«Бочка» для генерала: что глава СКР по Москве рассказал суду о взятках

Александр Дрыманов (Фото: Андрей Любимов / АГН «Москва»)

Начальник главного следственного управления СКР по Москве Александр Дрыманов назвал абсурдными заявления о своей причастности к взятке от представителей криминального мира. Об этом он заявил в понедельник, 19 марта, на допросе в Мосгорсуде по уголовному делу полковника СКР Михаила Максименко, передает корреспондент РБК.

Дрыманов проходит по этому делу свидетелем. Экс-руководитель главного управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СКР Михаил Максименко обвиняется в получении взятки в $500 тыс. от бизнесмена Олега Шейхаметова за освобождение из СИЗО криминального авторитета Андрея Кочуйкова (Итальянца) — правой руки вора в законе Захария Калашова (Шакро Молодого). Кочуйков был арестован после перестрелки на Рочдельской улице столицы вечером 14 декабря 2015 года, а спустя всего полгода вышел из-под ареста.

При этом гособвинитель Борис Локтионов называл причастным к получению денег и Дрыманова. Из обвинительного заключения следовало, что офицеры СКР (в числе которых и глава ГСУ по Москве) получили за освобождение Кочуйкова еще одну взятку — от бизнесмена Дмитрия Смычковского. Также экс-замглавы ГСУ по Москве генерал Денис Никандров признавался ФСБ, что дал начальнику взятку почти в €10 тыс. в качестве благодарности за свое назначение. Возбудить дело в отношении Дрыманова может только глава СКР Александр Бастрыкин. ФСБ еще в ноябре направляла ему материалы в отношении Дрыманова, однако о решении Бастрыкина по этому поводу ничего не известно.

«Генпрокурор не в курсе»

«Насколько мне известно, я был заявлен в процессе как свидетель со стороны обвинения, но гособвинитель по какой-то причине меня не пригласил», — заявил Дрыманов в суде. Журналистам перед заседанием он пояснил, что сам настоял на своем допросе. Официально о нем ходатайствовала защита.

На протяжении всего следствия Дрыманов «неоднократно общался с сотрудниками ФСБ», и они утверждали, что к генералу нет никаких претензий, равно как и свидетельств его причастности к каким-либо преступлениям. «Однако в ходе заседания Мосгорсуда гособвинитель называл мою фамилию в числе лиц, получивших взятку, — рассказал Дрыманов. — Также он заявлял, что Денис Никандров передал мне некую [банковскую] карту с €9,8 тыс. в благодарность за свое назначение». Это обвинение «полностью абсурдно», добавил Дрыманов.

«Никандров перед своим назначением прошел отборочные комиссии и в Следственном комитете, и в администрации президента, и лишь после этого был утвержден мной», — заявил глава ГСУ СКР по Москве. «Мне известно, что в деле есть ответ от фирмы, эмитирующей эту карту. Это gift card, то есть подарочная карта, которая на данный момент не активирована, то есть не связана ни с одним клиентом. Такие карты распространяются во время тематических мероприятий для презентации услуг. Если потенциальный клиент желает ее активировать, он должен зарегистрироваться на сайте. Если этого не произошло, то отношения между юрлицом и держателем карты не были созданы. Следовательно, говорить о взятке по меньшей мере некорректно», — рассказал Дрыманов. Действительно ли он принял от Никандрова в подарок такую карту, свидетель не пояснил.

«22 февраля и 9 марта прошлого года у меня были очные ставки с Никандровым, где он четко говорил, что никаких денег не брал, все это оговор. Спустя несколько месяцев [следователь ФСБ] Константин Гладышко мне сказал, что Никандров дал на меня показания. После этого ко мне приходят сотрудники ФСБ и начинают искать у меня бочку», — рассказал Дрыманов. Уточнять, о какой «бочке» идет речь, он отказался: «Я знаю только, что, чтобы скомпрометировать меня, было доложено большим руководителям. И были организованы следственные мероприятия, которые ничего не подтвердили».

В сентябре 2017 года источники РБК сообщали об обыске у Дрыманова. В ходе него генерал лишился трех наградных пистолетов, рассказал он в понедельник журналистам. «После этого появляются показания Никандрова — сначала по этой карте, затем о том, что это я давал ему деньги. ФСБ сейчас будет доказывать мою причастность всеми доступными способами. У них другого выхода нет, они уже доложили обо всем на самый верх. Не буду называть конкретных имен».

Гособвинитель Борис Локтионов, оглашавший ранее материалы о виновности Дрыманова, в понедельник на заседании отсутствовал. «А где он? Я бы хотел посмотреть ему в лицо», — заявил генерал СКР. Также он заявил, что намерен жаловаться генпрокурору Юрию Чайке и в Госдуму на нарушения закона в ходе следствия, в том числе на нарушения подследственности: производство по делам в отношении сотрудников СКР относится только к компетенции СКР, напомнил генерал. «Я уверен, что генпрокурор не в курсе этой ситуации», — пояснил Дрыманов.

На все вопросы, кто может быть заинтересован в его преследовании, Дрыманов отвечать не стал: «Вы сами подумайте», — говорил он журналистам.

Без признаков корысти

Глава ГСУ СКР по Москве изложил свою версию того, как проходило расследование перестрелки на Рочдельской, в ходе которого, как считает гособвинение, следователи получили взятку. Из его рассказа следовало, что никакого влияния на ход расследования он оказать не мог, а все процессуальные решения по делу принимали его подчиненные.

