В России рекордно выросло число осужденных за крупные взятки
Почему силовики потеряли интерес к преследованию учителей и инспекторов ГИБДД
Больше суммы, больше сроки
В 2019 году в России по коррупционным составам осудили почти 5,3 тыс. человек. Из них больше половины (2,8 тыс.) — за получение и дачу крупных взяток. Это рекордное количество с 2016 года, следует из данных судебного департамента при Верховном суде, которые проанализировал РБК.
В 2016 году в Уголовном кодексе появилась ст. 291.2 (мелкое взяточничество). После этого количество осужденных по основным статьям о даче и получении взяток резко сократилось: существенная часть преступлений стала проходить по новому, менее тяжкому составу.
В 2019 году эта тенденция прервалась, показывает анализ РБК. Число приговоров за мелкие взятки в 2019 году упало на треть по сравнению с 2018 годом, а число приговоров по статьям о получении и даче взятки выросло на 16,8 и на 15,3% соответственно.
В 2019 году количество приговоров, вынесенных совокупно по статьям о даче и получении крупных взяток (2842), существенно превысило число приговоров за мелкое взяточничество (1884). В предыдущем году соотношение было обратное: 2451 осужденный за существенные суммы против 2749 осужденных за взятки в пределах 10 тыс. руб.
Почти половина взяток, за которые вынесли приговоры в 2019 году, превышали 150 тыс. руб., показывает статистика судебного департамента.
По новой статье о мелком взяточничестве (ст. 291.2 УК) квалифицируются преступления с суммами, не превышающими 10 тыс. руб. Максимальная санкция по ней для человека, осужденного за коррупционное преступление впервые, — год, для рецидивиста — три.
Под основные статьи о даче и получении взяток (ст. 290 и 291 УК) подпадают действия с деньгами, ценными бумагами или услугами на сумму более 10 тыс. руб., суммы от 25 тыс. руб. считаются взяткой в значительном размере, от 150 тыс. — в крупном, а от 1 млн руб. — в особо крупном. Это особо тяжкие составы, срок по ним — до пятнадцати лет колонии.
Полицейские получают, безработные платят
Двое из пяти осужденных за получение крупной взятки — это сотрудники правоохранительных органов. Еще более трети — государственные и муниципальные служащие, а значительные суммы (более 150 тыс.). чаще получали именно чиновники, а не силовики. Еще около четверти осужденных имеют разные специальности и в основном работали в коммерческих организациях. Более трети осужденных в 2019 году за получение крупных взяток (468 человек) вменяли два и более преступных эпизода, причем это были первые преступления в их жизни.
Почти половина осужденных за дачу крупных взяток отражены в судебной статистике как безработные. Большинство из них могут составлять мигранты, работающие неофициально и откупающиеся от полиции, считает руководитель юридического департамента фонда «Русь сидящая» Алексей Федяров: «Взятки с мигрантов выросли, они давно уже превышают размер мелкой взятки», — констатирует юрист: чаще всего речь идет о суммах 30–50 тыс. руб.
Типичный портрет мелкого взяточника — мужчина 30–50 лет без определенного источника дохода. РБК проанализировал приговоры по ч. 1 ст. 291.2, опубликованные на сайте «Росправосудие», и выяснил, что минимум в одном из четырех случаев мелкого взяточничества обвиняемыми были водители, которые нарушили ПДД и пытались подкупить сотрудников полиции. Госслужащих и силовиков среди тех, кто берет взятки до 10 тыс. руб., абсолютное меньшинство.
«Объективно вырос нижний порог взяток. Никому не интересно стало брать мелкие взятки. И выявлять мелкие взятки тоже неинтересно. Нужно понимать, что, если оперативники отрабатывают, например, сотрудника ГИБДД, они взятку ему дадут чуть выше нижнего порога по ст. 290 УК, чтобы это было полноценное взяточничество, а не мелкое», — утверждает Федяров.
Низший уровень пищевой цепи
Перед правоохранительными органами сейчас нет цели выявлять мелкие взятки, и с точки зрения отчетности эта группа преступлений не представляет большого интереса, рассуждает замдиректора российского отделения Transparency International Илья Шуманов. «Мелкие взятки находятся как бы на низшем уровне пищевой цепи и скорее выявляются как сопутствующие преступления. Например, раскрыли взятку в 100 тыс. руб. и одновременно в ходе расследования выявили несколько взяток по 5 тыс.», — констатирует он.
Он указывает, что мелкие взятки расследуются дознавателями, а оперативники для их раскрытия могут применять ограниченный спектр мероприятий: например, не могут использовать прослушивание телефонных переговоров (ПТП) или проводить оперативный эксперимент, поскольку мелкая взятка — нетяжкое преступление.
«Когда поделили взяточничество на мелкое и обычное, понятно, что речь шла о двух разных группах людей. Врачи, учителя, сотрудники ГИБДД — видимо, не самые отчаянные коррупционеры, и прилагать усилия для выявления таких преступлений правоохранительным органам не очень интересно», — заключил Шуманов.
Изменение соотношения мелких и крупных взяток объясняется просто, считает ассоциированный профессор по социологии права им. С.А. Муромцева Европейского университета в Петербурге Кирилл Титаев: «Каждый раз, когда появляются новые нормы, правоохранительные органы пытаются понять, как их нужно применять. Это типовая ситуация, не уникальная для России: случается некая правовая реформа, и органы ее встраивают в свою организационную логику». Он допускает, что выявляемость мелких и крупных взяток сейчас сильно разнится от региона к региону, даже если более «стабильные» преступления, например кражи, находятся на одном уровне.
По его словам, общее понимание устанавливается примерно в течение четырех-пяти лет и происходит на двух уровнях: «С одной стороны, это юридическая история: они пытаются понять, какие деяния относятся к какой категории (например, если мы говорим о взятках, то ощутимая путаница может возникать в случаях, когда речь идет не о денежной интеракции). С другой стороны, это история про ведомственную отчетность и то, что называется палочной системой. Идет поиск баланса, на какие показатели должны выходить отделы по борьбе с коррупцией».
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
