что-то выпрашивать.

Когда концепция распределения средств станет единой и прозрачной, финансовая ситуация в регионах постепенно стабилизируется. У них появится мотивация зарабатывать больше, зная, что заработанные средства центр не отберет. Субъекты Федерации должны быть самодостаточными.

— Минфин согласен с этим?

— Да.

— Когда планируется реализовать данные меры?

— Все наработки, которые уже имеются в Совете Федерации, в Счетной палате, в Министерстве финансов, в Министерстве экономического развития, проходят сейчас обсуждение. Пока оно сугубо профессиональное и закрытое. Я уверена, что в следующем году все необходимые решения будут приняты. И надеюсь, что бюджет на 2019–2021 годы, на трехлетку, будет базироваться уже на новых правилах.

О губернаторах и плановой ротации

— Осеннюю серию отставок губернаторов вы назвали плановой ротацией. Планируется ли новая серия отставок? Кто из глав регионов находится сейчас под угрозой досрочной отставки? В связи с ротацией глав регионов меняется состав Совета Федерации — ожидаете ли вы в 2018 году прихода в верхнюю палату крупных чиновников, бывших губернаторов?

— Произошедшие изменения — действительно плановая ротация. И как вы обратили внимание, с приходом новых губернаторов в регионах сохраняется стабильное социальное, экономическое, финансовое положение дел. Никаких революций не произошло. Это подтверждение того, что такого рода кадровые изменения готовятся, изучаются и проводятся в плановом режиме.

До конца этого года отставки губернаторов не намечаются. Что касается следующего года, то будет продолжена плановая ротация тех губернаторов, у которых заканчиваются полномочия и они не планируют идти на очередной срок, или же намечается ротация по другим причинам. Но называть фамилии я не буду. Это не сфера нашей ответственности, поэтому я могу лишь предполагать.

У нас в стране нет запретных для прессы тем, Конституция закрепляет свободу слова. Это наше общее завоевание. Вместе с тем, на мой взгляд, пресса должна проявлять больше взвешенности, такта, обсуждая возможные кадровые перемены. Вот СМИ начинают писать: «Этот губернатор скоро уйдет — он в списке отставников!» Знаете, почему это плохо? Потому что «хромая утка» — это всегда плохо.

— Ситуация становится неуправляемой?

— Да, в значительной мере. Регион управляется, но это требует огромных усилий, что снижает эффективность управленческого потенциала руководителя субъекта Федерации. Понимаете, это вредит делу, так как формируется отношение к руководителю как к человеку, который завтра-послезавтра уйдет. Начинаются обсуждения вместо работы.

Так что отставки плановые будут, ротация продолжится. Что касается Совета Федерации... А что плохого, если губернаторы приходят в верхнюю палату? Или крупные чиновники? Это люди, приобретшие огромный опыт в разных сферах. Они полезны в работе. Они посидели в окопах. Они на кончиках пальцах чувствуют проблемы в образовании, здравоохранении, ЖКХ. Они могут эффективно влиять на федеральное законодательство.

Фото: Кристина Кормилицына / «Коммерсантъ»

— Вы цените качество людей, которые приходят в Совет Федерации. А что говорить по поводу опыта тех губернаторов, которые приходят взамен, в рамках плановой ротации? Учитывая отсутствие у них опыта управления регионами, в условиях сформировавшихся местных элит в субъектах Федерации...

— Администрация президента значительно обновила подход к решению кадровых вопросов. Вот те люди, о которых вы говорите, они молодые, но каждый из них уже имеет за плечами очень интересный опыт работы либо в федеральных структурах, либо в правительстве Москвы, либо на других ответственных постах. Они не начинают с чистого листа. К тому же сейчас очень серьезно работают с кадровым резервом: обучение, образование, тренинги. Тем, кого приглашают на работу, надо пройти такое тестирование, что, извините меня, не каждый пройдет. Но это тестирование не абстрактное: оно дает качественную оценку, помогает выявить способности и потенциал. Знаю это по опыту. Когда я работала губернатором Санкт-Петербурга, у меня все руководители, кроме нескольких человек, были от 27 до 35 лет. Это потрясающе умные ребята. Мне как старшему товарищу оставалось направлять, помогать, спрашивать, учить. И были хорошие результаты. Я за то, чтобы как можно больше молодых ребят находить, выдвигать. Вот сейчас идет соответствующий проект «Лидеры России».

— «Молодые технократы»?

