В Москве стартовал новый процесс по делу о теракте на Дубровке
В Московском окружном военном суде во вторник стартовал судебный процесс по делу одного из последних пособников террористов, заминировавших здание театра с заложниками в Москве на Дубровке в октябре 2002 года. На скамье подсудимых один человек — уроженец Чечни Хасан Закаев. По версии следствия, он помог террористам доставить оружие из Грозного в Москву.
Все 40 террористов, захвативших театр, согласно официальной версии, были убиты при освобождении зрителей и актеров мюзикла «Норд-Ост». Еще шесть сообщников уже осуждены и отбывают наказание, в розыске остается только еще один человек — их предполагаемый сообщник Герихан Дудаев.
Закаев же был задержан в августе 2014 года в Крыму, когда под чужим именем ехал на поезде в столицу. Последние годы, как следует из материалов дела (есть в распоряжении РБК), он жил на Украине по поддельным документам.
Суд над Закаевым должен был начаться еще год назад — в декабре 2015 года. Но слушания несколько раз откладывались из-за того, что сторона обвинения никак не могла уведомить потерпевших — бывших заложников и их родственников. Но после этих проволочек на заседание суда во вторник приехали всего несколько десятков человек. Одну из групп потерпевших представляла известный адвокат Каринна Москаленко, специально прилетевшая в столицу из Страсбурга.
Интересы Закаева по его просьбе вместе с профессиональным адвокатом представляет его родной брат на правах гражданского защитника.
Маскировка яблоками
На заседании суда прокурор огласил обвинительное заключение по делу. Так, согласно документам дела, Закаев, уроженец чеченского города Урус-Мартан, в 2002 году привез вместе со своим сообщником Дудаевым из Чечни в Москву оружие, пояса смертников и взрывные устройства (ВУ-баллоны), замаскированные под ресиверы тормозной системы КамАЗа. Груз он доставил в несколько этапов, засыпав его яблоками. Впоследствии именно этими баллонами и поясами смертников был заминирован зал театра на Дубровке.
Также, по версии следствия, Закаев купил «левые» сим-карты на Митинском радиорынке для связи террористов и приобрел автомобиль «Таврия» по объявлению в газете «Из рук в руки», который затем террористы взорвали около «Макдоналдса» на улице Покрышкина. Тогда погиб один человек, еще восемь были ранены.
По версии следствия, Закаев также планировал подрыв двух машин в центре столицы за год до этого: около Госдумы и на Пушкинской площади. Но теракта не произошло — в автомобилях оказался имитатор вместо взрывчатки.
После того как прокурор зачитал фабулу дела, суд предоставил слово Закаеву. «Я признаю вину частично», — заявил Закаев. Приставы передали ему микрофон в стеклянный аквариум, и он пояснил, что действительно привозил оружие в столицу. «Но я не участвовал в преступном сообществе и не знал о целях», — заявил Закаев. Более подробно обвиняемый выступит позднее: когда будет давать свои показания.
Басаев и фальшивые деньги
Организатором теракта на Дубровке следователи считают боевика Шамиля Басаева, убитого по официальной версии в 2006 году. Это подтверждал на допросах один из пособников террористов Асланбек Хасханов (отбывает 22-летний срок наказания), который отвечал за вербовку и размещение террористов в Москве. Целью же теракта, по словам Хасханова, было «заставить русских уйти из Чечни». Подготовкой же самого теракта занимался Руслан Эльмурзаев, известный по прозвищу Абубакар, следует из материалов дела, с которыми ознакомился РБК.
Согласно оперативным справкам (есть в распоряжении РБК), Эльмурзаев был доверенным лицом председателя Прима-банка. За несколько дней до теракта, 16 октября, его назначили начальником службы безопасности. Вместе с ним «на работу» были приняты еще два человека, которые потом участвовали непосредственно в нападении на театр.
