Почему китайские деньги не заменят бизнесу европейские
Дело было почти двадцать лет назад, в конце девяностых. Одна компания хотела взять кредит на модернизацию технологического оборудования в европейском банке. Переговоры шли хорошо. Сумма по тем временам была внушительная – несколько миллионов долларов. В качестве залога банку предложили акции завода, причем по очень консервативной оценке – это был чуть ли не контрольный пакет. Но ушлые банкиры отказались от такого щедрого залога и попросили в качестве обеспечения всего один кран системы водоснабжения, объяснив: «Акции, даже контрольный пакет, в России это не более чем билет на войну. А вот кран мы сможем перекрыть – и вам проще будет отдать кредит, чем воевать с нами за контроль над ним». В итоге компания получила деньги, а банкиры поставили у крана пост охраны.
Эта история показывает, насколько большой путь мы проделали за двадцать лет. Бизнес-инфраструктура – это не только банковские услуги, консультанты и адвокаты. В первую очередь это способность говорить на одном языке и понимать друг друга, знание, как устроен бизнес партнеров, какие используются процедуры при принятии решения, какими соображениями мотивируют свои действия менеджеры. Это одинаковые подходы при оценке рисков и доходности и в конечном итоге умение находить решения, выгодные для обеих сторон.
Последние двадцать лет российский бизнес ориентировался на Европу. Европейский банкир мог не разделять политику российского правительства, но до недавнего времени ему были понятны риски и правила игры. Именно поэтому никакое ограничение гражданских свобод не приводило к снижению интереса западных компаний к России. В 2010-е годы инвестфонды с удовольствием скупали активы, западные банки давали кредиты, а ретейлеры открывали новые магазины. По данным Real Capital Analytics, в России заключено пять из 30 крупнейших сделок (на общую сумму более $1 млрд) на рынке недвижимости Европы за последние пять лет. Демократия и права человека лишь в малой степени учитываются в финансовых моделях. Важнее перспективы экономического роста, а они до недавнего времени выглядели весьма благоприятно.
В результате возникла иллюзия, что Россия при любых раскладах обречена на внимание международного капитала. И хотя всплеск оттока капитала наблюдался и до украинских событий, он был во многом связан с завершением инвестиционного цикла. Иностранные игроки «покупали Россию» в течение последних лет для того, чтобы выйти на пике – как раз в период Олимпиады, так как большинство сходилось на том, что в 2014 году российская экономика вступит в фазу торможения. Кредитные же рынки оставались открытыми. Но санкции все изменили.
И пусть они напрямую пока не блокируют деятельность западных банков в России, ограничивая лишь их сотрудничество с конкретными компаниями, в любой момент покрытие санкций может быть расширено. Только за последние пять лет европейские банки заплатили более $4,6 млрд штрафов американцам за нарушение санкционных режимов. И неудивительно, что теперь они стараются быть максимально осторожными. Именно поэтому сегодня условием выдачи кредита со стороны западного банка часто является требование немедленного его погашения в случае попадания заемщика в черный список. А так как нет никаких гарантий, что конкретная компания не попадет в черный список, риски становятся неприемлемыми для заемщиков.
Переориентация на восточные деньги – очевидный ответ на уход европейского капитала. Ведь из десятка крупнейших банков мира – три китайских. Каждый второй менеджер крупного девелоперского проекта из тех, с кем приходится общаться, говорит, что рассчитывает на китайские деньги. (Каждый первый рассчитывает на деньги Сбербанка, но это другая история.)
Проблема не только в том, что санкции и угроза штрафов могут коснуться и китайских денег тоже или что ставка рефинансирования в Китае в 12 раз выше, чем в еврозоне. Проблема во многом в том, что в России пока нет развитой инфраструктуры для восточных денег. Нам непонятно, с какими проектами нужно идти к китайским банкам и в каком виде их представлять. Что влияет на принятие решения о финансировании, на какие условия можно рассчитывать? То, что уже очевидно при работе с европейскими партнерами, становится проблемой при работе с китайскими компаниями. Неудивительно, что за последние пять лет иностранные компании инвестировали в российскую недвижимость $9 млрд, но доля китайских компаний составила при этом менее 5% ($350 млн). И даже на уровне высших политических контактов все не так гладко, как могло бы показаться.
Поэтому потребуется как минимум несколько лет, прежде чем сформируются тесные деловые связи между Россией и Китаем на уровне отдельных экономических агентов.
С другой стороны, если для европейских денег Россия предлагала отличную возможность диверсификации благодаря высокой доходности при относительно низких рисках, то для китайских денег на нашем рынке нет ничего принципиально нового. Им скорее интересна Африка, где Китай только в прошлом году вложил $20 млрд в инфраструктурные проекты, и торговый оборот Китая с которой вдвое превышает китайско-российский. Риски в Африке значительно выше, чем в самом Китае, но и расчетная доходность от таких инвестиций в разы превосходит то, что можно получить не только на развитых, но и на развивающихся рынках. Нашей же стране пока нечего предложить китайскому бизнесу, кроме рынков сбыта.
И даже банк развития БРИКС, о котором много говорилось в начале года, разместит свою штаб-квартиру в Шанхае, а первым президентом будет выходец из Индии. Москва в качестве штаб-квартиры для этого банка даже не рассматривалась. И это еще один намек на то, что даже в рамках БРИКС Россия не рассматривается как ведущий финансовый рынок.
Поэтому если «разворот на Восток» действительно будет происходить, перед нашим бизнес-сообществом встанет огромная задача по налаживанию деловых связей с Китаем. Оказалось, что по мановению волшебной палочки дождь из юаней не прольется, и что для этого недостаточно громогласных заявлений, что Китай теперь наш главный партнер. Нас ждет долгая и кропотливая работа. Придется растить специалистов, налаживать в том числе и культурные связи. Ведь сегодня в ненавистный Лондон каждый день летит 11 рейсов, а из Москвы в Шанхай отправляется лишь два самолета.
Пока эти тесные связи не сформируются, китайские деньги будут доставаться России в основном по межгосударственным соглашениям и крупным нефтегазовым контрактам. Для коммерческого сектора они еще много лет не смогут стать полноценной заменой европейских источников финансирования.
