Министр связи — РБК: «Закон о забвении нуждается в доработке»

Министр связи и массовых коммуникаций России Николай Никифоров (Фото: Екатерина Кузьмина / РБК)

— По-вашему, закон о забвении в принципе сможет функционировать? Сложно представить, что информацию можно будет удалить просто по обращению граждан. А если интернет-компании будут получать тысячи вопросов в день, как они их проверят, как быстро смогут отреагировать?

— Проблема не в количестве запросов, а в самом принципе. Минкомсвязь направила в правительство свой отзыв на этот законопроект. Мы тоже считаем, что он не сможет полноценно работать в условиях, когда компаниям без верификации — без проверки того, кто это к ним обратился, — и, скорее всего, без проверки суда будет предписано выполнять все эти действия. Сегодня законодательством предусмотрена процедура защиты чести и достоинства — это происходит через суд, этим многие пользуются. Если так называемый закон о забвении действительно пойдет в такой редакции, что все это будет происходить в ручном режиме на уровне компаний, то вряд ли это будет эффективная процедура. Тем не менее закон принят в первом чтении. Отрадно, что идет диалог на уровне профильного комитета Госдумы. Мне кажется, надо дождаться завершения дискуссии, хорошо, что она есть. Вот сегодня все-таки мы создали этот механизм, в рамках которого любая инициатива, которая касается интернета, во всяком случае обсуждается с компаниями.

В первоначально предложенной редакции действительно есть ряд моментов, которые нуждаются в доработке. Я очень надеюсь, что ко второму чтению компании совместно с профильным комитетом все-таки сделают законопроект сбалансированным. Нельзя сказать, что этот законопроект возник из вакуума. Действительно, такая практика есть. Она есть в Европе, там тоже много вопросов и нареканий. То, что вообще законодатель сегодня такое внимание уделяет интернету, — это объективное следствие того, что к интернету подключено более половины населения страны. Половина из них пользуется мобильными устройствами для выхода в сеть. Ситуация принципиально меняется, и каждый год мы видим существенный рост. У нас сегодня около 60% так или иначе пользуются интернетом, а будет возможность у 97%. Наверное, не все подключатся, но все равно мы достигнем показателя 80, 85, 90% проникновения. Поэтому очевидно, что сегодня законодатель сталкивается с необходимостью регулирования отношений в этой новой среде.

— Год назад шла речь о том, чтобы агрегаторы новостей, в первую очередь подразумевался «Яндекс», получали бы лицензию СМИ. Сейчас снова об этом заговорили — теперь уже звучат предложения обязать все интернет-площадки с большим трафиком получать такую лицензию. Как вы считаете, это нужно?

— Диалог должен быть. Как я объяснил, такого диалога стало больше, потому что усилилась роль интернета в нашей жизни, нашего государства, нашего общества. Можно ли применять напрямую закон о СМИ к интернет-ресурсам — весьма спорный тезис, возможно, нужен отдельный вид регулирования. Интернет по своей природе трансграничен. Опять же закон о забвении — он не против «Яндекса», он касается всех в равной степени, всех тех, кто осуществляет операции на территории России.

Естественно, мы в первую очередь думаем о нашем лидере рынка интернет-поиска «Яндексе», который действительно нуждается не в более жестком регулировании, а в мерах поддержки. Мы хотим, чтобы «Яндекс» был глобальной, международной компанией и преуспевал не только на российском рынке, а штурмовал и зарубежные рынки. Сегодня весь мир столкнулся с ситуацией, когда трансграничные интернет-компании должны соблюдать внутреннее законодательство стран. Это объективная реальность — в разных странах разная история, разная культура, где-то одни вещи разрешены, где-то категорически запрещены. Вспомните буквально двух-трех летней давности истории, когда из-за тех или иных роликов в интернете, информации гибли люди, это вызывало массовые протесты, это вызывало гибель людей. Из-за игнорирования национальных особенностей. Поэтому сегодня мы видим огромное количество законодательных инициатив по всему миру, видим антимонопольные дела в Европе. Это естественный ход истории, естественный ход развития интернет-рынка как некой новой мировой сущности.

— А что касается требований по переносу персональных данных россиян в Россию — это тоже естественный ход событий?

