Общее прошлое: как воровали в Российской империи
Широко известна фраза, сказанная когда-то лордом Эктоном: «Любая власть развращает, но абсолютная власть развращает абсолютно». Причина лежит в самой природе абсолютной власти, стремящейся контролировать всех и вся. Создавая жесткую исполнительную вертикаль и замыкая все на себя, правитель считает, что достигнута полная управляемость. Но это опасная иллюзия. Российский император обладал властью, не сравнимой с европейскими абсолютными монархами. Но, формально не деля власть ни с кем, он делил ее с бюрократическим аппаратом, действовавшим по своим законам. Ручное управление государством питало российскую коррупцию.
«Самодержавие, ограниченное взятками»
Среди жителей Нижнего Новгорода ходила поговорка о трех полицмейстерах, сменивших друг друга в первой половине XIX века: «Один брал одной рукой, другой — двумя, а третий лапой загребал».
Из доклада губернского харьковского прокурора министру юстиции в 1831 году выяснилось, что в Харькове процветал пристав Сургутович, прославившийся «деньгами сладострастия». Пристав по-отечески крышевал «публичных распутных женщин», щедро плативших ему не только деньгами, но и удовольствиями. Местный прокурор Жадовский решил выяснить, по каким каналам идут столь замечательные поступления. Каково же было его удивление, когда оказалось, что «крышей» доблестного пристава был… родной брат губернатора, бравший полагающуюся ему часть не только деньгами, но и услугами жриц любви. Попутно выяснилось, что харьковские торговцы честно платили не только полицейским, но и палачу губернской тюрьмы. На всякий случай…
В середине XIX века министр юстиции Российской империи граф Виктор Панин дал взятку в 100 руб. судейскому чиновнику, чтобы тот помог дочери министра получить полагающееся ей по закону наследство умершей бабушки в разумный срок. В 1817 году, вступая в должность, губернатор Симбирского края Михаил Магницкий проникновенно увещевал своих чиновников: «Господа, строгим к вам быть нельзя, не буду убеждать вас не брать взяток, потому что это противно вашей натуре, но скажу вам одно: берите, но не дерите».
Пусть ворюга, но свой
Видя повальную коррупцию, император Николай I, склонный к простым и ясным решениям, решил исправить дело ревизиями. Так появились ревизоры, некоторые из них приезжали «из Петербурга инкогнито. Да еще и с секретным предписанием…».
В результате перед императором предстала ужасающая картина. Оказалось, что в столице империи Петербурге ни одна касса никогда не проверялась, все финансовые отчеты — заведомая «липа», а некоторые чиновники просто пропали в неизвестном направлении, прихватив с собой сотни тысяч казенных денег. Это при том что аренда небольшой комнаты в доходном доме Санкт-Петербурга обходилась чиновнику средней руки в 10–15 руб. в месяц.
Конечно же, проще всего «закопать деньги» можно было при дорожных работах, особенно когда строится крупная магистраль. В конце 1830-х годов начинается строительство шоссе Смоленск — Москва, которым руководит губернатор Смоленска Николай Хмельницкий. На бумаге работы выглядели внушительно: ремонтировались мосты, перестраивалась инфраструктура. Однако в действительности из этого не было фактически ничего, мыльный пузырь. Дело дошло до государя. Николай I, узнав, что на каждую версту дороги было потрачено по 35 тыс. руб., что в десять раз дороже реальных затрат, пришел в ярость: «Дешевле вымостить эту дорогу серебряными рублевиками, чем камнем!» Император распорядился «оказавшихся виновными в злоупотреблениях по устройству Смоленского шоссе бывшего смоленского гражданского губернатора действительного статского советника Хмельницкого, смотрителя шоссе подполковника Шванебаха, комиссара Рачинского и подрядчика Пестрикова посадить в казематы Санкт-Петербургской крепости и предать немедленно военному суду при здешней ордонанс-гауптвахте».