В перестрелке участвовали адвокат, ветеран КГБ СССР Эдуард Буданцев с двумя помощниками с одной стороны и подручные криминального авторитета Захария Калашова Андрей Кочуйков и Эдуард Романов с несколькими бойцами подконтрольных им ЧОПов — с другой. В ходе перестрелки Буданцев, по версии следствия, застрелил двух человек, но, в отличие от Кочуйкова и Романова, попал не в СИЗО, а под домашний арест.

По словам Дрыманова, 14 декабря 2015 года дежурный доложил ему об инциденте. «Я дал поручение, чтобы дело передали в отдел по расследованию особо важных дел, который курировал [замглавы ГСУ Сергей] Синяговский, — вспомнил генерал. — Затем сотрудники управления «М» ФСБ мне доложили, что Буданцев служил в спецподразделении, имеет награды, у него четверо несовершеннолетних детей. Я сказал Синяговскому, что есть основания избрать ему меру пресечения, не связанную с лишением свободы. После новогодних праздников я приехал в кабинет Максименко, где находился [его заместитель] Ламонов. Тот спросил, почему я избрал Буданцеву именно такую меру пресечения (домашний арест. — РБК). Я объяснил ситуацию и объяснил, что дело сложное, в нем еще предстоит разбираться».

В середине февраля Дрыманову позвонил замначальника управления «М» ФСБ России Алексей Трухачев. Он сообщил генералу, что к нему приезжал Максименко. «Как мне сказал Трухачев, у Максименко сложилось неправильное мнение относительно квалификации деяний [участников перестрелки]. Но я, зная Максименко, могу сказать, что у него мнение всегда было одно: все должно быть по закону», — рассказал Дрыманов.

Этот разговор вряд ли свидетельствовал о том, что сотрудники ФСБ уже тогда вели оперативную работу в отношении следователей, уточнил генерал, отвечая на вопрос корреспондента РБК.

Спустя еще два месяца заместитель Дрыманова Денис Никандров поставил его перед фактом, что из дела о перестрелке выделены материалы в отношении двоих ее участников — Андрея Кочуйкова и Эдуарда Романова, подручных Шакро Молодого. Выделенное дело «спущено» в следственное управление по ЦАО. «Никандров пришел с готовым решением. Никакого нарушения норм УПК в этом нет, у нас есть такая практика», — подчеркнул Дрыманов.

Затем Никандров созвал оперативное совещание, на котором офицеры обсуждали переквалификацию обвинения Кочуйкову и Романову со статьи о вымогательстве на менее тяжкую — самоуправство. Дрыманов там не присутствовал, и об итогах совещания ему не доложили, рассказал он.

В июне у Кочуйкова и Романова истек срок содержания под стражей, о чем Дрыманов не знал: Никандров ему, «к сожалению или к счастью», об этом не сообщил, а сам Дрыманов сначала был погружен в расследование массовой драки на Хованском кладбище, а затем уходил в отпуск. «Максименко показывал мне статью в «Росбалте», где был намек, что следователи взяли деньги за смягчение обвинения Кочуйкову и Романову. Я поручил организацию служебной проверки. Все сотрудники были мной опрошены», — подчеркнул глава ГСУ. Однако никаких признаков «корысти» в действиях Никандрова или каких-либо других офицеров он не обнаружил.

При этом Дрыманов сообщил в суде, что был знаком с предпринимателем Дмитрием Смычковским, которого ФСБ считает одним из взяткодателей, «выкупивших» Кочуйкова и Романова у следователей. «Это однокашник [Вадима] Яковенко [предшественника Дрыманова], он был знаком и с Синяговским. Он бывал у меня три или четыре раза, мы пили чай, могли поговорить об охоте, рыбалке. У нас были товарищеские отношения», — рассказал Дрыманов, добавив, что никакие аспекты работы СКР на этих встречах не обсуждались, «это было условие общения с ним». Смычковский сейчас находится за рубежом.

«Честные офицеры»

По мнению Дрыманова, следствие «демонизировало» фигуру Максименко, а дело о перестрелке на Рочдельской (по которому в дальнейшем был арестован и сам Шакро Молодой) было «использовано как ширма» для незаконного преследования следователей.

Отвечая на вопрос подсудимого Максименко, считает ли он показания Никандрова данными под давлением ФСБ, Дрыманов сказал: «Я абсолютно уверен в этом. Я просто видел его на очной ставке».

Офицеры СКР Никандров, Максименко и Ламонов были задержаны в июле 2016 года. Спустя еще год по тому же делу был арестован второй заместитель Максименко Денис Богородецкий (в дальнейшем дело в отношении него прекратили в связи с деятельным раскаянием). В декабре прошлого года по делу задержали экс-главу следственного управления по ЦАО Алексея Крамаренко.

Следствие ФСБ пыталось добиться изобличающих показаний на Дрыманова и от Крамаренко, заявил генерал, ссылаясь на «свои сведения». Арест Крамаренко стал результатом того, что полковник в отставке отказался давать такие показания, полагает Дрыманов. Он охарактеризовал Крамаренко как «честного и порядочного» офицера. Никандрова свидетель считал «очень толковым следователем», заявил он. Расходы его сослуживцев вполне соответствовали официальным доходам, отметил он: «Никакой особой роскоши ни при нем, ни на нем, ни в его квартире я не замечал», — сказал Дрыманов о Максименко.