Максим Орешкин ответил на вопросы читателей РБК. Как это было
После интервью Максим Орешкин сыграл в теннис с корреспондентом РБК Иваном Ткачевым.
Вопрос от владельца малого бизнеса. «Вы министр экономического развития. А мы малый бизнес (один человек в штате). И у нас есть журнал учета выдачи листков о начислении заработной платы. А еще журнал учета трудовых книжек. Журнал учета приказов о приеме на работу…. Это небольшой список того, что должно быть у любой организации (даже микропредприятия с одним сотрудником). Штрафы за отсутствие равны пятилетнему обороту такой компании. Зато много разных других компаний, которые за годовой оборот готовы напечатать вам эту стопку бумаг. Считаете ли вы, что нужно как-то менять эту ситуацию?»
«Мы уже поговорили о реформе контроля и надзора. Задача — сделать так, чтобы эти обязательные требования были только в тех сферах, где они приносят пользу обществу, то есть снижают риски — чтобы не было пожаров, чтобы никто не травился. Шаг за шагом нужно отменять избыточную отчетность. Особенно, когда мы видим, что зачастую это бывает профанация. В чем одна из причин нашего отставания в производительности труда? Не в том, что каждый человек работает плохо, а просто часть людей не занимается общественно полезной деятельностью. Когда одни придумали отчетность, а другие ее исполняют, вроде бы все при делах, но производительности экономики это не способствует. Избавление от рудиментов — то, что нужно делать со всеми административными и бюрократическими барьерами для предпринимателей.
Очевидно, что у нас и в трудовом законодательстве есть много избыточного. Сейчас, будем надеяться, у нас цифровые трудовые книжки появятся, что облегчит кадровый учет. Даже у нас в министерстве сейчас кадровым учетом занято несколько десятков человек. Это те люди, которых можно было бы использовать для развития персонала, а не для заполнения бумажек».
Вопрос по «белой книге» для ресторанного бизнеса, которую подготовило Минэкономразвития. Она получилась отличной, пишет нам читатель, но даже на последней конференции ресторанного бизнеса сотрудники Роспотребнадзора ее критикуют и говорят, что на нее не стоит ориентироваться, что ее не примут. Можно ли ожидать, что основные положения будут приняты и когда это можно ждать?
«Белая книга» — документ, на техническом регламенте ЕврАзЭС, который предполагает, что кроме уже утвержденного на наднациональным уровне регулирования нам больше ничего не нужно. Роспотребнадзор до того, как мы вышли с этой инициативой, сидел тихо и радовался тому избыточному требованию, которое есть. И говорил, что где-нибудь к 2021 году что-нибудь отменим, а по-хорошему вообще ничего отменять не нужно.
У нас СанПиН состоит из 17 документов. В результате всей этой дискуссии нам коллеги из Роспотребнадзора говорят: «А вот мы уже подготовили новую версию, там уже много чего выкинули». Сейчас мы вместе с ними работаем. Ну, может быть какие-то требования СанПиНов и стоит оставить, но должен быть минимум, который должен реально адресовать те риски, которые есть. Добавили избыточное требование, значит деньги на обслуживание этого требования вычтены их зарплат наших людей. Должен быть минимально возможный уровень регулирования при тех требованиях, которые обеспечивают требования безопасности — люди не должны травиться, люди не должны гореть. Поэтому есть ряд требований, которые обязательны к исполнению. Но это не должны быть 17 СанПиНов, регулирующие толщину омлета и цвет ножей на кухне».
К январю доработаете «белую книгу»?
«Ну вот сейчас активно с этим работаем и вместе с Роспотребнадзором пытаемся ужать объем требований».
За последние годы, благодаря совместным усилиям ЦБ, ФНС, органов внутренних дел, выросла собираемость налогов. Оборотной стороной медали стал «обвинительный уклон» контролирующих бизнес органов. Например, ФНС устанавливает нормы «собираемости» и ведет себя очень недружественно при общении с малым и средним бизнесом. Какие реальные шаги вы видите для реального изменения делового климата в России?
«Я думаю, что такие вопросы задали многие. Но если смотреть на реальные цифры, то видно, что налоговая служба стала проверять в разы меньше, чем это было 5-10 лет назад. Если бы был обвинительный уклон, количество проверок бы увеличилось.