Газета «Известия» выдвигала версию, что Эльмурзаев на самом деле был фактическим владельцем Прима-банка. А по свидетельству сотрудников, в организацию поступали крупные суммы фальшивых долларов, указывал Александр Хинштейн в своих публикациях в «Московском комсомольце». В 2003 году, после гибели Эльмурзаева во время теракта, Прима-банк был признан банкротом. Но официальным главарем нападения на театральный центр следствие считает 23-летнего Мовсара Бараева (Саламова) — племянника террориста Арби Бараева, «прославившегося» похищениями людей в Чечне и убитого в 2001 году.
Сам Арби Бараев, по утверждению бывшего сотрудника спецслужб Александра Литвиненко (сбежавшего в Лондон и отравленного полонием), был причастен к печати фальшивых долларов в Чечне и сотрудничал с ФСБ.
Альтернативные мишени
Согласно материалам дела, при выборе объекта нападения террористы рассматривали несколько вариантов — в том числе обсуждали нападение на Большой театр и Госдуму. Но свой выбор они остановили на театральном центре на Дубровке.
В девять вечера 23 октября люди в масках и с автоматами вбежали в здание театра, некоторые террористы уже находились среди зрителей. Всего 21 мужчина и 19 женщин, они взяли в заложники 912 человек. Сразу после захвата террористы выдвинули требования — немедленно вывести российские войска из Чечни. Но и также начали отпускать заложников — были освобождены чуть больше десяти детей до 12 лет, рассказывает член координационного совета общественной организации «Норд-Ост» Дмитрий Миловидов. В зале театра оказались две его несовершеннолетние дочери — младшую террористы отпустили, старшая, которой было 14 лет, была оставлена в зале и погибла. Также террористы отпускали мусульман, иностранцев и некоторых россиян. Всего, по данным Миловидова, до штурма были освобождены или сумели освободиться не меньше 108 человек.
Как следует из стенограмм переговоров (есть в распоряжении РБК), на протяжении всего захвата террористы постоянно вели переговоры по телефонам — вызовы поступали из Чечни, Грузии, Турции и Британии. Вначале они поздравляли друг друга с началом операции и говорили, что «настроение у них отличное». «Сидим, дежурим на кнопках. Приходили журналисты НТВ... Мы им сказали, что не террористы, если бы мы были террористами, то потребовали бы миллион долларов, самолет, коридор и страну», — разговаривал с неизвестным в ночь на 25 октября Бараев.
Но общее воодушевление постепенно спадало. «Просто разговариваем, никто ничего не решает, мы готовы ко всему», — уже в десять утра 25 октября Абубакар говорил с человеком по имени Азуди. Он сетовал, что нет связи с Шамилем (Басаевым), и спрашивал, не начались ли зачистки в Чечне среди их родственников. Грозился, что если первая фаза с захватом заложников не вызовет необходимой реакции, то будет вторая — 100 камикадзе снаружи по одному звонку взорвут себя в разных районах города.
К вечеру террористы заявили, что больше не будут выпускать заложников, следует из телефонных расшифровок. В десять вечера Абубакару позвонил Борис Немцов, он уговаривал освободить школьников — в заложниках оказался целый класс вместе с учительницей. «Сегодня в Чечне прошел мирный день», — говорил Немцов и просил, чтобы в обмен на перемирие Абубакар освободил подростков.
Абубакар отказывался, он требовал, чтобы для переговоров к ним прислали «уполномоченное лицо от президента». Сразу после Немцова, в 22:49 Абубакару позвонил генерал Виктор Казанцев, командующий антитеррористической операцией на Северном Кавказе. «Я представитель президента, уполномоченный вести переговоры, касающиеся чеченской темы», — заявил Казанцев и первым рейсом пообещал вылететь в Москву из Ростова-на-Дону. В театр, по его подсчетам, он должен был приехать к 11 часам утра. «Единственная просьба, чтобы в течение ночи не было никаких эксцессов», — просил террористов Казанцев. Но спустя несколько часов начался штурм.
