Правозащитники нашли 200 случаев преследования за фейки о COVID-19

Фото: Михаил Воскресенский / РИА Новости

С апреля правоохранительные органы возбудили по меньшей мере 33 уголовных дела за недостоверную информацию об угрозах (ст. 207.1 УК): такие дела возбуждаются в России каждые два дня. Соответствующий вывод содержится в докладе адвоката международной правозащитной группы «Агора» Станислава Селезнева «Эпидемия фейков: борьба с коронавирусом как угроза свободе слова».

Документ есть в распоряжении РБК. Он основан на открытых данных СМИ, госорганов, ГАС «Правосудие» и материалах дел в производстве адвокатов «Агоры». В мониторинг могли не попасть уголовные дела, о которых не было официальных сообщений или материалов в СМИ, а также дела об административных правонарушениях, одновременно не упомянутые в СМИ и не внесенные в ГАС «Правосудие».

Правоприменительная практика по делам о фейках «отличается от предыдущих кампаний массового преследования за слова», а ее объектами часто становятся критики власти — журналисты, активисты и политики, полагают в «Агоре». При этом недостоверной признается любая информация, отличная от официальной.

Сколько дел о «фейках» возбуждается в России

За 450 дней мониторинга (с даты вступления в силу статьи КоАП о «фейковых новостях») «Агора» зафиксировала около 200 случаев преследования «за распространение информации, которая отличается от официальных пресс-релизов». В том числе с 3 апреля по 9 июня 2020 года силовые ведомства и СМИ сообщили о 33 делах по новой ст. 207.1 УК, возбужденных в 24 регионах страны.

Помимо уголовных дел речь идет о протоколах по ст. 13.15 КоАП, которая появилась в кодексе в марте 2019 года. Селезнев отмечает, что первый год статья о «фейковых новостях» применялась довольно редко и в основном «местными властями лишь для решения локальных задач»: с марта 2019-го по март 2020 года было заведено по меньшей мере 13 дел о таких правонарушениях, из них восемь были прекращены.

Все изменилось с началом пандемии коронавируса: за три месяца власти составили по меньшей мере 157 протоколов об административном нарушении по ч. 9–11 статьи о «фейковых новостях». Из них 46 уже завершились обвинительным постановлением суда.

При этом в 20 случаях преследование было прекращено. В соответствующих постановлениях судьи ссылались на малозначительность деяний, необоснованность утверждений полиции, что ложные сообщения угрожают общественной безопасности, на отсутствие доказательств умысла или того, что гражданин осознавал недостоверность информации. Так, в якутском городе Нерюнгри, вынося 22 мая постановление о прекращении дела о рассылке в WhatsApp, судья Айсуу Михайлова подчеркнула, что «любой человек имеет право на собственное мнение», даже если оно «объективно не соответствует действительности» или «какой-либо другой точке зрения на происходящие события, в том числе и точке зрения органов власти».

Кого и как наказывают за недостоверные сообщения

Кампания по борьбе с фейками во многом носит политический характер, полагает Селезнев: так, из 42 случаев уголовного преследования (33 дела плюс девять доследственных проверок) в 17 случаях фигурантами стали активисты, политики и журналисты. Первой обвиняемой по ст. 207.1 УК стала активистка связанного с Алексеем Навальным профсоюза «Альянс врачей» Анна Шушпанова. Другие уголовные дела связаны с публикациями основателя проекта «Омбудсмен полиции» Владимира Воронцова, движения «Русь сидящая», лидера движения «Новый социализм» Николая Платошкина.

По одному из уголовных дел за фейк о коронавирусе уже вынесен приговор: первым осужденным стал пассажир рейса Бангкок — Шанхай — Южно-Сахалинск, который пожаловался на видео, что людей в самолете обеспечили защитными средствами лишь по прибытии. В действительности, по версии Следственного комитета, пассажирам выдали средства защиты (и даже комбинезоны) еще в Таиланде. Мужчина полностью признал вину и в особом порядке был приговорен к минимальному наказанию — штрафу в размере 300 тыс. руб.

В административном порядке суды в общей сложности наложили на предполагаемых распространителей фейков штрафы по меньшей мере на 1,1 млн руб., подсчитал эксперт «Агоры». Самый крупный — 75 тыс. руб. — был взыскан с оперного певца, активиста и организатора митингов Вадима Чельдиева, который в видеоблоге отрицал опасность коронавируса (в отношении него также возбуждены и уголовные дела).

На 60 тыс. руб. оштрафован главред издания ProUfu Тимур Алмаев за новость о выделении для жертв COVID-19 1 тыс. мест на уфимских кладбищах: информацию об этом ему в WhatsApp подтвердил сотрудник мэрии, однако затем городские власти подтверждение отозвали. В Липецке активистка Екатерина Бильбао была оштрафована на 30 тыс. руб. за видеообращение о сборе средств на медикаменты для больницы.