Но ФНС стала чаще выигрывать в судах. Служба так анализирует риски, что приходит к тем, кто с высокой вероятностью что-то нарушил, и понятно, что такое дело довести до победы в суде проще. Наверняка какие-то перегибы есть, в отдельных регионах. Конкретные истории, которые к вам пришли, если есть, я бы передал главе налоговой службы. Даже важно просто посмотреть список регионов, из которых они пришли».
Как вы оцениваете влияние на отрасль законопроекта о значимых интернет-ресурсах?
«Я не представляю себе будущего нашей страны без таких компаний, как, например, «Яндекс», «Мэйл.ру», РБК. Будущее за компаниями цифровой экономики, а не традиционными секторами. Это очевидно, понятно и бесспорно. Если такие компании будут испытывать проблемы, это означает, что будущее у нас будет не настолько хорошим, на сколько нам бы хотелось.
Но с другой стороны есть вопросы безопасности. Все страны относятся к ним серьезно, но находят разные решения. Китай установил файрвол, который всех от всех отрезал, западные сервисы вообще не могут попасть на тот рынок. Этот подход не кажется мне правильным.
У нас «Яндекс» практически единственный в мире поисковик, который конкурирует с Google и эту конкуренцию не просто выдерживает, а зачастую и выигрывает. Без таких компаний будущего нет. Есть вопросы безопасности. Важно найти правильный баланс. Без компании «Яндекс» наше будущее будет небезопасным. У нас не будет современной экономики, самые квалифицированные специалисты в сфере IT покинут страну. Нам нужен приток высококлассных специалистов, а не отток».
Вопрос про реальные доходы населения. «Я длительное время работаю в розничной торговле в одном из популярных брендов. В настоящий момент покупательская способность граждан упала очень сильно и продолжает сильно уменьшаться. В этом году мы закрыли уже 11 магазинов, так как это нерентабельно, и это не предел. Какие меры будут предприняты правительством для восстановления покупательской способности населения, в том числе в малых городах?»
«Сейчас можно выделить два тренда, определяющих изменения офлайн-торговли. Первый тренд — это изменение структуры спроса. «Если вы посмотрите на то, что произошло с полетами на самолетах в нашей стране за последние пять лет, то, но они удвоились. Несмотря на кризис, люли стали летать на самолетах в два раза больше», — подчеркнул глава Минэкономразвития. Молодому поколению интереснее путешествовать, получать эмоции и впечатления, а не «пойти купить какую-то вещь». Смена поколений ведет к изменению спроса.
Второй тренд — уход торговли в онлайн. Чем моложе люди, тем больше они тратят деньги в интернет-магазинах, а не приходят физически в магазин. Когда в магазин приходят меньше потребителей, кажется, что резко падает спрос, а на самом деле меняется модель потребления.
При этом Орешкин отметил, что реальные располагаемые денежные доходы населения серьезно сократились во время экономического кризиса. «Ответ на вопрос, когда будут устойчиво расти доходы населения, ответ [лежит] в спросе на труд». Изменение структуры кредитования, увеличение инвестиционного спроса и улучшение делового климат — это все то, что будет способствовать в итоге увеличению спроса на труд.
В рамках госзакупок ведутся реестры недобросовестных поставщиков — перечни подрядчиков, которых по каким-либо причинам занесли в «черный список». Однако государственный заказчик тоже не всегда безупречен. Как вы относитесь к созданию Реестра недобросовестных заказчиков для оздоровления среды в системе госзакупок?
«Не думал об этом, у нас Министерство финансов занимается этой проблематикой. Я им это предложение передам, чтобы они его проанализировали».
Насколько я знаю, для малых предприятий попадание в список недобросовестных поставщиков равносильно во многих случаях потере бизнеса.
«Мы со своей стороны работаем над тем, что закупки крупных компаний у малого бизнеса росли. Тут есть неплохой прогресс. Мы активно боремся с закупками у аффилированных лиц, с закупками крупными лотами. Сейчас мы видим, что номенклатура закупок увеличивается, а их средний размер уменьшается. Мы будем дальше работать в этом направлении. В экономике с нашей структурой госзакупки крупных компаний у малого бизнеса — очень важный момент для экономического развития в целом».