Полчаса для подрыва
В 5 утра в театр был пущен газ, а примерно через полчаса начался штурм. Бывшая заложница Людмила Отрошко на допросе 28 октября рассказывала, что в театре с вечера ходили слухи о том, что правоохранители готовят штурм. «Один из террористов ближе к развязке сказал: готовьтесь к штурму. Прошло какое-то время, и я отключилась, а очнулась в больнице», — рассказывала свидетель (есть протокол допроса).
По материалам дела, у террористов было не менее получаса, чтобы взорвать себя и театр. Но сразу же после того, как в зал с заложниками был пущен газ, Бараев приказал стрелять по окнам, еще почти полчаса террористы отстреливались в коридорах, следует из свидетельских показаний, на которые в своем решении ссылается Европейский суд по правам человека (решение ЕСПЧ по жалобе Финогенова и других).
«Когда пошел газ, женщины-смертницы просто ложились на пол рядом с заложниками и не пытались взорвать зал», — цитируются показания свидетелей в решении ЕСПЧ.
По официальным данным, после штурма и в течение нескольких дней в больницах погибли 125 заложников. Согласно судебно-медицинским экспертизам, смерть наступила «от острой дыхательной и сердечной недостаточности, вызванной опасным для здоровья сочетанием неблагоприятных факторов: тяжелый длительный психоэмоциональный стресс, пониженное содержание кислорода в воздухе помещения, продолжительное вынужденное положение тела, обычно сопровождающееся развитием кислородного голодания организма, обезвоживания, длительное лишение сна, а также дыхательные расстройства, вызванные воздействием неидентифицированного химического вещества, которое приводило к быстрому выключению сознания».
Неизвестное вещество
Формула газа, которую применяли спецслужбы на Дубровке, до сих пор так и не была раскрыта. Из официального ответа управления ФСБ по Москве руководителю «За права человека» Льву Пономареву следует, что спецслужбы применили «спецрецептуру на основе производных фентанила» (есть в распоряжении РБК). Такие препараты, поясняется в письме, применяются в медицинской практике во время операций и оказывают анестезирующее действие.
Об этом же почти сразу после трагедии, 30 октября, заявил министр здравоохранения Юрий Шевченко. «Для нейтрализации террористов был применен состав на производных фентанила. «[Газ] относится к лекарственным средствам и не может вызвать летальный исход», — приводит слова министра портал Newsrucom.
Производные фентанила действительно используются в медицине в качестве анестетических средств, указывает в своем заключении микробиолог и профессор Университета Калифорнии в Дэвисе Марк Уилис, которое он делал по заказу одного из потерпевших (оно цитируется в решении ЕСПЧ по делу Финогенова против России).
«Известно, насколько мала разница между дозой, достаточной для усыпления, и смертельной дозой. Смерть, как правило, наступает из-за дыхательной недостаточности. Поскольку все известные производные фентанила имеют схожие и очень узкие границы безопасного применения, можно было ожидать, что люди могут погибнуть от дыхательной недостаточности», — указывает Уилис.
У многих выживших после трагедии также начались проблемы со здоровьем. Как рассказывает Миловидов, как минимум у 40 бывших заложников развились хронические заболевания, начались проблемы с памятью, были обнаружены заболевания сердечной и нервной систем. Несколько человек получили инвалидность.
«Всех мы отследить не можем, заложники оказались жителями 42 городов», — указывает Миловидов. Но никто не хочет брать ответственность за случившееся, сетует Миловидов. От государства родственники погибших получили помощь в 114 тыс. руб., еще по 225 тыс. руб. потерпевшим, в том числе и бывшим заложникам, выплатили различные организации.
Самые ощутимые суммы в 2011 году постановил выплатить потерпевшим Страсбургский суд. Он присудил компенсацию 64 заявителям в размере от €9 тыс. до 66 тыс.
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