— Да, можно сказать, «молодые технократы». Посмотрите, какой у нас мощный пласт амбициозных молодых людей, которые хотят реализовать себя в сфере политики, государственного управления, уверены, что они смогут это. Мы создаем условия, возможности для этого по всей стране. Нельзя одну и ту же колоду тасовать, только из нее выбирать. У нас много талантливых людей, но зачастую они находились в тени, так как практически отсутствовали социальные лифты, которые помогали бы им двигаться вверх. Сейчас такие лифты есть. Понятно, что нужен разумный баланс: опыт и молодость, нужна упорная, даже самоотверженная работа.

Я была в Твери недавно. Там работает вновь избранный губернатор. Мне рассказывают: «У него свет до трех часов ночи горит в кабинете». Я говорю: «Наверно, забывает выключать». А мне отвечают, мол, нет, он допоздна работает. Губернатор добился уже ощутимых изменений в приведении в порядок дорог, сумел решить ряд других вопросов. За небольшой срок сформировал положительное к себе отношение. А дальше по делам судить будут. Одними лишь разговорами, красивыми словами, планами людей сейчас к себе не расположишь. Они внимательно смотрят, видят. Чиновники сейчас как за стеклом живут.

Об освоении целины и диалоге с молодежью

— Весной вы предложили подготовить проект закона о наказании для родителей за участие их несовершеннолетних детей в несанкционированных митингах. Готов ли законопроект? Какие предложения он содержит? Почему возникла идея создания такого документа?

— Я не говорила о наказании родителей. Я говорила об ответственности. Это разные вещи. Об ответственности родителей за несовершеннолетних детей. Активность молодежи — общественная, политическая — это огромный ресурс развития страны. Как бы ни критиковали советское прошлое, оно включает в себя не только негатив. Сооружение БАМа, освоение целины, строительные отряды — молодежь чувствовала себя востребованной, нужной. И поэтому, конечно же, отсутствие идеологии, недостаточное внимание к молодежи создают трудности. Считаю, что в последние годы мы — государство, общество — начали гораздо больше внимания уделять этим вопросам.

Молодые люди не нуждаются в плотной опеке, они самостоятельны в своих поступках. Но когда речь идет о несовершеннолетних, о детях, об их участии в несанкционированных акциях, то встает вопрос об их безопасности. Раз митинг несанкционированный, то, безусловно, там будут действовать органы правопорядка. У них есть право в случае нарушений общественного порядка, радикальных проявлений принимать различные меры. Зачем несовершеннолетних подвергать этой опасности? Кроме того, кому, как не родителям, объяснять детям, какими могут быть последствия участия в несанкционированных мероприятиях?!

Да есть организованные политические акции — если они желают с родителями туда пойти, пожалуйста. Но когда мероприятие властями не согласовано, то участие в нем детей — это шаг к воспитанию неуважения к закону, формированию правового нигилизма. А подросткам кажется, что все это круто. Они в интернете друг с другом обсуждают это с интонацией «я ходил, я герой». Они в этом видят героизм.

И второе — должна быть также ответственность организаторов митингов, которые их проводят и еще призывают несовершеннолетних к участию.

А какая мера ответственности? Это должен определить закон. Проект такого закона есть. Он обсуждается пока внутри Совета Федерации. Нужно время для его доработки, чтобы не возбуждать преждевременных толков, ненужного ажиотажа. Потому что мы готовим не «страшилку» для детей и взрослых, а акт, призванный обеспечить их безопасность и здоровье. Дальше этот проект, я считаю, должен пройти целый ряд общественных площадок, [быть] обсужден с ассоциациями родителей, педагогическим сообществом, с Общественной палатой и так далее. Мы не хотим никого пугать, ничего запрещать и навязывать. Пусть само общество скажет, нужен такой закон, приемлем он в такой форме или нет. И тогда только можно будет выносить на рассмотрение в парламент.

Фото: Олег Яковлев / РБК

— Если рассматривать инициативы в отношении молодежи, в том числе законопроект «О молодежи и молодежной политике», который готовится в Совете Федерации, то, на ваш взгляд, адекватна ли форма диалога, которая сейчас выстраивается между властью и юным поколением? Адекватен ли сам диалог?

— Это философский вопрос. Я считаю, что тот диалог, который ведет власть с молодежью, он, конечно, недостаточен. В каких-то случаях он адекватен. В каких-то случаях власть ведет диалог с позиции «учитель — ученик», что неприемлемо. И мы, конечно, должны на современные вызовы и отвечать современно. Больше разговаривать — с молодежью, подростками, детьми. В интернете, в открытом режиме. Власть должна предлагать проекты, которые воспринимаются молодежью, которые вызывают у нее интерес, готовность участвовать. Откровенно говоря, раньше мы как-то медленно двигались к такому диалогу. Только в последние годы он стал достаточно плодотворным.

