Право сильного: как Северный Кавказ отвечает на вызовы
Рамзан Кадыров с начала года стал менять политическую повестку, причем сразу федеральную. После его совместного с Адамом Делимхановым и Магомедом Даудовым выступления по поводу несистемной оппозиции и вообще инакомыслящих, становится понятно, что фильм «Левиафан» Андрея Звягинцева безнадежно устарел, а актуальным описанием реальности становится «Трудно быть богом» Алексея Германа.
Северный Кавказ, особенно его восточная часть, Дагестан и Ингушетия, откликнется на эти ясные и довольно страшные сигналы. Тем более что политический процесс и так идет в опасном направлении. И государственные, и общественные институты деградируют: не хватает денег и становится все равно, какой ценой они будут получены. Возвращается право сильного, а «чешутся клыки» не только у Тарзана.
От борьбы с подпольем к борьбе с народом
В 1990-х, когда государство «лежало на боку», институциональные отличия Кавказа выразились в национальных движениях, подъеме религиозного энтузиазма и создании исламских партий. В своих наиболее брутальных формах национально-освободительная борьба доходила до войн, а глобальный ислам стал идеологией «сельских революций» в кадарских селах Карамахи и Чабанмахи.
В тучные нулевые и первую половину 2010-х годов была построена пресловутая вертикаль власти и сменился политический класс — им стали сотрудники ФСБ и других силовых структур. Борьба с терроризмом и экстремизмом стала удачно подвернувшимся инструментом подавления политической конкуренции и смены элит. Так, обвинения в экстремизме получили и борющиеся за право распределять общинную землю в поселке Ленинкент в пригороде Махачкалы кумыки (третья по численности народность Дагестана), и пытающиеся вернуть колхозные земли жители селения Тидиб в Шамильском районе Дагестана, и активисты возвращения сельских земель в Кабардино-Балкарии. В этой борьбе с «экстремизмом» федеральный центр и региональные власти были союзниками на протяжении почти пятнадцати лет. Растущие цены на нефть позволяли компенсировать национальным элитам потерю суверенитета сверхдоходами, а население подкупить социальными выплатами.
Теперь ситуация принципиально изменилась. Начиная с ареста мэра Махачкалы Саида Амирова политических тяжеловесов (вчерашних союзников Москвы по строительству вертикали власти) начали сажать. Не за коррупцию (или не только за коррупцию — других ведь оставляют на своих постах и даже награждают) — а за излишнюю самостоятельность. Кавказские warlords оказались несоразмерны новой московской бюрократии, вышедшей преимущественно из политтехнологов и партийных аппаратчиков.
Параллельно демонтажу крупнейших политических кланов перед Олимпиадой в Сочи были ликвидированы все крупные отряды вооруженного подполья, большая часть оставшихся присягнула ИГИЛ (организация запрещена в России). Это сделало в глазах общественного мнения вполне допустимым вытеснение из страны мусульман со взглядами, альтернативными Духовному управлению мусульман. «Пусть идут в Сирию и умрут там», — объяснил свою позицию один из наших собеседников.
Конфигурация в 2014–2015 годах изменилась кардинально. До 2014 года федеральный центр участвовал в региональных политических интригах на стороне сложившихся элит. Оппозиция записывалась в экстремисты и попадала под правоохранительный пресс почти автоматически.
Теперь же, проведя демонтаж региональных политических империй, политические власти и спецслужбы противопоставили себя прежде всего растущим группам населения, например городским мусульманам Махачкалы нового поколения, которые меняют сельский уклад на жизнь в исламе, беря за основу образование, полученное в Сирии, Турции или Египте. Война в Сирии и конфликт с Турцией только усугубляет это противостояние.
Кризис как катализатор
В такой ситуации Северный Кавказ входит в самый масштабный со времен развала СССР политический и экономический кризис. Экономика северокавказских республик уже просела. И снижение покупательной способности бюджетников, и сокращение «мертвых душ» в здравоохранении, и санация финансового рынка, предпринятая Центробанком, — все это удары по региональным элитам.
В Кабардино-Балкарии был убит главный врач республиканской больницы, и одна из обсуждаемых причин преступления — его борьба с «мертвыми душами» и коррупционными схемами, приведшая к сокращению доходов части сотрудников.
