Холодная оттепель: чего ждать от отношений России и США

Негативные итоги

В 2015 году российско-американские отношения окончательно погрузились в период затяжной конфронтации. Двустороннее сотрудничество продолжает сворачиваться на различных направлениях. Глубочайший кризис доверия не только создает препятствия для взаимодействия в тех областях, где для него существуют реальные возможности (как, например, в борьбе с исламистами в Сирии), но и чреват непредумышленными международными конфликтами, в том числе между США и Россией.

Экспертное и академическое сообщество по обе стороны Атлантики с увлечением обсуждает концепцию новой холодной войны, пытаясь с помощью старых терминов объяснить природу очередного кризиса. И это явление само по себе знаковое. Война санкций идет по нарастающей. В медийном пространстве двух стран развернулась «война образов», а уровень антиамериканских настроений в России и антирусских в США достиг в 2015 году самой высокой отметки с момента распада биполярной системы международных отношений.

Благополучие в обмен на величие

Кризис во взаимоотношениях США с постсоветской Россией, будучи напрямую связан с ее действиями в Крыму и на востоке Украины, нарушающими нормы международного права, в более широком плане обусловлен кризисом управления глобальными и региональными процессами в мире после окончания холодной войны. Уходящий год наглядно продемонстрировал окончательное разрушение этого постбиполярного порядка: своими действиями на Украине и в Сирии Россия заявила о нежелании мириться с асимметрией в российско-американских отношениях, с глобальным доминированием США. Об этом Владимир Путин еще раз в жесткой форме заявил на заседании Валдайского клуба 22 октября 2015 года.

Россия решила преподнести урок Западу, заставить уважать ее национальные интересы, а заодно продемонстрировать, каких дров наломали американцы своей недальновидной политикой двойных стандартов. Подобная установка на национальное величие пока находит достаточно широкую поддержку в российском обществе (очередной негласный контракт между обществом и властью — благополучие в обмен на величие). Однако вопрос состоит в том, как долго этот консенсус сохранится и сможет ли военная операция России в Сирии его укрепить, компенсировав провал на Донбассе, в условиях нарастания экономического кризиса и падения уровня жизни внутри страны.

США, со своей стороны, не собираются пересматривать прежнюю схему выстраивания отношений с Россией, отказываясь видеть реальные основания для подобных амбиций со стороны региональной державы с уровнем ВВП ниже испанского (по выражению Обамы), а российский вектор их внешней политики по-прежнему выстраивается с преобладанием ценностного подхода. А это означает формирование «повестки дня» двусторонних отношений в зависимости от внутриполитических процессов в самой России. И хотя в США раздаются голоса реалистов, призывающих к проведению прагматической политики на российском направлении, они тонут в общем хоре требований наказать ее посредством международной изоляции и экономических санкций (как за Украину, так и за внутренний авторитаризм).

В итоге новой формулой российско-американских отношений, по замечанию Дмитрия Тренина, стала асимметричная конфронтация, вдвойне опасная в условиях разрушения культуры сдерживания.

Параллельно информационная война между Россией и США как одно из главных измерений современного кризиса со всей очевидностью продемонстрировала значение прикладного антиамериканизма в России, стремление власти использовать враждебный образ США для консолидации российского общества.

Антиамериканизм и русофобия

2015 год был отмечен новым витком «охоты на иностранных агентов», объектом которой стали очередные американские организации — Фонд Макартуров и Американский культурный центр при посольстве США. Ссылками на «происки Вашингтона» парировались любые обвинения в адрес России и объяснялись всевозможные события — от дирижирования процессами на Украине и мировыми ценами на нефть до коррупционного скандала в ФИФА и допинг-скандала вокруг русских легкоатлетов.