— Действительно, с 1 сентября 2015 года вступают в силу поправки в законы, которые обязывают операторов персональных данных хранить эти данные граждан РФ на территории России. По этому закону разработаны необходимые подзаконные акты, некоторые приняты, некоторые внесены в правительство и в ближайшее время, мы надеемся, будут подписаны. С компаниями проведено большое количество совещаний, даны разъяснения по тем или иным вопросам. Некоторые вопросы открыты, но мы рассчитываем на полноценный диалог с интернет-индустрией.

Опять же — как появился этот закон: законодатель обратил внимание на ту негативную геополитическую ситуацию, которая развивалась в последнее время. Это инициатива законодателя, ее приняли. Действительно, много технических вопросов, но уверен, что подзаконными актами или последующими поправками мы сможем максимально снизить какой-то негативный эффект. Но мне пока не известен ни один сценарий, при котором граждане могут столкнуться с какими-то проблемами при выезде за рубеж или покупке авиабилетов. У нас даже был отдельный диалог с «Аэрофлотом», мы созванивались с генеральным директором, обсуждали эти вопросы. Дело в том, что нужно внимательно читать закон, там предусмотрены процедуры изъятия, под которые подпадают, например, авиаперевозки, в их части никаких ограничений [по хранению данных] нет.

Международные операторы, которые предлагают сервис по бронированию билетов, — большинство из них сегодня спокойно ведет работу по переносу части оборудования в Россию. Практически, на самом деле, это делают все крупнейшие компании, я не вижу сегодня какой-то неурегулированной ниши, где мы можем 1 сентября ждать какой-то сбой. Более того, технически с 1 сентября ничего не отключается, никакие драматические изменения не происходят. Просто у Роскомнадзора появляется право задавать вопросы операторам персональных данных и в случае злостных нарушений выставлять определенные штрафы. Злостность напрямую сейчас не описана, речь о том, что обычные граждане не заметят никаких изменений 1 сентября. Для компаний это, конечно, вызов, но они к нему готовятся. Опять же повторю, наш законодатель среагировал на ту неблагоприятную геополитическую ситуацию, которая складывалась.

— На уровне правительства вроде бы проходили учения — на полном серьезе — которые должны были показать, сможет ли рунет существовать отдельно от всего мирового интернета, если вдруг нас отключат. Неужели такая угроза в самом деле есть?

— Если посмотреть сейчас ленту новостей, то можно про каждую вторую новость, поступающую от наших уважаемых [иностранных] партнеров, сказать — неужели в самом деле они рассматривают такую возможность? Задача государства — быть готовым к любому сценарию, любому развитию ситуации. Вот мы с вами говорили сегодня, что мы ведем самую крупную [в истории] стройку оптоволоконной сети в стране — это же не для того, чтобы кто-то ее в какой-то момент отключил. В любом случае мы должны обеспечить стабильность и устойчивость всей сети связи, включая интернет, на территории России. Сегодня все критические компоненты, элементы инфраструктурные по работе российской сети находятся не на территории России. В основном они находятся в Амстердаме, если посмотреть по юрисдикции разных управляющих структур, и действительно — при желании извне все это может быть отключено. Кто-то говорит, что это слова, но, к сожалению, это не слова, это настоящая реальность.

Можно давать разные оценки крымским событиям — люди сделали свой выбор, Российская Федерация подписала соответствующие документы на основании легитимного волеизъявления жителей этих территорий, они вошли в состав РФ. Другие страны могут относиться по-другому, мы знаем, что есть много разных мнений на этот счет. Но всегда наши западные партнеры заявляли, что интернет находится вне политики, при этом руководствовались указом президента США — были удалены украинские домены, принадлежащие юрлицам и физлицам, которые находились в Крыму. Они были в украинской юрисдикции, стали — в российской. Удаляются домены в интернете — что это такое? Это политика двойных стандартов. С одной трибуны заявляем, что интернет — вне политики, а с другой стороны — руководствуясь указом руководителя конкретной страны — удаляем домены. Это не шутки.

Сегодня интернет по-прежнему управляется юридическим лицом, находящимся в юрисдикции конкретной страны. 30 сентября истекает государственный контракт между министерством торговли США и компанией, которая осуществляет управление критической инфраструктурой интернета. Американские партнеры неоднократно заявляли, что они намерены передать управление критической инфраструктурой интернета международному сообществу — органу, где будут представлены разные общественные мировые организации. Осталось несколько месяцев, и мы слышим риторику, что никто никуда ничего не отдаст, что мир не справится с управлением интернетом.