И это только начало. По нашим данным, около половины доходов домохозяйств на Северном Кавказе формируются бюджетом — пенсии, пособия по инвалидности (в некоторых селах до 70% населения имеют «левые» инвалидности), материнский капитал, сельскохозяйственные кредиты. Сокращение платежеспособного спроса обеспечит вторую волну сокращения доходов населения — уже через спад розничной торговли и сферы услуг. Такие «мелочи» как санкции против Турции, разоряющие мелких импортеров, строителей, ударившие по обувному производству и рисоводам (рис скупали турецкие бизнесмены), — штрих, завершающий картину.
Развитие российского антиэкстремистского законодательства, а также обгоняющие закон практики давления на активистов за любую критику власти и признаки инакомыслия, ведут к институционализации противостояния государства и различных групп населения (мусульман-салафитов, просто мусульман, учившихся в Сирии или Египте, кабардинских, балкарских, черкесских националистов и т.д.). Тем более что прослойка между Москвой и кавказскими сообществами, роль которой играла клановая региональная элита, почти разгромлена: она либо уехала в Москву, либо инкорпорирована в российскую силовую бюрократию, либо находится в тюрьме.
Чего ждать в 2016 году?
Во-первых, продолжения снижения доходов населения в бюджетном секторе и роста доли неформальной экономики в регионе до 80% и выше (сейчас, по данным Росстата, она не превышает 50%).
Во-вторых, криминализации розничного и оптового рынков, сферы услуг, пассажирских и грузовых перевозок, топливного рынка. А также роста силового предпринимательства (крышевание, рэкет). Ответом на «беспредел» будет вооружение населения, вплоть до формирования отрядов самообороны, которые уже начали появляться в Дагестане.
В-третьих, (но это произойдет позже, когда кончатся патроны), увеличится давление общества на органы правосудия и правопорядка, усилится развитие институтов шариатского правосудия и появится запрос на исламские финансовые институты на востоке Северного Кавказа. Будет наблюдаться формирование «земской» медицины и «земского» образования, в том числе при мечетях, вместо деградирующих государственных и муниципальных учреждений.
В последние годы у населения в Дагестане уже появился опыт самостоятельного решения проблем медицинского обслуживания и образования. В селении Тлох Ботлихского района, например, на средства сельского общества (джамаата) участковая больница была реконструирована в травматологический центр, а главным врачом приглашен опытный травматолог, выходец из этого села. Теперь в Тлох ездят лечиться даже из Астрахани. В цумадинском селении Тлондода на базе сельского мектеба (мусульманская начальная школа) выходцы из села создали интернат на 30 детей. Они привезли своих детей из города и спасли сельскую школу от закрытия. На деньги, собираемые родителями ежемесячно, приглашены дополнительные преподаватели русского языка, физкультуры, арабского языка.
В-четвертых, продолжится исламизация населения. Идеология светского государства из-за проблем с правосудием и социальными лифтами окончательно проиграла исламу на востоке Северного Кавказа. Все больше и больше людей там начинают мыслить альтернативными геополитическими конструкциями. Урбанизация приводит не к русификации мигрантов из сельских горных аулов, а, скорее, к их арабизации, созданию совершенно самостоятельной городской культуры.
В-пятых, сохранится и, возможно, усилится отток населения. Уезжать будут наиболее образованные и материально благополучные. Эта эмиграция, кроме оттока капиталов, будет иметь еще одно политическое последствие: уезжает и будет уезжать наиболее лояльное российскому государству население, поддерживающее соответствующие социальные, политические и деловые практики. Кавказ в 2016 году станет институционально еще менее российским, чем был в предшествующие годы.
И, наконец, в 2016 году станет очевидной новая политическая повестка. Вместо протестов дискриминированных групп населения против этнической, религиозной или земельной политики региональных властей и борьбы с вооруженным подпольем на первый план будет постепенно выходить противостояние российских спецслужб и значительной части мусульман северокавказских обществ. Земельные конфликты станут горизонтальными. Cейчас сообщества решают свои земельные споры через посредников — представителей региональных элит. Когда посредники уйдут, конфликты станут прямыми, что создаст новые политические статусы и рекрутирует новых лидеров.
Потенциально это война за ресурсы. Уже сейчас некоторые региональные религиозные и этнические группы примеряют на себя сценарий «когда закончится нефть».
Похоже, в 2015 году Северный Кавказ прошел стадию максимального подавления региональных элит, и в 2016 году будет естественный «отскок». Календарным маркером этого «отскока» станут выборы в Государственную думу, на которых региональные кланы попытаются либо взять реванш, либо выторговать себе дополнительные преференции.
Конкуренция за активы усиливается, политический инструментарий этой конкуренции за годы «вертикали» деградировал. Поэтому 2016 год будет годом политических инноваций — девальвации старых политических статусов и возникновения новых.
