Политический эксперимент: как РАН разрешили самой выбрать себе президента

Выборы президента РАН, завершившиеся убедительной победой директора Института прикладной физики из Нижнего Новгорода Александра Сергеева — это история не про смену руководства в очень большом бюджетном учреждении, а про стариковское упрямство и гражданский протест, помноженные на провалившуюся реформу.

Слияния и поглощения

Май 2013 года. На выборах в РАН победил Владимир Фортов. Указ о его назначении Владимир Путин не подписывал больше месяца. А как только подписал, в режиме спецоперации была проведена реформа РАН. Три академии — РАН, медицинскую и сельского хозяйства — сливают в одну организацию. Институты выводят из-под ее подчинения и передают в новое федеральное агентство (ФАНО).

Дальше — митинги, протестные конференции, клуб «1 июля», созданный так называемыми академиками-отказниками. Мучительные переговоры с властью тогда еще живого Евгения Примакова и других политических тяжеловесов, заступившихся за академию. Назначение на должность руководителя ФАНО замминистра финансов Михаила Котюкова. Двухгодичный мораторий на имущественные и кадровые перемены в РАН. Затем в боях отбитое правило «двух ключей»: без консенсуса ФАНО и руководства РАН ничего важного не решать.

ФАНО тем временем описывало имущество академии, ставило на баланс, проводило аудит, меняло потихоньку директоров, проводило слияния и поглощения, объединяло в большие региональные научные центры с общим бюджетом биологов, математиков и историков.

Но перемен к лучшему не было. Сдвинуться с места не позволяла причудливая управленческая конструкция, аналога которой нет нигде в мире: когда деньги и полномочия находятся в одной организации, профессиональные компетенции — в другой, а третья организация — Минобрнауки — отвечает за научную политику.

В итоге все четыре года реформы ее участники были недовольны друг другом. Например, в результате реформы директор академического института за все отвечает, но ничего не может. А погружение в российское законодательство каждый день напоминает ему о перспективах повторить судьбу Кирилла Серебренникова.

Первая попытка​

На этом фоне в академии, как и положено по уставу, стали готовиться к выборам нового президента. Казалось бы, какое значение имеет его фигура, если у академии уже нет денег, прав и возможностей? Никакого. Если бы президента РАН любил президент страны... Но за четыре года Владимир Путин так и не сумел полюбить Владимира Фортова. А Владимир Фортов так и не сумел наладить отношения с инициаторами реформы, которые публично никогда не объявлялись, а непублично давно были названы по именам — это помощник президента Андрей Фурсенко и глава Курчатовского института Михаил Ковальчук.

На выборы в марте шли трое — Владимир Фортов, которого поддерживало большинство, Владислав Панченко, которого все называли креатурой Михаила Ковальчука, и Александр Макаров, которому надо было побыть третьим, чтобы это было похоже на выборы.

Но 24 марта, за два дня до общего собрания РАН за Владимиром Фортовым приехала машина, и как потом описывали очевидцы, «думали, что он не вернется». Он вернулся через несколько часов и сообщил коллегам, что Владимир Путин недоволен тем, как велась подготовка к выборам, упрекает президиум в нарушении демократических принципов и требует выборы перенести. Однако по уставу истекал срок полномочий всего руководства РАН, что в такой ситуации грозило введением внешнего управления. В результате к тому моменту, когда все трое претендентов сняли свои кандидатуры без объяснения причин, общее собрание РАН, чтобы избежать внешнего управления, потребовало оставить на посту прежний президиум и назначить из его состава временного и.о. президента РАН — Валерия Козлова. Дальше сценариев было несколько. Хороших — ни одного.

Отмашка

Однако уже в апреле делегацию из старого руководства РАН позвали в Кремль. На встрече Путин дал понять: решайте сами. Напугал ли его скандал перед собственными выборами или сработал обычный кадровый принцип «в спорной ситуации поддержи слабого», трудно сказать. Но эта отмашка была воспринята академиками буквально — выборы будут проводиться настоящие.

