Глава МИД Венгрии — РБК: «Мы не пропутинские, мы прагматики»

Петер Сийярто (Фото: Akos Stiller / Bloomberg)

Газовые и атомные сделки с Россией

— Несколько месяцев назад Европейская комиссия одобрила предложенную Венгрией схему финансирования строительства двух новых энергоблоков на АЭС «Пакш-2». Как удалось снять обеспокоенность проектом со стороны Еврокомиссии?

— Действительно, вопросы государственного субсидирования, обеспечения конкуренции, энергетической безопасности, а также российского участия в проекте вызывали озабоченность в Еврокомиссии. Но мы знали с самого начала, что с юридической точки зрения не может быть никаких проблем с этим проектом, так как мы составили межправительственное соглашение таким образом, чтобы оно соответствовало всем европейским нормативным требованиям. В конечном счете оказалось, что мы были правы, так как Еврокомиссия дала необходимый нам зеленый свет.

Сейчас со стороны Еврокомиссии нет никаких препятствий для начала инвестирования, поэтому мы уже начали подготовку площадки для самого строительства. Подготовка площадки займет около полутора лет, в течение которых российские и венгерские компании смогут обеспечить доставку необходимых материалов и оборудования. По завершении подготовки площадки они смогут приступить уже к строительным работам.

Я хотел бы обратить внимание на то, что подготовка первого тендера завершена и при наличии необходимых технических условий он будет объявлен.

— Какие основные условия выдвинула Еврокомиссия для того, чтобы дать разрешение на начало строительства?

— Они хотели удостовериться в том, что не будет ограничения конкуренции, незаконных госдотаций, а также что этот инвестиционный проект будет содействовать обеспечению энергетической безопасности континента. Нам удалось доказать, что проект позволит нам стать более независимыми в энергетике, поскольку, имея в распоряжении АЭС с такой большой мощностью, мы сможем тем самым обеспечить атомной энергетикой как минимум 50–60% потребности Венгрии в электроэнергии.

Кроме того, нам удалось доказать, что не будет никаких незаконных госдотаций (а их действительно нет) и что не будет ограничения конкуренции, так как мы согласовали 40-процентную локализацию объемов предстоящих работ. И это условие, кстати, было выдвинуто Венгрией: мы рассматриваем весь этот проект не только как основной энергетический проект, но и как наиболее значительный проект по развитию экономики за всю историю страны, потому что объем инвестиций составляет €12,5 млрд.

Сергей Лавров и Петер Сийярто (слева направо)

(Фото: Александр Щербак / ТАСС)

— Вы упоминали, что до начала расширения «Пакш-2» венгерские компании будут участвовать в других проектах «Росатома». В каких именно проектах?

— «Росатом» занимается сейчас строительством объектов атомной энергетики по всему миру. На сегодняшний день идут переговоры о возможности включения венгерских компаний-поставщиков в реализуемые «Росатомом» проекты, они будут принимать в них участие в качестве субподрядчиков. В каких именно проектах венгерские компании будут участвовать, мы еще не решили.

— Во время последнего визита президента Путина в Будапешт в феврале этого года он и премьер-министр Орбан обсудили возможность присоединения Венгрии к российским трубопроводным проектам — к «Северному потоку — 2» и «Турецкому потоку». Был ли достигнут прогресс в этом направлении за последние полгода?

— На Петербургском форуме я провел переговоры по этому вопросу с министром энергетики России Александром Новаком, с главой «Газпрома» Алексеем Миллером. До этого у нас были продолжительные переговоры по этой теме с министром иностранных дел Сергеем Лавровым. Для нас очень важна диверсификация как маршрутов поставок, так и источников снабжения. В настоящее время мы покупаем 85% импортного газа у России, в предыдущем году закупили около 5,6 млрд куб. м газа у России. Учитывая, что суммарное потребление газа составляет порядка 8,5 млрд куб. м, для нас очень важно получить как выгодные условия, так и обеспечить безопасность и надежность поставок, поэтому чем больше количество газопроводов, в которых мы можем принимать участие, тем лучше и безопаснее для нас.

Мы очень сожалели, когда проект «Южный поток» был свернут. У нас много претензий к двойным стандартам Европейской комиссии, поскольку аргументы, выдвинутые ею против «Южного потока», могли бы быть точно так же использованы против «Северного потока — 2». Но по какой-то причине Еврокомиссия не выразила обеспокоенности в связи с реализацией «Северного потока — 2», хотя единственное отличие между этими двумя проектами — это перечень участвующих в них совместно с «Газпромом» компаний. В случае с «Южным потоком» в проекте приняли бы участие относительно маленькие энергетические компании Центральной Европы, а в «Северном потоке — 2» принимают участие крупнейшие компании Западной Европы.

Трубы для строительства газопровода «Южный поток»

(Фото: Petar Petrov / Zuma Press / ТАСС)

— Как вы относитесь к «Северному потоку — 2»?