В одном случае во Пскове полиция составила протоколы о тиражировании фейков и на активиста «Яблока» Николая Кузьмина, и (по его заявлению) на сотрудников областной администрации. Они разошлись в оценках количества аппаратов ИВЛ в местной больнице. Но в целом правоохранительные органы исповедуют презумпцию, что чиновники «не могут распространить заведомо ложную информацию», убежден Селезнев.

При этом в российском УК с 90-х годов существует ст. 237, устанавливающая ответственность в том числе за «сокрытие или искажение информации» об угрозах чиновниками и другими уполномоченными лицами, отмечает он.

В чем проблема с преследованием за фейки

Возбуждая и рассматривая дела о фейках, силовики и суды зачастую не ставят перед собой важнейшие вопросы — был ли у субъекта прямой умысел на введение в заблуждение аудитории, насколько он сам осознавал ложный характер сведений и несли ли те реальную угрозу, полагает Селезнев. На необходимость доказывания умысла и оценки угрозы обращал внимание в своем разъяснении и Верховный суд. В отличие от других категорий дел о высказываниях (например, экстремистских) дела о фейках, как правило, обходятся без привлечения экспертов-лингвистов.

Преследуя граждан за ложную информацию, власти объявляют таковой «любую информацию, не совпадающую с текущей официальной позицией, которая, в свою очередь, может стремительно меняться», уверен Селезнев.

Он указывает, что новые статьи о фейках расположились в УК среди статей о теракте, захвате заложника, организации незаконного вооруженного формирования и бандитизме. Такое позиционирование «создает ощущение их большой общественной опасности, расценивая сообщение в чате WhatsApp как угрозу национальной безопасности».

«Агора» считает, что «распространение ложной информации требует полной декриминализации», однако в нынешних условиях компромиссным решением могли бы стать смягчение санкций, отказ от преследования за мнения, оценочные суждения или неумышленное тиражирование фейков и отказ от презумпции достоверности исключительно официальной информации.

К чему приведет преследование за фейки

Введение наказаний за распространение ложных сведений привело к тому, что «в части свободы информации пространство стало еще меньше», полагает глава юридической практики объединения «Роскомсвобода» Саркис Дарбинян. Он отмечает размытость границ между административной и уголовной статьями о фейках и считает, что кампанией против последних государство фактически заменило кампанию против экстремизма, которая закончилась частичной декриминализацией разжигания ненависти и вражды.

«Уголовная статья о фейках вообще не нужна. Не было никакой лакуны в законодательстве, которую надо было заполнить, и не было общественного запроса на то, чтобы это урегулировать. Это просто очередной кнут», — говорит РБК директор Центра защиты прав СМИ Галина Арапова.

По мнению эксперта, политическая кампания против фейков может усугубить кризис недоверия общества к власти: «Государство хочет иметь монополию на информацию и абсолютное доверие к нему общества, но, боюсь, такими методами оно добьется обратного». По словам Араповой, главное отличие борьбы с фейками в том, что под эти статьи сейчас гораздо чаще попадают не лидеры мнений, а обычные люди. «Если активист, блогер, журналист часто могут себя защитить и готовы биться за свое мнение, то у обычного обывателя и его окружения просто будет расти недовольство. И это будет гораздо больнее восприниматься обществом, подавление свободы мнений на уровне обычных людей. Это более циничная кампания по подавлению инакомыслия», — убеждена она.

«Преследование за мнения, оценочные суждения или неумышленное тиражирование фейков не осуществляется, — возразил в разговоре с РБК сенатор Андрей Клишас, указав на соответствующую позицию Верховного суда. — Если у отдельных следователей будет возникать желание привлечь кого-то к ответственности за высказывание своего мнения, такое желание должно быть пресечено прокурором и судом». По его словам, смягчить санкции по статьям о фейках невозможно «ввиду высокой общественной опасности предусмотренных ими преступлений и правонарушений»: «Зачастую при каких-либо чрезвычайных ситуациях паника, возникающая из-за недостоверных сведений и так называемых вбросов информации, наносит больший ущерб, чем сами чрезвычайные ситуации».

Совет Федерации ведет мониторинг правоприменения статей КоАП и УК о заведомо ложной информации и подведет его итоги в начале 2021 года, однако пока «каких-либо затруднений в применении обсуждаемых статей, а равно и недоработок в их формулировке» не обнаружили ни Совфед, ни Верховный суд. «Если по результатам мониторинга действия указанных статей потребуется их изменение, такая работа будет нами проведена», — заверил Клишас.

Глава комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников отказался комментировать выводы «Агоры». РБК направил запросы в Следственный комитет, МВД и Генпрокуратуру.