В редакцию РБК поступило очень много обращений, порядка 20-30 писем, относительно задержек в регистрации сделок с недвижимостью в Московской области. Известно ли вам об этом и что предпринимается вами совместно с Росреестром для решения этой проблемы?
«Я у коллег из Росреестра уточнил: сейчас там есть определенные технические проблемы, они мне пообещали, что к 1 ноября все очереди, которые образовались, все проблемы будут решены. У нас специалисты сами видят, когда проблемы возникают, и всегда есть детальный план их преодоления. Всегда возникает очередь, сразу ее не уберешь, она потихонечку рассасывается, коллеги пообещали, что к 1 ноября эта очередь рассосется. Они держат руку на пульсе».
В чем причина низкого процента реализации национальных проектов на данный момент? Это поздно пришли деньги в регионы, или проектные офисы по исполнению нацпроектов слишком поздно сделали конкретный план по их исполнению?
«Там есть разные ситуации. Любой предприниматель знает — в первый год реализации проекта его приходится пересматривать в чем-то, идет донастройка. В целом большого отклонения от траектории бюджетных расходов нет.
В нацпроектах очень много капитальных расходов, а у них оплата всегда смещена на более поздний период. Например, возьмем нацпроект «Безопасные и качественные дороги». В январе-марте оплатить дорожное строительство не совсем правильно. Хотя, к сожалению, у нас в стране такое случается, когда в мороз кладут асфальт, который через полгода надо перекладывать.
Но да, не все нацпроекты сработали так, как это было запланировано. По отдельным проектам использовано 10-15% ресурсов. Очевидно, что по этому году те программы, которые были запланированы, не будут выполнены в полном объеме. Но есть и те нацпроекты, где нормальные проценты исполнения будут к концу года.
С точки зрения исполнения бюджета нужно смотреть конец года, потому что часть работ будет оплачиваться в четвертом квартале.
У нас в принципе бюджет каждый год исполняется с определенным недоисполнением. Это нормальная практика, нет задачи потратить деньги во что бы то ни стало, распихивать их по экономике там, где они не востребованы».
Вопрос про валютный контроль. Какие планы относительно либерализации валютного законодательства?
«Здесь позиция правительства очень четкая, большую часть регулирования в этой части мы считаем рудиментами. За него упорно борется ЦБ, который называет непонятные для меня причины, что начнутся какие-то утечки, оттоки и так далее, при том, что у нас отсутствует регулирование капитального счета, поэтому деньги спокойно уходят и приходят в нашу юрисдикцию. И чтобы они не утекали, нужно не барьеры создавать, а хорошие условия для того, чтобы капитал здесь находился. Будем продолжать дискуссию с ЦБ, чтобы максимально это избыточное регулирование [сократить].
Я работал в свое время в Москве в банке Crédit Agricole. Треть персонала банка занималась вопросами валютного регулирования. Сидит большое количество высококвалифицированных, способных людей, которые могут делать что-то полезное и легко найдут другую работу. Они занимаются тем, что не приносят никакой пользы нашему государству. Это один из примеров. Дебюрократизация — один из ключевых элементов повышения производительности труда».
Вы в перспективе за полный отказ от валютного контроля?
«Да».
Ситуация с блокировкой счетов предпринимателей совершенно непрозрачна, банки вводят заградительные тарифы, отказывают в обслуживании, нет механизма защиты и борьбы от подобных действий банков и так далее. Будет ли в ближайшее время какая-то инструкция или предписание, чтобы улучшить защиту малого бизнеса по этому вопросу?
«У нас действительно сложился определенный «обвинительный уклон», не только в правоохранительной и судебной системе, но и в регулировании ЦБ. Понятно, что ЦБ и банки хотят обезопасить себя от рисков, есть очень серьезные риски, связанные с отмыванием средств, и поэтому есть блокировки. Но очевидно, что в каких-то моментах палку перегнули.