Приятно отметить, что есть и встречное движение. У нас много молодых людей незаметно, без рекламы помогают больным людям, детским домам, домам для людей с ограниченными возможностями, спасают бездомных животных, создают приюты и так далее. Таких проектов, маленьких и больших, в каждом регионе можно найти сотни. Вот она, молодежь, ее реальные дела. Давайте поддерживать. Посмотрите, насколько увеличилось количество государственных грантов, выросла их общая сумма. Миллиарды бюджет выделяет для поддержки социально значимых проектов.

Почему мы должны молодежь рассматривать только через призму ее участия в политике? Безусловно, политическая активность молодых граждан нужна и важна. Но не менее важна их социальная, экономическая, культурная активность. Вот я все время обращаюсь к коллегам по палате: уважаемые сенаторы, все из регионов должно идти, инициативы, новые начинания, новые дела. Нельзя, чтобы только президент, Кремль, правительство, министерства всё генерировали, двигали. От регионов тоже требуется как можно больше не кабинетных, а идущих от жизни инициатив, реального движения, конкретного внимания к молодежи. Вот вы подняли тему закона о молодежи. В 78 субъектах Федерации уже приняты такие законы. Они не одинаковые, но они все про молодежь, ее поддержку, создание условий для реализации ее потенциала, устремлений.

— Не запрет, а поддержка?

— Конечно, поддержка. А что можно молодежи запретить? Послушайте, если даже кто-то это попытается сделать, будет все наоборот. Будет протест, отторжение запретительных мер. А мы как-то так начали увлекаться немножко этим. Ни в коей мере не запрет. Диалог и создание условий.

Почему на федеральном уровне нет закона? Не потому, что мы не понимаем, что он нужен. А потому, что, как только принесут проект, там одни декларации, одни общие слова. А нужен такой закон, где будут реальные меры, поддерживающие молодых людей, расширяющие возможность получения бесплатного образования, предоставление равных прав при трудоустройстве, чтобы не игнорировали, не дискриминировали.

Посмотрите, многие объявления о приеме на работу гласят: стаж работы не менее пяти лет, условия такие-то и такие. А где выпускники университета возьмут стаж работы? Нужно продумать, как помочь молодым людям трудоустроиться сразу после вуза. Мы против того, чтобы вернуть систему обязательного распределения. Но в то же время мы должны продумать комплекс мер, стимулирующих работодателей принимать на работу молодежь, развивать систему целевого образования, чтобы не допускать перепроизводство специалистов модных, но не востребованных профессий.

Фото: Денис Вышинский​ / пресс-служба Совета Федерации

Об иностранных агентах и о симметрии в международных отношениях

— Минюст внес в список иноагентов СМИ «Радио Свобода» и «Голос Америки». Будет ли этот список расширяться и последуют ли дальнейшие шаги в этом направлении со стороны России?

— Мы вообще болезненно восприняли сложившуюся ситуацию. И нас можно понять. На каком основании Russia Today и Sputnik получили дискриминационный статус в США, которые декларируют абсолютную свободу, экспорт демократии в другие страны, заявляют о том, что свобода слова — это святое? Ведь на самом деле ни Russia Today, ни Sputnik не нарушили ни единой нормы законов Соединенных Штатов. Мы, конечно, не могли не ответить на явное ущемление прав российских средств массовой информации. Мы внесли в список СМИ — иностранных агентов только те средства массовой информации, которые финансируются правительством США или агентством как правительственной структурой. Ответили зеркально. При этом мы не запрещаем работу названных средств массовой информации. Мы лишь ограничиваем их деятельность определенными условиями, ровно такими, какие введены в Соединенных Штатах Америки в отношении российских СМИ.

Дальше, казалось бы, все, ребята, успокойтесь, остыньте. Но принимается решение о лишении российских СМИ аккредитации при конгрессе США. Мы в ответ приняли решение о запрете посещения Совета Федерации журналистами иностранных средств массовой информации, признанных иностранными агентами. Это будет касаться только средств массовой информации США, финансируемых из бюджета государства, но не коснется зарубежных средств массовой информации тех стран, где российские СМИ работают свободно.

Если Соединенные Штаты Америки отменят данные меры, то со своей стороны мы сделаем то же самое, зеркально отменим все ограничения. Я очень сожалею, что все так произошло. Но что было делать — в очередной раз оставить без ответа?

— В начале октября вы заявили, что Россия не будет признавать решения ЕСПЧ, если полномочия российской делегации в ПАСЕ не будут восстановлены в полном объеме. Значит ли это, что Россия настроена выйти из Совета Европы?

— Тут важно вот что. ПАСЕ утверждает судей ЕСПЧ, генерального секретаря Совета Европы. Поскольку эти утверждения и голосования будут проходить без участия делегации Российской Федерации, то принятые решения будут не вполне легитимны.

