Парадоксы торговли: почему экспортеры продовольствия много импортируют
В последнем майском указе президента России поставлена цель в два с лишним раза — c $20,7 млрд в 2017-м до $45 млрд в 2024 году — увеличить продовольственный экспорт. Чтобы выполнить эту задачу, предстоит найти оптимальное соотношение экспорта, импорта и самообеспеченности продовольствием. И важно при этом не сделать ошибок. Как показывает мировой опыт, традиционный подход «достигнем самообеспеченности — будем наращивать экспорт излишков», скорее всего, не сработает.
Мировое разделение труда
Текущий уровень продовольственного экспорта ставит нашу страну на 14-е место в рейтинге крупнейших поставщиков продовольствия. Семь лет назад мы были на 18-м месте. По нынешним меркам $45 млрд — это шестое место рейтинга, сразу после «великолепной пятерки» в составе ЕС, США, Бразилии, Китая и Канады.
Однако далеко не все знают, что практически все лидеры этого списка еще и крупнейшие импортеры продовольствия! По данным ITC, на долю «великолепной пятерки» приходится 45% всего мирового аграрного экспорта и 40% всего импорта. На группу 20 крупнейших экспортеров, в которую входит и Россия, приходится 77% экспорта и 58% импорта. Исключения из этого правила сводятся к небольшой группе развивающихся стран, расположенных в тропиках, — они экспортируют гораздо больше, чем импортируют.
Почему в современном мире нет большого аграрного экспорта без большого импорта? Рассмотрим основные факторы.
Во-первых, это стремление к продуктовому разнообразию. Рейтинг экспортеров возглавляют страны с высоким уровнем подушевого ВВП. Большой импорт для них — признак высокого уровня развития национальных экономик, позволяющий местным потребителям приобретать лучшие товары. Возьмем, к примеру, такую актуальную для России тему, как сыры. США, Франция, Германия, Италия — одновременно крупные экспортеры и импортеры сыра. Американцы, например, ежегодно покупают разнообразных, преимущественно европейских, сыров на $1 млрд, параллельно продавая столько же или даже больше своего чеддера, преимущественно в развивающиеся страны.
Во-вторых, сравнительные издержки производства. Страна фокусируется на производстве того, что у нее получается дешевле или качественнее, чем у конкурентов. В нашем списке крупнейших стран-экспортеров есть, пожалуй, одно большое исключение — Бразилия, страна с уникальными природно-климатическими условиями для аграрного бизнеса, позволяющими собирать по два урожая в год. По сравнению с экспортом Бразилия импортирует относительно немного продовольствия. Но это исключение только подтверждает общее правило, потому что Бразилия — один из крупнейших импортеров такого базового товара, как пшеница. И власти страны, и бизнес понимают, что в рамках международного разделения труда эффективнее завозить пшеницу из соседней Аргентины, а самим сосредоточиться на выращивании и экспорте (напрямую или через мясо) гораздо более прибыльных для Бразилии культур — кукурузы и сои.
В-третьих, сезонность и логистика. В России, кстати, есть интересный пример: за последние годы наша страна стала крупным импортером молодого картофеля из Азербайджана и крупным экспортером осеннего картофеля в эту же страну.
В-четвертых, разделение труда в рамках глобальных цепочек поставок. Здесь многое зависит от характера товарного рынка, компетенций бизнеса, стоимости рабочей силы и логистики, национальных различий в спросе на продовольствие. Характерен пример Новой Зеландии — крупнейшего поставщика молочных товаров на мировой рынок, но одновременно и импортера ряда молочных продуктов. Почему? В процессе переработки происходит «разборка» базового сырьевого товара на десятки и сотни «деталей», спрос на которые на национальном и мировом рынках не совпадает. Например, крупнейший молочный кооператив этой страны — Fonterra давно перерос национальные границы. Завод компании в Великобритании в качестве побочного продукта производит молочную сыворотку, которая поставляется на завод в Нидерландах. Там сыворотка конвертируется в галактоолигосахарид, который поступает на австралийский завод Fonterra, где смешивается с другими ингредиентами, поступающими из Новой Зеландии, для производства конечного продукта — детских молочных смесей. Наконец, брендированные смеси из Австралии разлетаются по всему миру и в том числе поставляются и в саму Новую Зеландию.