Но не со всеми император был столь принципиален. Одно дело губернатор Смоленска, другое — генерал-полицмейстер Санкт-Петербурга Сергей Кокошкин, который «служил и наживался так же естественно, как птицы поют». И конечно, на тех же строительных подрядах. Начиналось все с объявления тендера на право начать строительство. Неизменно побеждал тот, кто предлагал максимальную сумму. Победитель, однако, рано радовался. В процессе строительства сметы увеличивались, и чем ближе к его завершению, тем больше становилось откатов. «Победители» начали роптать. Делом занялся министр внутренних дел Лев Перовский. Открывшаяся картина впечатляла… Пришлось доложить императору: «Государь, он сильно берет…» «Мне сие ведомо, — ответил Николай I, — но я спокойно сплю, зная, что он полицмейстер в Петербурге». Пусть ворюга, но зато свой, преданный…
1 апреля 1836 года Николай I приказал министрам в обязательном порядке присутствовать на премьере «Ревизора» Николая Гоголя. Император был в восторге, много смеялся, а выходя из театра, резко помрачнел и произнес: «Ну пьеска! Всем досталось, а мне более всех!»
Эффективный менеджер в Военном министерстве
Действительный тайный советник, директор канцелярии «комитета раненых 18 августа 1814 года» Военного министерства Александр Политковский занимался вполне благородным делом — помощью ветеранам и инвалидам Отечественной войны 1812 года. Комитет оплачивал их проезд, обеспечивал достойными пенсиями, собирал деньги от благотворителей. Все казалось весьма пристойным. Карьера Политковского шла в гору. В 1828 году он становится камер-юнкером, затем камергером и вскоре дорос до действительного тайного советника. Ордена не заставили себя ждать: Св. Владимира III степени, Св. Анны и Св. Станислава I степени. Венцом стало вручение особого нагрудного знака за 30-летнюю безупречную службу. Впрочем, безупречность легко объяснялась. Покровителем Политковского был знаменитый генерал Чернышев — сначала министр внутренних дел, а потом и председатель Государственного совета Российской империи. Генерал Чернышев страсть как не любил боевых офицеров, зараженных масонством или, что еще страшнее, «вольнодумством». Зато ему весьма приглянулся молодой исполнительный и эффективный менеджер. Ведомства генерала Чернышева и проверяли деятельность комитета, всякий раз находя ее в высшей степени похвальной.
В этих тепличных условиях Политковский заматерел. О вечерах в его квартире, сопровождавшихся непревзойденными карточными играми под диковинные кушанья с заморскими винами при участии актрис и балерин, знал весь богемный Санкт-Петербург.
Но случилось страшное. В 1852 году Чернышев перестает быть министром внутренних дел. В соответствии с установленным порядком передача дел сопровождалась серьезной финансовой проверкой. Ничего не предвещало грозы до тех пор, пока в начале 1853 года проверяющие от государственного контроля неожиданно не появились в «комитете о раненых». Сразу потребовали кассовые книги. Нехитрый поверхностный аудит показал недостачу в 10 тыс. руб. Решив, что лучшая оборона — это нападение, Политковский совершил роковую ошибку — «наехал» на государственный контроль. Чиновник заявил о фальсификации данных. Он потребовал вернуть кассовые книги и перестал пускать проверяющих в помещения комитета. Разозлившиеся ревизоры отказались вернуть книги, резонно полагая, что цифры в них будут исправлены Политковским. В конце концов председатель «комитета о раненых» генерал-адъютант Ушаков встал на сторону проверяющих: проверка должна быть полной и пройти 30 января 1853 года.
В день проверки Политковского, забравшего себе ключи от архива и кассы, ждали напрасно. Чиновник скоропостижно скончался. На стол к императору легла докладная, в которой величина украденного определялась в 1,1 млн руб. серебром… Оказалось, что Политковский построил хорошо продуманную схему. Фабриковались документы, обращения военных ветеранов, на основании которых происходили все выплаты. При этом он вписывал туда суммы, какие считал нужными, создавая необходимые справки. Все эти документы возвращались к нему же. «Высшим пилотажем» стала полная фабрикация пенсионных дел инвалидов, понятия не имевших о своем счастье и бескорыстной помощи государства. «Мертвые души» по документам получали полный курс лечения, отпуска домой, оплату проезда и пособия по инвалидности. ОПГ «Политковский и партнеры» работала на полную мощь.