В том числе с ЦБ сейчас эту историю обсуждаем. Они готовы идти на какие-то изменения, донастройки, чтобы, не увеличивая риски, количество непреднамеренных блокировок [сократить], ускорить процедуры выхода из блокировок. Сейчас будем пытаться найти конструкции, которые снизили бы избыточное административное давление на бизнес. Это действительно проблема. В регионах от предпринимателей постоянно слышим об этой истории.
ЦБ сейчас решил присоединиться к инициативе правительства по регуляторной гильотине, банковское и бизнес-сообщество список предложений представило. Есть ряд требований, которые, если будут отменены, улучшат ситуацию».
Возможно ли для компаний малого бизнеса значительно упростить бухгалтерскую отчетность? Любая налоговая проверка выявляет нарушения из-за того, что учет слишком сложный, вести его верно нереально.
«Система развивается. Есть онлайн контрольно-кассовая техника. Если совместить ее и транзакционные налоги, которые платятся с оборота, выручки и дохода, это позволяет максимально упростить работу.
Там есть не только налоговая отчетность, есть бухгалтерская отчетность, целый ряд других. Вот будем шаг за шагом это все стараться отсекать, чтобы на малый бизнес не было такой серьезной нагрузки».
Вопрос от малого бизнеса. Есть ли понимание у министра, что отмена Единого налога на вмененный доход (ЕНВД) уничтожит всю малую розницу, особенно в малых городах, в которых это единственная ниша бизнеса?
Переход на упрощенную систему налогообложения с понятной процентной ставкой от дохода и выручки, по мнению министра экономического развития, будет гораздо более правильным исходом для дальнейшего развития бизнеса. «ЕНВД — это налог, который был исторически структурирован неправильно: у малого предприятия падает выручка, а налог у него растет», — сказал Орешкин.
Минэкономразвития уже направило в правительство предложения по расширению лимита упрощенного налогообложения, сейчас он составляет 150 млн рублей. «Я считаю, что нужно делать больше — порядка 200 млн рублей», — сказал он. Кроме того, Орешкин считает необходимым ввести переходный режим между упрощенным и общим налоговым режимом, чтобы для тех предприятий, которые подрастают, их выручка увеличивается, не был шоком резкий переход на систему общего налогообложения.
Во всем мире действует прогрессивная шкала налогообложения, но в России чиновники говорят, что ее введение нецелесообразно. Если освободить бедных от уплаты НДФЛ, много ли потеряет Российская Федерация?
Максим Орешкин готов платить подоходный налог по повышенной ставке в случае введения прогрессивной шкалы налогообложения.
«Если вы спросите меня лично, готов ли я платить более высокий подоходный налог, я скажу: «Да, я готов». Но нужно все тщательно просчитать», — сказал он.
В первую очередь, уверен министр, нужно обложить повышенным налогом дорогие покупки — автомобили, недвижимость.
«Я считаю, что первостепенная задача — снизить уровень дифференциации доходов, границу между богатыми и бедными. Государство делает для этого очень много: повышение МРОТ, повышение зарплат бюджетникам в социальной сфере. Для богатых — повышение налогов на дорогие автомобили, повышение налогов на недвижимость.
Есть те, конечно, кто получает много и много тратит. Обложение налогами расходов — автомобили, недвижимость — это гораздо более эффективно, чем обложение доходов.
У прогрессивной шкалы есть много побочных последствий, которые нужно просчитывать. В Москве живет большая часть богатого населения. И весь доход от прогрессивного налогообложения пойдет в столичный бюджет. А если мы снизим налог на доходы для менее богатого населения, то потеряют в первую очередь другие регионы, а Москва потеряет мало».
Интересует механизм формирования коэффициента-дефлятора, который ежегодно, в ноябре ваше министерство утверждает для малого бизнеса на ЕНВД. Если по лекарствам и продуктам происходит рост цен ежегодно, то по непродовольственным товарам наблюдается некоторый спад в продажах, что способствует даже некоторому снижению цен на определенные группы товаров. Установленный коэффициент един для всех групп товаров. Справедливо ли это?