Я никогда не говорила о том, что мы не будем выполнять решения ЕСПЧ. Мы не можем их не выполнять. Россия — ответственный член международного сообщества. Мы взяли на себя определенные обязательства, ратифицировали европейскую Конвенцию по правам человека, иные документы Совета Европы. И мы их, безусловно, будем выполнять. Но кризисную ситуацию в ПАСЕ надо исправлять.

Это понимаем уже не только мы, это понимает и руководство Совета Европы. Крупнейшее европейское государство лишили права голоса под давлением русофобского меньшинства, самого крикливого в ПАСЕ. Такое долго продолжаться не может, ситуация должна найти свое разрешение. Сейчас ведется работа над созданием условий, когда все 47 государств — членов Совета Европы будут иметь не только обязательства, обязанности, но и равные права. И мы по-прежнему настаиваем на том, чтобы изменить регламент Парламентской ассамблеи Совета Европы, исключив впредь потенциальную возможность дискриминации какой-либо национальной делегации, лишения ее права голоса, права участия в руководящих органах. Мы не будем подавать заявку на возвращение в состав ПАСЕ, пока для этого не будут созданы условия. Что касается вопроса выхода России из Совета Европы, то в повестке дня он не стоит. Мы не мыслим наше дальнейшее будущее, существование и развитие без Европы, как, думаю, и Европа без России. Это очевидно и понятно.

— Какие сроки разрешения данной ситуации вы определяете как критические?

— О сроках говорить пока не приходится, но то, что процесс сейчас идет в правильном ключе и направлении, очевидно. Дождемся, когда победу одержит здравый смысл, а не те русофобы, которые создали кризис, реальный кризис не только в ПАСЕ, но и в Совете Европы.

О политической борьбе как об олимпийском виде спорта

— На данный момент Россия потеряла первое место в медальном зачете по итогам Олимпийских игр в Сочи, параллельно МОК принял решение об отстранении от участия сборной России в грядущей Олимпиаде. Кто, по вашему мнению, должен нести ответственность за происходящее? Если все, что предпринимается против российских спортсменов, рассматривать как политическую акцию, то должны ли последовать ответные меры? И если да, то когда и какие?

— У меня столько эмоций. Если я сейчас дам им волю, наговорю очень много резкого.

— Но спорт и эмоции — это очень близкие вещи?

— Думаю, что сейчас эмоции нужно отложить в сторону и внимательно еще раз прочитать все, что изложено в документе МОК. Я считаю, что мы должны сделать все, чтобы защитить наших «чистых» спортсменов. Участвовать на тех условиях, которые сформулированы МОК, или не участвовать — это решат олимпийское собрание и сами спортсмены. Я считаю, что не до конца закрыта дверь для диалога с МОК о том, на каких условиях честные спортсмены должны принимать участие в Олимпиаде.

Кто-нибудь может дать ответ на очевидные, волнующие не только спортсменов, а всех российских граждан вопросы? Почему только против России развернута такая ожесточенная война в рамках борьбы с допингом? Почему показаниям предателя, человека с сомнительной репутацией, обиженного за то, что его уволили, доверяют до такой степени, что всю сборную России отстраняют от участия в Олимпиаде-2018? Где доказательства в том числе и того, что царапины на колбах — это результат вскрытия? Может быть, сам Родченков скреб, может, другие кто-то проделали это намеренно? Неоспоримых доказательств обвинений в адрес наших спортсменов нет.

Хорошо, допустим, что некоторые российские спортсмены могли принимать допинг. Но это ведь не только в России происходит. И это же не значит, что виновата вся страна, все спортсмены. Далее, спортсмены, которые никогда не были замечены в допинге, к которым нет претензий, почему они должны идти под нейтральным флагом? Ведь раньше была попытка доказать, что ситуация с допингом — это чуть ли не государством организованная выстроенная система. Сейчас МОК признал, что нет тому доказательств. Тогда почему без российского флага, без гимна? Почему нас пытаются так унизить? Я считаю, что нужно продолжить диалог с МОК об условиях участия наших спортсменов в Олимпиаде, эта дверь еще не закрыта.

И второе. Президент России сказал: да, очевидно у нас есть проблемы в этой сфере, да, мы готовы исправлять ситуацию. Россия по поручению президента выполнила все условия WADA, которые нам были поставлены, приемлемые и неприемлемые. Мы, сжав зубы, их выполнили: сделали при МГУ независимое российское антидопинговое агентство. Спрашивается, что же еще от нас требуется? Для меня очевидно, что спорт используют как инструмент грязной политической борьбы. Это наносит огромный вред олимпийскому движению, его идеалам и духу. Очень-очень жаль.