— Мы не хотим препятствовать реализации «Северного потока — 2», но, разумеется, мы бы хотели быть причастными к нему, чтобы быть уверенными, что если все же он будет построен, то мы сможем интегрировать его в свою систему энергоснабжения. Но в целом мы, безусловно, заинтересованы в возобновлении «Южного потока» или в реализации «Турецкого потока».

Мост на Запад, санкции и победа Трампа

— Энергетическая сфера является основным направлением инвестиционного сотрудничества между Россией и Венгрией. Как развивается наше сотрудничество в других отраслях? Импорт некоторых продовольственных товаров из ЕС попал под запрет, что тоже сказывается на Венгрии. Возможно, прямые венгерские инвестиции в российский рынок продуктов питания и сельского хозяйства могут помочь обойти эти санкции. Как вы оцениваете возможность такого развития событий?

— Это уже происходит. Это как раз то, о чем договорились президент России Путин и премьер-министр Венгрии Орбан после введения взаимных санкций. Была достигнута договоренность о поддержке прямых инвестиций венгерских компаний в Россию. На данный момент у нас есть пять инвестиционных проектов, часть из которых полностью завершена, часть — в процессе реализации.

Например, мы построили завод по производству премиксов (добавки в комбикорма. — РБК) в Туле. На данный момент строится большой фруктовый и овощной логистический центр с морозильными камерами в Челябинске. Венгерские компании все больше и больше принимают участие в инфраструктурных проектах в России. Сейчас мы ведем переговоры с администрацией Челябинской области о том, каким образом вовлечь венгерские компании в процесс подготовки к предстоящему в 2020 году саммиту Шанхайской организации сотрудничества.

В то же время во время последнего визита президента Путина в Венгрию мы обозначили еще одну сферу сотрудничества, а именно ведение водного хозяйства (water management). Компания «Будапештский водоканал» уже создала совместное предприятие с экологическим фондом «Вода Евразии». Мы намереваемся принять участие в планируемом концессионном тендере на обслуживание водопроводных сетей в Свердловской области, Челябинской области и в Ханты-Мансийском автономном округе.

— Венгрия пытается выступать мостом между Россией и Западом. Почему вы выбрали такую модель отношений?

— Мы разработали эту стратегию исходя из нашего национального интереса, основываясь на нашем историческом опыте, который очень прост: мы — маленькая европейская страна, расположенная между Востоком и Западом, и когда бы ни происходили конфликты между Западом и Востоком и что бы ни служило их причиной, мы всегда проигрывали. Мы не хотим больше проигрывать. Мы хотим, чтобы Восток и Россия с одной стороны и США и Евросоюз с другой стороны имели более прагматическое сотрудничество. Как только мы говорим об этом, нас сразу начинают клеймить тем, что мы пропутинские, пророссийские, антиевропейские. Но на самом деле мы — провенгерские, а это значит, что мы выступаем за более прагматическое сотрудничество России с трансатлантическим сообществом.

И поэтому мы делаем всё что можем, чтобы донести до наших западных партнеров понимание, что мы в Центральной Европе не можем позволить себе не вести диалог с Россией, ведь 85% нашего газа идет из России, почти 100% нашей нефти идет из России, у нас была ранее огромная торговля. Кто может заменить Россию? Никто! Для нас (сотрудничество с Россией. — РБК) это вопрос национальной безопасности.

Мы продвигаем сотрудничество на основе прагматизма и международного права. Безусловно, этот последний принцип никто не ставит под сомнение.

— Сложно, наверное, быть политиком, которого называют пропутинским?

— В Европе сейчас нет места для рациональных дебатов. Как только ты поднимаешь какой-то важный вопрос, обсуждение сразу становится эмоциональным и теряется возможность прийти к рациональному итогу.

Мы же всегда выступаем за конструктивное обсуждение. Мы пытаемся добиться конструктивного обсуждения на самом высоком уровне последствий антироссийских санкций, которые уже три года как действуют. Когда я поднимаю этот вопрос, это не значит, что хочу отменить их немедленно. Это значит, что я просто хочу обсудить их последствия.

Петер Сийярто

(Фото: Akos Stiller / Bloomberg)

— Как вы оцениваете действенность санкций?

— Если отставить эмоции и политические вопросы и сосредоточиться на последствиях санкций, то очевидно, что санкции провалились как политически, так и экономически. С экономической точки зрения они нанесли ужасный вред европейской экономике. С политической точки зрения целью было заставить полностью исполнить минские соглашения по Украине, но этого не произошло.

— Но Венгрия последовательно голосует за продление санкций.

— Мы всегда говорили, что мы не хотим нарушать единство ЕС, которое является главной ценностью союза. Но мы призываем к проведению спокойного и разумного обсуждения санкционной политики.

Мои разговоры с коллегами, а также комментарии премьер-министра Италии Джентилоне после его встречи с Путиным вселяют надежду в то, что когда-нибудь все же такое конструктивное обсуждение состоится. Итальянский премьер-министр четко дал понять, что он не поддерживает автоматического продления санкций против России. То же самое говорил мой премьер-министр в феврале в Москве. По непонятной причине западные СМИ отреагировали на его слова заголовками, что премьер Венгрии не поддерживает санкции. Но он этого не говорил, он говорил, что не поддерживает автоматического продления санкций, они пропустили слово «автоматический».

