Назад в СССР: почему надо помнить об экспорте, пытаясь заместить импорт

Коварный рост

Вот уже больше года тема импортозамещения является одной из наиболее громких в российской публичной повестке. Запущены государственные программы, проводятся конференции, введены санкции, в том числе для поддержки отечественного производства. Однако результаты пока очень скромны, а в отчете Moody’s аналитики напрямую отметили, что импортозамещение не работает ни в одной отрасли, кроме продовольствия. Институт Гайдара пишет, что подавляющее большинство российский предприятий, включая государственные, не спешит переходить на закупки отечественного оборудования и материалов.

Идея не нова. Еще в 1920-х годах многие страны Африки и Латинской Америки стремились снизить зависимость от импорта промышленных товаров из Европы, пострадавшей от Первой мировой войны, и стали проводить политику масштабной индустриализации. Прошел через это и СССР — задачей сталинской индустриализации было создание практически полностью автономной экономической системы, растущей на внутренних ресурсах, в первую очередь человеческих.

В 1960-х годах эта политика приобрела системный характер в развивающихся странах, и наиболее очевидным ее результатом стал рост доли промышленности в ВВП. С 1927 по 1965 год в Аргентине она выросла с 24 до 34% ВВП, а в Бразилии — с 19 до 28% с 1939 по 1968 год. К 60-м годам прошлого века промышленность стала ведущим сектором экономики в Аргентине, Бразилии, Мексике и Чили, опережая по темпам роста большинство других секторов.

Эти страны использовали множество инструментов: протекционистские тарифы, специальные условия для инвесторов в новые индустрии, льготы на импорт оборудования, дешевые кредиты, субсидии, создание инфраструктуры... В большинстве случаев это привело к желаемому результату, если считать таковым замещение импорта собственным производством, а также развитие промышленного сектора на уровне стран со средним уровнем дохода. Однако впоследствии большинство этих стран столкнулись с ограничениями роста и до сих пор не могут вырваться из «ловушки среднего дохода», в которую, к слову, уже попала и Россия. Почему это произошло?

Пять проблем любителей протекционизма

Во-первых, для многих отраслей необходим существенный спрос, чтобы достичь эффекта масштаба. Внутренний рынок, как правило, подобный спрос создать не способен, за единичными исключениями вроде США и Китая. Новым производствам, особенно высокотехнологичным, необходимо выходить на внешние рынки, где произведенный товар должен быть конкурентоспособен по цене и качеству. Мы наглядно видим это на примере самолетостроения — невозможно производить Sukhoi Superjet только для «внутреннего потребления»: в этом случае затраты на его разработку никогда не окупятся. Надо бороться с Boeing и Airbus за внешние рынки, и для этого наш самолет должен быть как минимум не хуже зарубежных аналогов. Нельзя делать просто «российское», надо делать качественное.

Во-вторых, создание любого производства ведет к необходимости импорта сопутствующего сырья, оборудования и материалов, и чем сложнее производство, тем шире номенклатура импортируемой продукции. Тот же самолет состоит из сотен тысяч компонентов, поставляемых сотнями поставщиков. Значит, попытки прекратить зависимость от импорта могут только ее лавинообразно усилить.

В-третьих, почти все успешные примеры импортозамещающей индустриализации были связаны с наличием большого количества низкоквалифицированной рабочей силы: массы молодых сельских жителей перебрасывались в города в СССР, Китае, Мексике, Индии и даже Сингапуре. Сегодня этого ресурса больше ни у кого нет и придется высвобождать человеческий капитал из других отраслей.

В-четвертых, к санкциям и тарифам надо тоже подходить осторожно. Сознательное «огораживание» внутреннего рынка приводит к исключению конкуренции, которая является «санитаром рынка» и движущей силой для повышения качества товаров и эффективности производства. В долгом периоде от конкуренции не убежишь, а введение импортных пошлин, как правило, приводит не к повышению качества собственной продукции, а к росту цен. Что мы наглядно наблюдаем на российском рынке продовольствия в настоящее время. Если импортозамещение не состоится и в обозримом будущем все вернется на досанкционный уровень зависимости от импорта, то получится, что за этот эксперимент заплатит исключительно потребитель.

Наконец, концентрация капитала и ресурсов в отраслях, которые неэффективны с точки зрения внешней торговли, приводит к упущенным возможностям роста. Ведь еще со времен Давида Рикардо известно, что наибольшего успеха в экономике достигают те страны, у которых есть сравнительное преимущество в международной торговле.

Грубо говоря, если мы неожиданно захотим полностью заместить импорт кроссовок, то у нас это, несомненно, получится. Но эти кроссовки вряд ли будут конкурентоспособны где-то еще кроме России, мы на этом ничего не заработаем, а люди, их производящие, не смогут производить что-то другое (например, интеллектуальные услуги, программное обеспечение, электронику или ту же нефть). Показателен пример iPhone — несмотря на то что смартфон физически собирается в Китае, большинство его компонентов производится компаниями из США, Германии и Южной Кореи. Стоимость сборки не превышает 2% от конечной цены, а львиная доля выручки (более 50%) уходит обладателю патента — компании Apple в США.

Северная или Южная Корея?

Стратегия импортозамещения — это выбор позиции между двумя экстремальными полюсами. Первый — максимально закрываться, исходя из мысли, что мы находимся вне мирового рынка, и пытаться по максимуму вертикально интегрировать производственные цепочки внутри страны. Эта логика доминировала в СССР и доведена до абсолюта в Северной Корее с философией чучхе. Второй — максимально открывать границы и пытаться встраиваться в глобальные цепочки. Такой стратегии следовали Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Китай и даже Германия.

В первом случае мы стремимся к максимальной автономности, во втором — к максимальному экономическому росту. Второй путь означает, что надо заниматься не импортозамещением, а экспортозамещением прежде всего. То есть надо замещать производство товаров, в которых мы будем менее конкурентны, производством того, что мы сможем выгодно продать с большой маржой, а на выручку купить все то, чего нам не хватает.

Пространство для развития здесь однозначно есть: согласно рейтингам World Competitiveness и Global Competitiveness Россия сейчас находится в пятом-шестом десятке стран по конкурентоспособности своей экономики. Согласно методологии рейтингов ключевыми причинами столь низкой позиции являются высокая стоимость капитала и недостаточное развитие институтов. Получается, что пытаться решать наши проблемы через простое производство максимально широкого ассортимента товаров внутри страны как минимум наивно.