«Я считаю справедливыми те налоги, которые, в первую очередь, опираются на выручку и доход предпринимателей. ЕНВД — очень странный налог, его многие используют для оптимизации налогообложения, а у тех, кто ведет абсолютно легальный бизнес, он вызывает другие проблемы: у человека доход снизился по какой-то причине (бизнес не задался, товарная группа не та), а ставка налога все равно индексируется. А вот при упрощенной системе налогообложения, где платится процент от выручки или от дохода, для него бы налог в таком случае снизился. Именно поэтому в самозанятых ставка установлена как процент от выручки: хороший период — заплати побольше, плохой период — нагрузка снижается»
ЕНВД 20 лет назад придумали?
«Его придумали тогда, когда не было возможности измерить экономическую активность отдельного предприятия, не было онлайн-касс, которые теперь есть почти у каждого предпринимателя в нашей стране и у каждой компании, поэтому был придуман такой способ налогообложения. Это очень устаревший подход».
Какой экономической школы вы придерживаетесь? Знакомы ли с новой монетарной теорией (modern monetary theory). Применимы ли, по вашему мнению, элементы MMT к России?
«Школы какой-то конкретной я не придерживаюсь. У меня, с одной стороны, классическое экономической образование, с другой — очень большой опыт, связанный с последними 10-15 годами того, что происходило в мировой экономике, начиная с глобального кризиса 2008 года. Реакции мировой экономики на те события во многом сформировали то понимание процессов и трендов.
Вокруг ММТ сейчас много мифов. На что бы я обратил внимание: коллеги говорят, что на самом деле между частным дефицитом и государственным кредитованием, между дефицитом бюджета и банковским кредитом нет большой разницы. Что нет, например, таких понятий, как равновесный дефицит бюджета или равновесная процентная ставка, что все это — достаток или недостаток совокупного спроса в экономике, и главный ограничитель для спроса — это уровень инфляции.
Баланс между дефицитом бюджета или частным кредитом надо находить, исходя из целей социально-экономического развития, и этот баланс может быть любым для конкретной страны: где-то будет большой дефицит с растущим госдолгом, и в этом ничего страшного не будет, если цели не связаны с ростом частного кредита, а связаны с ростом государственного кредита. И никаких ограничений для страны, которая занимает в национальной валюте, с точки зрения дефицита и долга нет.
Например, Япония сейчас в очередной наступает на грабли: с 1 октября повысила налог с продаж при очень низкой инфляции и ограниченных возможностях для роста частного кредита. Во многом они это делают зря. На самом деле у Японии нет проблем с долгом в ее макроэкономической ситуации.
История с ММТ — во многом реакция на кризис 2008-2009 годов. Например, ситуация в Европе: нулевые процентные ставки и по-прежнему высокая безработица. Очевидно, что уровень бюджетного дефицита для Европы должен быть гораздо больше, чтобы в экономике был достаточный спрос. Уровень безработицы снизился, но 10 лет большое количество людей провело без работы, что окажет негативный эффект на развитие Европы. Всего этого можно было избежать, если понимать единство бюджетной и денежно-кредитной политики как левой и правой руки управления совокупным спросом.
Главным ограничением для роста частного кредита и роста бюджетного дефицита всегда уровень инфляции. Если ее нету, и первое, и второе можно наращивать легко».
Просто в Европе уже пытались справиться с большим дефицитом: и Греция, и Португалия в 2012 году…
«Если бы у Европы была бюджетная политика общая на весь Евросоюз, там был бы низкий дефицит и можно было бы спокойно занимать в национальной валюте. А Греция занимала не в национальной: евро — скорее, валюта Германии и ключевых экономик Европы, чем периферийных. Что сейчас нужно Европе — чтобы Германия, у которой бюджетный профицит, начала тратить деньги в периферийных экономиках. Такой маневр экономике Евросоюза позволил бы быстрее выходить из кризиса».
Вы постоянно критикуете ЦБ за излишне жесткую денежно-кредитную политику...
«Нет, я постоянно ЦБ не критикую. Просто приведу пример — прошлый год, не помню август или сентябрь, когда ЦБ впервые поднял ставку на фоне волатильности финансовых рынков на 25 б.п. Тогда я говорил о том, что ставку нужно было поднимать не на 25 б.п., а сразу на 50. Тогда был и растущий тренд инфляции с одной стороны и с другой стороны была волатильность на финансовых рынках и такой ход смог бы быстрее успокоить рынки.