Дальше начались нелинейные процессы. С инициативой выдвигаться не только от отделений, а всем желающим, набравшим не меньше 50 подписей членов академии, выступил проректор МГУ Алексей Хохлов. И этим правом воспользовались сразу трое — сам Хохлов, Роберт Нигматулин и Валерий Черешнев. А например, отделение информатики и нанотехнологий выдвинуло сразу двух кандидатов — все того же Панченко и почему-то Геннадия Красникова, которого в академии прежде мало кто знал. От самого влиятельного в РАН отделения физики неожиданно выдвинули нижегородца Сергеева, тоже новую фигуру, который и академиком-то стал год назад.

К концу июля уже семь кандидатов объявили о своем желании баллотироваться. Из них только два человека опубликовали свои программы на сайте РАН — Черешнев и Хохлов. И вдруг без объяснения причин именно их не допускает к выборам правительство. По закону именно оно должно было согласовать кандидатов. Многие в академии опять расценили это как сигнал: это только маскировка под настоящие выборы, а на самом деле в Кремле решили, но не хотят нового скандала. Сначала убрали явного лидера предвыборной гонки Хохлова, потом еще что придумают.

По крайней мере три кандидата — Евгений Каблов, Панченко и Красников — вели себя так, как будто все решено. Они до последних дней не публиковали программ, не встречались с прессой, не участвовали в дебатах, не выступали в отделениях и институтах.

Выборы

К началу выборов обстановка накалилась до предела. Никто на самом деле не знал, кто победит. Многие академики, приехавшие из Сибири, с Кавказа и Дальнего Востока, впервые видели кандидатов и ожидали публичных выступлений. Целый день академики выслушивали программы претендентов.

В программах большинства кандидатов наблюдался «остров согласия» — страна в опасности, на вызовы можно ответить только с помощью науки, науку может спасти только академия, поэтому действующий закон о РАН (253-ФЗ) — зло, его надо или отменить, или изменить. Академии надо вернуть высокий государственный статус и придать ей особый юридический, как у МГУ или Курчатовского института. И начать возрождение надо с создания попечительского совета РАН во главе с президентом России.

На этом фоне совсем иначе прозвучало выступление Панченко. Оно было написано в конструктивном ключе, но кем-то инородным, кто призывал «воспитывать лидеров в науке со школьной скамьи». Но ученые понимают, что такое невозможно — лидеры в науке формируются сложной интеллектуальной средой лабораторий и семинаров. Любой сидящий в зале академик знал, что даже из победителя школьной олимпиады по математике почти никогда не получается лидер в науке. Вполне возможно, что в итоге выступление Панченко стоило ему потери некоторого количества голосов. Искусственно сформулированная положительная повестка дня никого не убедила.

Таким образом, один день открытых публичных выступлений решил не меньше, чем три месяца избирательной кампании. Академики выбрали все равно того, кого хотели они, а не власть.

Весна или оттепель?

Есть ли у нового президента шанс провести реальную реформу РАН? Несомненно. Во-первых, потому что перед выборами президента страны власти нужен консенсус с активными группами, а за последние годы научное сообщество показало свою активность. И во-вторых, потому что Сергеев получил на этих выборах безусловно больший мандат доверия, чем его предшественники Фортов и Осипов. Очевидно, что успех этой реформы зависит от политической воли и решительности Сергеева куда больше, чем от благосклонности власти. Невозможно будет отбить для академии обещанные территории — внести поправки в 253-ФЗ и вернуть научные институты в академию, сделав ФАНО частью РАН и предложив на должность главы агентства ученого, а не чиновника — и не изменить саму академию. Первые шаги, которые обещал и не сделал в свое время Фортов, — обновленный работоспособный президиум, вице-президенты с хорошей репутацией в научном сообществе и открытая система общения с разными социальными группами, включая прессу, — никто за Сергеева сделать не может. А без них с ним просто не захотят иметь дело.