Узнав о сумме украденного, император Николай I пришел в бешенство. Последовало государево распоряжение: «Тайный советник Политковский за похищение из инвалидного капитала более миллиона рублей серебром, растрату сей суммы, если бы был жив, подлежал бы наказанию гражданскою смертию, то есть лишению чинов, орденов, отличия беспорочной службы и всех прав состояния и ссылке в каторжную работу в крепостях… Все имущество, которое окажется бесспорно принадлежащим Политковскому или жене его, равно данное в придание дочери его, также описанное у подсудимых Рыбкина, Тараканова и Путвинского, равномерно имущество жен их, если они законным порядком не докажут, что оно принадлежало им до замужества, а не во время оного приобретено, обратить на пополнение растраченных сумм». Более того, особым распоряжением Николая I полагающаяся по чину Политковскому почетная траурная церемония в Никольском соборе Санкт-Петербурга была отменена, ордена покойного изъяли, тело из камергерского мундира переодели в обычный фрак, после чего гроб повезли на Выборгскую сторону. Даже подготовленный для газеты «Русский инвалид» некролог не был напечатан.
Чем закончилась борьба Николая I со взятками, рассказывает легенда, согласно которой император, осматривая вместе с наследником одну из восстановленных башен Смоленска и зная о казнокрадстве при ее строительстве, сказал: «Я думаю, Саша, в России только я и ты не воруем».
Либеральный рецепт
Наступило время великих либеральных реформ. По указанию Александра II впервые в Российской империи вводится то, что мы сейчас называем декларацией доходов чиновников. Отныне начинает официально издаваться список госслужащих Российской империи, где были собраны сведения о положении чиновника, его наградах, доходах и недвижимости семьи.
Следующим шагом стало создание по решению Сената специального комитета, задачей которого было выяснение причин повальной коррупции (лихоимства) российского чиновничества. Причинами были признаны «1. Зависимость, в которой находится судебная власть. 2. Зависимость вообще, всякого рода мест и властей от верховных начальств, т.е. зависимость нижестоящих чиновников перед вышестоящими. 3. Наполнение мест людьми неспособными. В нынешнем положении почти все должности замещаются людьми из низшего сословия, большею частию не получившими образования и не имеющими понятия ни о чести, ни об обязанностях знаний ими носимых, служащими единственно для существования. 4. Усилия к хранению так называемой канцелярской тайны, т.е. закрытость органов власти от сторонних глаз, отсутствие гласности при принятии решений».
С тех пор прошло 150 лет. Можно принимать сколько угодно суровых антикоррупционных законов и создавать структуры, которые контролируют чиновников «сверху». Смешно поручать чиновникам контролировать чиновников. Результата не будет, как не было его в Российской империи. Решается эта проблема контролем снизу и независимостью трех ветвей власти. А пока провидцем оказался Салтыков-Щедрин: «Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют».
Вольное историческое общество (ВИО) было создано в 2014 году, объединив историков и специалистов социальных и гуманитарных наук, которые считают необходимым утверждать стандарты профессионализма и беспристрастности в исторических исследованиях, способствовать соблюдению в историческом сообществе норм профессиональной этики, формировать экспертную среду, пользующуюся доверием у общества, распространять в обществе научные представления о прошлом и бороться с фальсификацией истории и манипулированием ею, в чьих бы интересах они ни производились, а также с попытками ограничения свободы научных исследований. За время своего существования ВИО организовало ряд просветительских и научных программ, круглых столов и мероприятий, связанных с изучением истории, а также защищало интересы профессионального исторического сообщества от угроз, в том числе связанных с решениями властей. Так, оно выступило в поддержку профессора МГИМО Андрея Зубова, уволенного за критику российской внешней политики в отношении Украины, против сворачивания международных контактов российских ученых по политическим мотивам, в частности депортации из Эстонии академика Валерия Тишкова, против принятого Государственной думой закона об ограничении свободы исследований истории Второй мировой войны. Общество поддержало академика Юрия Пивоварова, обвиненного в халатности в связи с пожаром в ИНИОНе, научный коллектив Херсонесского музея-заповедника в его конфликте с властями Севастополя, «Российский мемориал» и правозащитный центр «Мемориал». Критике со стороны ВИО подвергались высказывания министра культуры Владимира Мединского, который выступал за пропаганду мифов советского времени, а также заявил, что историки и архивисты должны заниматься «тем, за что государство им платит деньги, а не осваивать смежные профессии».