Что касается дискуссии, то она во многом была вокруг прогнозов динамики инфляции. Мы еще в первом полугодии начали ожидать, что инфляция опустится ниже 4%, сегодня ЦБ опубликовал прогноз — 3,2-3,7%. Какие риски мы видели? Что инфляция уже замедляется, что кредитное предложение резко замедляется и будет замедляться еще дальше. Это все говорит о том, что спроса в экономике не хватает. Вот по нашим оценкам, российская экономика в этом году не досчиталась примерно 1 тлрн совокупного спроса, где-то 0,3-0,4% реального роста из-за этой нехватки. Если ситуация продолжит усиливаться, мы продолжим терять ВВП, а это и прибыль компаний, а значит и их кредитоспособность, и доходы населения».
Вы довольны тем, что ЦБ, кажется, прислушался к вам и снизил прогноз по инфляции?
«У ЦБ задача исключительно одна. ЦБ должен обеспечивать стабильную инфляцию в среднесрочной перспективе на уровне 4%. В части денежно-кредитной политики других запросов к ЦБ нет. Они должны с этой задачей справляться. Достаточно или недостаточно то снижение, которое произошло сейчас, мы узнаем через какой-то срок, потому что какие-то последующие шаги ЦБ может сделать. Но сейчас мы видим, что тренд по кредитованию идет вниз. Это означает, что тех снижений процентных ставок, которые мы уже увидели, было недостаточно. При текущем уровне реальных процентных ставок, а у нас ЦБ сегодня тоже подтвердил наш прогноз, что в первом квартале инфляция опустится ниже 3%, это означает, что реальная процентная ставка выше 3% в реальном выражении остается. Вряд ли при таких процентных ставках мы увидим восстановление кредитования до требуемых уровней. ЦБ иногда говорит про такую историю, как нейтральная процентная ставка».
Какой для вас диапазон нейтральной ставки?
«На самом деле нейтральной ставки, вот именно такой, чтобы она была стабильна в каком-то диапазоне, такого понятия не существует. Мы когда говорили про MMT, мы говорили о том, что есть денежно-кредитный канал, то есть частные банковские кредиты, есть дефицит бюджета, государственные кредиты. Надо их рассматривать все вместе, в комплексе, чтобы понимать достаточно или недостаточно для создания кредита. А что такое кредит? Это новой спрос, который в экономике создается при каждом кредитном цикле. Если говорить только про одну часть этого уравнения, про денежно-кредитную политику и банковские кредиты, то понятно, что при бюджетном дефиците в 5-6%, если бы у нас был бы вдруг такой, понятно, что ставка нейтральная, которая балансирует всю эту ситуацию, должна быть очень высокой. Потому что когда у нас бюджетный дефицит такой большой, пространства для роста частного кредита практически нет в экономике. Мы же сейчас находимся на уровне в 0% бюджетного дефицита. Это означает, что в этом случае те 5-7% о которых я говорил, они должны прийти из банковского кредита. Соответственно, нейтральная ставка, которая обеспечивает этот неинфляционный рост кредитования, гораздо ниже. Какие еще есть факторы? Есть факторы кредитных циклов — потребительское кредитование вне зависимости от уровня процентной ставки развивается всегда циклично. Мы видели такой цикл с падением в 2014-2015 году, вот сейчас мы пошли в замедление темпов потребительского кредита. Когда потребительский кредит растет, понятно, что ставка, уравновешивающая другие виды кредита, должна быть выше, когда он в снисходящей фазе — должна быть ниже. Сейчас хорошо по миру видно — чем выше уровень долга в экономике, тем нейтральная процентная ставка меньше — посмотрите на Японию, на США. Там, где трехзначный уровень долга как процент ВВП, там равновесная ставка ниже. Что интересно? Что уровень уверенности экономических агентов тоже влияет на нейтральную ставку. Если в экономике стоит позитивная эйфория — все берут кредиты, готовы инвестировать — нейтральная ставка должна быть выше. Если же идет спад уверенности, понятно, что нейтральная ставка должна быть ниже. Когда мы вырабатывали реакцию на кризис в 2014-2015 году, у нас и была задумка, что мы должны среагировать на изменившуюся ситуацию (понятно что когда цены на нефть упали, у нас сразу вырос бюджетный дефицит), но дальше была задача пройти через бюджетную консолидацию и бюджетный дефицит сократить, и это удалось сделать. Для того, чтобы открыть пространство для роста банковского кредита. Переход из 2015 года в 2019, от большого дефицита порядка 4-5% ВВП до 0% ВВП, кардинально меняет уровень нейтральной ставки, которая нужна для банковского кредита. Бюджетный дефицит ушел, ставка осталась высокой и поэтому мы видим такое замедление инфляционной динамики в экономике и видим недостаточный рост банковского кредита».