— Вы говорили, что будущее санкций зависит от отношений США и России. Но мы видим, что никакого прогресса нет. Значит ли это, что положение дел остается прежним и  пока отмены санкций не стоит ожидать?

— Мы держали пальцы скрещенными за то, чтобы Трамп выиграл, потому что успех США — это хорошие новости для всех. Если бы он не был под таким давлением, он бы добился гораздо большего успеха по всем направлениям, не только на российском. Но президент США находится под страшным давлением, есть международные круги, которые не могут принять того, что он был избран. Будем надеяться, что Трамп выйдет из противостояния с ними более сильным. Если американо-российские отношения улучшатся, то, я уверен, и отношения России с Евросоюзом также улучшатся.

Дональд Трамп

(Фото: Olivier Douliery / DPA / ТАСС)

«Мы против Соединенных Штатов Европы»

— Как вы оцениваете положение Евросоюза? Официальные лица ЕС начали говорить, что будущее за Европой разных скоростей, в которой каждая страна сама выберет себе степень интеграции, которая ей подходит.

— Если вы посмотрите на нынешнюю ситуацию в ЕС, вы увидите, что перед нами стоят серьезные исторические вызовы. Поэтому у нас идут серьезные обсуждения, как двигаться вперед, но есть консенсус по одному главному вопросу — ЕС должен быть сильным. Есть два подхода к достижению этой цели: федералистский — передавать все больше и больше полномочий от стран-членов Брюсселю для создания так называемых Соединенных Штатов Европы. Мы абсолютно против этого подхода. Второй подход, который мы поддерживаем, предполагает большую независимость стран. Если мы хотим иметь сильный Евросоюз, в нем должны состоять сильные государства-члены.

Различия в степени интеграции уже есть: если вы посмотрите на Шенгенское соглашение, то есть страны, которые в нем, другие — нет. Но самое главное — единство. Нужно избегать всего, что вредит единству Европейского союза.

— Венгрия сейчас сама находится на грани введения санкций со стороны ЕС. Вас обвиняют в нарушении прав человека — ужесточении правил приема беженцев в Венгрии, попытках ограничить иностранное финансирование неправительственных организаций.

— Мы не изменим наши позиции, потому что позиции, которые критикует Европарламент, относятся исключительно к внутренней компетенции нашей страны. Мы не боимся дебатов и санкций. Польша ясно дала понять, что она не поддержит введение санкций, а поскольку по санкциям необходимо единогласие, которого не будет, мы можем не бояться санкций.

Надо посмотреть на суть конфликта: она — в миграционной политике. Мы четко дали понять, что мы никому не позволим незаконно посещать нашу территорию. Мы также дали четко понять, что самая серьезная угроза терроризма — это последствия миграционной политики, потому что мы в ЕС позволили по меньшей мере 1,5 млн человек оказаться на территории союза без установления их личности, без получения ответов о том, каковы их намерения. Террористические организации воспользовались этой возможностью, провели своих людей на территорию ЕС — и вы видите результат.

Но если вы говорите в Европе так, как говорю я, СМИ сразу же пишут, что министр иностранных дел Венгрии назвал мигрантов террористами, а этого, заметьте, я не говорил.

— Президент Венгрии Янош Адер подписал новый закон об образовании, который позволяет закрыть Центрально-Европейский университет (CEU), который финансируется Фондом Сороса. Это вызвало бурную реакцию в западных странах. Как развивается ситуация вокруг университета?

— В Венгрии никто не хочет закрывать школы и никакой угрозы свободе образования не существует. Все утверждения, опровергающие это, являются ложью. Закон о высшем образовании регулирует деятельность не только одного университета. В Венгрии функционирует 27 иностранных университетов. Между прочим, во многих странах ЕС регулирование деятельности иностранных университетов более строгое, чем в Венгрии.

Деятельность университетов тех стран, которые не являются членами ЕС, должна быть урегулирована межправительственными соглашениями. Это касается шести университетов — по одному из Китая, Таиланда и Малайзии и трех американских.

Правительство Китая, Таиланда и Малайзии отнеслись к нашим требованиям как к техническому вопросу, мы отправили им проект соглашения, они заявили о готовности поработать над ним и заключить. Из трех американских два выступили за сотрудничество и согласились на переговоры, которые мы будем вести со штатами, где находятся головные вузы университетов, — Массачусетсом и Мэрилендом.

А вот Центрально-Европейский университет из штата Нью-Йорк сделал из этого большой политический скандал. Им было важнее раздуть скандал, чем искать выходы и соблюдать применимые ко всем в равной степени законы. Центрально-Европейский университет не осуществляет образовательную деятельность в США, в Будапеште, однако наряду с венгерским он выдает и американский диплом, то есть при осуществлении образовательного процесса в одной стране студенты получают два диплома. Мы считаем, что это несправедливое конкурентное преимущество по сравнению с другими учебными заведениями.