Замедление Китая: почему это важно и чем это грозит
Переход китайской экономики к «новой норме», предполагающей, вероятно, в среднесрочной перспективе снижение темпов роста ВВП до уровня ниже 7% сам по себе, возможно, не заслуживает того внимания, которое ему уделяется. Снижение скорости роста китайской экономики с космической до просто очень высокой – следствие глубоких социальных, демографических и культурных изменений, которые говорят о вступлении КНР в новый этап развития. И эти изменения гораздо важнее, чем процентные пункты роста ВВП. Тем более что даже сами руководители Китая не воспринимают слишком серьезно китайскую статистику в части оценки ВВП.
Например, нынешний премьер Госсовета КНР Ли Кэцян в 2007 году честно признавался, что не доверяет официальным показателям ВВП, считая их «искусственными». Он предпочитал ориентироваться на комбинацию трех показателей: потребление электроэнергии, объем железнодорожных перевозок и объем выданных банками кредитов. Впоследствии Economist создал на основе этих показателей Keqiang Index. С течением времени качество китайской статистики, впрочем, повышается, и она дает представление о реальном положении дел, но придавать значение небольшим колебаниям официальных цифр не стоит.
Необходимо также твердо помнить, что Китай все равно остается самой быстро растущей экономикой G20. Он также опережал, опережает и, судя по прогнозам МВФ, будет в ближайшие несколько лет опережать по темпам роста такие динамичные и крупные азиатские экономики, как Индия, Индонезия и Вьетнам, несмотря на то, что уже очень далек оторвался от них по показателям душевого ВВП.
Что остановит рост Китая
Замедление экономического роста связано с тем, что КНР вступает в группу стран с средним уровнем дохода, а также с исчерпанием демографических факторов роста, накоплением структурных проблем в экономике, ухудшающейся природной средой и целым рядом других обстоятельств. Численность рабочей силы в КНР сокращается начиная с 2012 года; чтобы развернуть этот процесс вспять, понадобятся десятилетия, и он будет иметь значительные последствия для экономического роста.
Продолжающийся процесс урбанизации будет поддерживать рост в течение некоторого времени, но и здесь потенциал не является безграничным. Около 54% китайцев живут в городах; в начале 1980-х, когда реформы начинались, таковых было 18%. Однако значительная часть сельской рабочей силы, до 200 млн человек, уже сейчас проводят в городах как минимум несколько месяцев в году, нанимаясь на тяжелые и низкооплачиваемые работы. Будущее Китая связано с переходом к новой модели экономического развития, о которой было объявлено еще в 2008 году – с опорой на внутренний рынок, приоритетным развитием высокотехнологичных отраслей экономики, изменением системы распределения доходов в обществе, созданием системы социального обеспечения и целым рядом других нововведений. Темпы роста ВВП не являются здесь приоритетом.
Особый китайский путь
Строительство относительно зажиточного, образованного общества с умеренными темпами роста доходов при одновременном отказе от экспортной ориентации, превращение страны в крупный источник инвестиций и важного экспортера технологий будет иметь важные политические последствия. Когда реальные доходы населения растут двузначными темпами каждый год, население не слишком интересуется политикой (особенно внешней). Оно готово принимать любые объяснения властей и закрывать глаза на недостатки. Для эпохи быстрого роста ВВП вполне хватало омертвевших марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна, в которые партийные идеологи вносили косметические изменения в соответствии с текущей конъюнктурой.
Теперь этого будет недостаточно. С одной стороны, китайскому правительству придется намного более чутко реагировать на недовольство населения. Беспрецедентная антикоррупционная кампания в китайском госаппарате, развернувшаяся в последние годы, частично является ответом на эти новые вызовы. С другой стороны, помимо более эффективной реакции на вызывающие недовольство недостатки властям надо будет предложить обществу и позитивную программу. С этим дело обстоит хуже.