Возможно ли в России проведение мер стимулирования экономики в виде количественных смягчений по аналогии с Японией, США и другими странами? Понятно, что у них эти меры применяются в целях борьбы с низкой инфляцией, но тем не менее.
«Это возможно, но для этого должны произойти две вещи: должна продолжить снижаться инфляция и ставка Центробанка должна опуститься до нулевой отметки. Количественные смягчения применяются тогда, когда другие способы со стороны денежно-кредитной политики для стимулирования экономики невозможны.
Но доводить ситуацию до того, когда ставка опускается до нуля, ни в одной экономике не нужно. Нужно активнее пользоваться мерами бюджетной политики, когда ставки снижаются до уровня инфляции и чуть ниже инфляции. В России при таргете инфляции на уровне 4% ниже уровня 3-процентной базовой ставки лучше не уходить. Если уровня 3% будет недостаточно для стимулирования экономики, тогда лучше пользоваться механизмом бюджетного стимулирования, увеличивать дефицит бюджета.
Мы видим сейчас по развитым странам, США, Европе, что нулевые ставки приводят к нарастанию дисбаланса в обществе. Они серьезно увеличивают стоимость активов, которые сосредоточены в богатой части населения. Во многом политика низких процентных ставок усиливает расслоение в обществе, а это экономически вредно».
В свое время обсуждали вопрос низкой монетизации российской экономики, у нас, кажется, составляет 60% ВВП широкая денежная масса. Есть такая проблема?
«Я бы не сказал, что это проблема. В долге важен не его абсолютный уровень, а его динамика. По нашим оценкам сейчас, кредитное предложение должно составлять примерно 5-7%, чтобы мы имели стабильную инфляцию 4%. Сейчас у нас кредитное предложение меньше, поэтому инфляция замедляется. И поэтому у нас есть потери на стороне экономического роста.
Монетизация и уровень долга — вопрос того, насколько привлеченные кредиты результируются в виде растущих доходов в последующем. Например, высокий уровень долга в развитых экономиках связан с высокой долей ипотеки в ВВП. Люди живут не в тех домах, где им принадлежит 100%, а которыми в значительной степени владеют банки. У нас с точки зрения ипотеки долг низкий. После СССР была бесплатная приватизация жилья, люди продолжают жить в этих квартирах, при покупке нового жилья продают старые. И большой потребности в привлечении долга нет. Но ипотека постепенно растет, набирает обороты. Структура долга становится больше похожа на развитые страны. Но до их уровня долга нам еще идти очень долго».
Кто из нынешних западных экономистов и политиков для вас пример в профессиональном росте и в личностной реализации? Есть ли такие персоны в России периода 1990-х? А в руководстве советского времени?
«У меня никогда не было никаких кумиров. Каждый человек обладает определенными способностями, и у него есть чему научиться. У всех надо учиться по чуть-чуть. Если не говорить о кумирах, то из уважаемых экономистов хотел бы назвать Рея Далио, он возглавляет крупнейший хедж-фонд. Это человек с масштабным мышлением, понимает, что происходит в мировой экономике лучше многих, и чувствует экономику «на кончиках пальцев». Из академических экономистов выделил бы Пола Кругмана, который славится критическим отношением к экономической реальности.
Очень важно чувствовать экономику «на кончиках пальцев» — это когда ты не просто пользуешься какими-то теориями, а понимаешь процессы и пропускаешь их через себя, а в результате гораздо лучше видишь будущее».