Враг известен, ненавидеть его легко, да и национальная самооценка от этого повышается. Тем более что у этого врага не все благополучно в собственном доме: от расовых беспорядков во внутренней политике (взять хотя бы Фергюсон и Балтимор) до провалов во внешней (достаточно вспомнить Ирак, Афганистан, «арабскую весну», Сирию). Антиамериканская риторика в России к тому же напрямую связана с антилиберальным общественно-политическим дискурсом в целом, в рамках которого американскому универсальному либерализму противопоставляется российский национальный консерватизм. Это фундаментальное расхождение ценностей и нашло свое отражение в выступлениях Владимира Путина и Барака Обамы на сентябрьской Генеральной ассамблее ООН, став свидетельством диаметрально противоположного видения ситуации в мире вообще, на Украине и в Сирии в частности.

Никуда не исчезла прикладная русофобия и в Соединенных Штатах, а «русская карта» по-прежнему активно используется во внутриполитической игре, в особенности республиканцами, в условиях начавшейся в 2015 году предвыборной борьбы за пост президента. В свою очередь, в новой военной доктрине США Россия была названа одной из главных угроз их национальным интересам как ревизионистское государство, нарушающее нормы международного права.

В условиях кризиса Россия и США уделяют повышенное внимание внутриполитической ситуации по другую сторону Атлантики. Разница состоит в том, что Россия потеряла свою ключевую роль в формировании национальной идентичности в США, как это было в период холодной войны, в то время как для нас Америка по-прежнему конституирующий «другой». И эта асимметрия взаимовосприятия дополняет асимметричную конфронтацию, что лишь усугубляет кризисные явления.

Позитивные итоги

Однако 2015 год был отмечен и позитивными итогами. Несмотря на кризис, Россия и США смогли выступить сообща при выработке соглашения по иранской ядерной программе, а Роскосмос и NASA договорились о строительстве новой орбитальной станции после 2024 года.

Кроме того, благодаря российской военной операции в Сирии (при всей неоднозначности ее результатов) и начавшемуся процессу согласования позиций между Россией и США в борьбе против ИГИЛ (организация запрещена в РФ) Россия заканчивает год в меньшей изоляции, чем его начинала. Путин и Обама неоднократно общались в последние месяцы, идут постоянные переговоры между Джоном Керри и Сергеем Лавровым (хотя еще в мае приезд госсекретаря США в Сочи воспринимался как сенсация). Последний визит Керри в Москву в середине декабря проходил в гораздо более позитивной атмосфере. Госсекретарь заявил, что США не стремятся изолировать Россию, прогулялся по Арбату, освежив память перестроечных времен, и обсудил с Путиным проект резолюции США по Сирии, за которую Россия через три дня проголосовала в Совете Безопасности ООН вместе с другими членами, хотя прежние резолюции блокировала. Таким образом, 2015 год продемонстрировал наметившееся расхождение между публичной риторикой и дипломатической практикой. Кроме того, со всей очевидностью проявились различия в процессе принятия внешнеполитических решений в России и США. В первом случае этот процесс максимально персонифицирован, а во втором — имеет сложную структуру и находится под влиянием множества факторов (партийная борьба, различие позиций разных ведомств, общественное мнение и др.).

Ждать ли перезагрузки?

Безусловно, ни о каком стратегическом партнерстве между странами речь не идет. США не собираются создавать с Россией коалицию в Сирии наподобие антигитлеровской в период Второй мировой войны и отказываться от своей позиции в украинском вопросе. Отмена санкций будет зависеть от соблюдения условий соглашения «Минск-2». Из разряда пустых мечтаний остается «перезагрузка» отношений между Россией и США при следующей вашингтонской администрации. Такого не предвидится. Однако даже нормализация переговорного процесса на высшем уровне (когда одна сторона не считает сам факт переговоров поражением, а другая — победой), развитие пошагового сотрудничества в тех областях, где для этого сохраняются возможности, наконец, стабилизация отношений на существующем уровне — уже праздник. И само по себе это свидетельствует о глубине кризиса, в котором оказались российско-американские отношения к концу 2015 года.