Таким образом, интеграция национальных аграрно-продовольственных систем в мировые цепочки поставок зачастую не затрудняет, а помогает развитию национальной аграрной экономики и аграрного экспорта: высвобождает местные ограниченные ресурсы, заставляет интенсивнее работать мозги и повышает местные компетенции.
А как же пресловутый аграрный протекционизм? Он, безусловно, тоже есть, но, как видно из внешнеторговой статистики, его уровень и значимость для мировой продовольственной торговли не стоит переоценивать. Да, национальные правительства помогают выращивать местных «аграрных чемпионов», которые постепенно становятся глобальными компаниями. Но оставлять своих потребителей на рынке наедине с местными монополистами — такого современные правительства себе позволить не могут. Каждый выход на страновой рынок — это, как правило, преодоление многочисленных технических барьеров в виде фитосанитарных и ветеринарных ограничений. В результате в мире функционирует особый бюрократический «рынок» взаимных уступок в сфере торговли продовольствием, в рамках которых экспортирующая страна, как правило, вынужденно приоткрывает и свои рынки.
Дисбалансы российской торговли
По своему месту на мировом аграрном рынке Россия не очень похожа на развивающуюся страну из жарких субтропиков.
До конца 2013 года Россия наращивала как экспорт, так и импорт продовольствия, причем, несмотря на усилия аграрных властей, импорт, как правило, рос быстрее экспорта. Будучи на пятом месте в общем списке крупнейших импортеров продовольствия, Россия занимала первое—третье места по импорту яблок и груш, сливочного масла, сыров, мясных продуктов и др. Ситуация сильно поменялась с 2014 года под воздействием продуктовых контрсанкций, введенных против большой группы развитых стран, и двукратной девальвации рубля. Конкурентоспособность российского продовольствия резко повысилась как на внутреннем рынке, так и на мировой арене. Экспорт стал расти как на дрожжах, а импорт резко сократился и колеблется в зависимости от курса рубля и состояния кошельков россиян. По итогам 2017 года Россия находилась на седьмом месте среди крупнейших импортеров. Еще несколько лет поступательного развития, и наша страна имеет шансы выйти на нулевой баланс внешней торговли продовольствием. Но нужно ли для этого форсировать самообеспеченность всем?
Есть продукты, которые Россия просто вынуждена импортировать, а есть те, от импорта которых отказываться нерационально. Понятно, что Россия была, есть и будет крупным импортером бананов, и ничего трагичного в этом нет, хотя хорошо бы этот импорт увязать с растущим экспортом нашего продовольствия в «банановые» страны.
Но неразумно, на наш взгляд, тратить силы и ресурсы на воспроизводство в нашей стране того, что уже давно и успешно производится в других странах. Наверное, проще и экономичнее было бы импортировать подобные продукты, как это и делают успешные страны — экспортеры продовольствия.
Следовало бы также учитывать правила «аграрного нетбэка». Пока страна импортирует то или иное продовольствие, внутренние цены на соответствующий товар находятся выше мировых, что среди прочего создает достаточно комфортные условия для эффективных отечественных сельхозпроизводителей. Ситуация радикально меняется при выходе на экспортные «излишки». Для их поставки на внешний рынок требуется, чтобы внутренние цены как бы «поднырнули» под мировые — ведь товару нужно преодолеть многочисленные логистические и технические барьеры в странах-импортерах. В результате отечественный производитель получает дополнительный рынок, но сильно рискует маржой. Испытание на прочность давно и успешно прошли российские зерновые и масличные, а также продукты их переработки. Но для ряда наших аграрных товаров выход на самообеспеченность, а затем и гонка за экспортными объемами может обернуться серьезными проблемами. Достаточно посмотреть на нестабильное финансовое состояние многих наших тепличных комплексов, производителей сахарной свеклы, мяса птицы и др. Там, где конкурентоспособность отечественных товаров на внешних рынках, мягко говоря, неочевидна, правительству и бизнесу нужно хорошо просчитывать последствия форсированного выхода на самообеспеченность и экспорт.
Наконец, в силу развития технологий многие современные продовольственные отрасли развиваются в условиях кросс-торговли — вспомним пример с новозеландскими детскими смесями. Например, мясо или молоко в ходе промышленной переработки могут «распадаться» на десятки товарных групп, в результате одна и та же страна может некоторые из них экспортировать, а другие — закупать по импорту.
Надо помнить, что в отличие от многих других отраслей мировая торговля продовольствием устроена как улица с двусторонним движением и крайне сложными и динамично меняющимися условиями «вождения».