Главный жизнеспособный элемент официальной идеологии сегодня – государственный национализм (как, собственно, и в России). Другой элемент – традиционализм, обращение к специально отобранным элементам философского и политического наследия старого Китая, получившее развитие еще при предыдущем председателе КНР Ху Цзиньтао. Тогда конфуцианское наследие помогало проиллюстрировать наличие особого «китайского пути» в развитии государства и общества (и здесь тоже есть параллели с процессами, происходящими в России).
Выдвинутая Си Цзиньпином концепция китайской мечты как «великого возрождения китайской нации» (выражение порой использовали и предыдущие лидеры страны) вобрала в себя как националистические, так и традиционалистские элементы. При этом в китайском обществе продолжается и нарастает идеологическая борьба: помимо сторонников «китайской мечты» и «особого пути» имеются и свои либералы, и сторонники преобразования КПК по социал-демократической модели, и «старые левые», выступающие за возврат к идеям и символам времен Мао. Однако влияние этих групп, за исключением, возможно, «старых левых», на широкие слои населения представляется ограниченным.
Разумеется, этим ограничиться не получится; китайское руководство будет заниматься реформированием политической системы. С этой целью уже долгие годы тщательно изучается опыт других азиатских стран и России. Но без опоры на национализм усилия такого рода вряд ли будут успешными. Тем более что китайское руководство вполне серьезно считает, что Запад стремится подорвать китайскую политическую систему и добиться в конечном счете смены режима в КНР. Волнения в Гонконге в прошлом году подтвердили и усилили эти страхи. Национализм будет, помимо всего прочего, играть и роль защитного механизма по отношению к нарастающему западному проникновению.
Главный потребитель мира
Одновременно меняется природа взаимодействия между китайской экономикой и экономиками западных стран. С вступлением Китая в число стран с средним уровнем дохода его роль всемирного сборочного цеха постепенно начинает снижаться. Относительно низкотехнологичные, трудозатратные производства постепенно переводятся в Индонезию и Вьетнам. Для поддержания экономического роста в условиях постепенной утраты ценовых конкурентных преимуществ и в конечном счете для выживания Китай должен превратиться в самостоятельного экспортера высокотехнологичной продукции, выпускаемой китайскими компаниями под китайскими брендами, то есть в полноценного конкурента ведущих развитых экономик. В свое время схожая трансформация экономики Японии в 1960–1970-е годы привела к многочисленным торговым спорам и конфликтам с США. Однако те споры и конфликты ограничивались наличием общего врага в лице СССР. В случае с Китаем речь идет о проблеме несравнимо большего масштаба.
Второй внешний фактор, от которого зависит будущее Китая, – доступ к внешним источникам сырья. Китай уже сейчас крупнейший мировой импортер углеводородов и крупнейший мировой потребитель энергии, а между тем китайский душевой ВВП в 2014 году составлял лишь около 50% от российского. Даже когда Китай достигнет весьма скромных показателей развития сегодняшней России, это превратит его в колоссального по масштабам глобального потребителя всех возможных видов сырьевой продукции. Китайские потребности и сегодня уже настолько высоки, что не могут быть удовлетворены за счет ресурсов одной отдельно взятой страны или даже целого региона. Китай стал крупнейшим торговым партнером Африки, вторым по значению (после ЕС) торговым партнером России и вторым же по значению торговым партнером Латинской Америки и стран Карибского бассейна.
Насколько быстро за глобализацией экономического присутствия КНР последует глобализация политического и военного присутствия, пока остается вопросом. Но строительство китайцами океанского военно-морского флота, включающего авианосцы, а также ведущееся согласование с правительством Намибии вопроса о создании первой зарубежной китайской военной базы наглядно свидетельствуют о наличии подобных намерений.
Что касается России, то украинский кризис, по всей видимости, твердо определил ее место в главном геополитическом противостоянии XXI века. В текущем году Россия и Китай впервые проведут совместные военно-морские маневры в удаленном от берегов обеих стран районе – Средиземном море. И это один из признаков надвигающегося будущего, в котором Москва будет поддерживать КНР и играть активную роль в становлении китайского великодержавия.
