Ключевой свидетель в «деле Гайзера» рассказал суду об угрозах следователя

Демьян Москвин (Фото: Виталий Белоусов / РИА Новости)

Замоскворецкий суд Москвы повторно допросил фигуранта «дела Гайзера» Демьяна Москвина — ключевого свидетеля обвинения, который ранее получил в особом порядке шесть лет колонии, а затем отказался от признания вины и изобличающих показаний в отношении своих предполагаемых сообщников.

Недовольные следователи

Москвин попросил суд позволить ему дать показания повторно, поскольку на первом допросе, говоря о «мифическом» ОПС Зарубина и Гайзера, лжесвидетельствовал «под давлением СКР». Он напомнил, что его первый допрос в суде длился три дня в конце января и начале февраля. «Перед каждым допросом меня вызывали в Следственный комитет, где следователь [Дмитрий] Чехович и начальник следственной группы [Николай] Тутевич, а также следователь Протасов в грубой форме требовали нужных показаний, не гнушаясь угроз сурового приговора и возбуждения новых уголовных дел. Мои показания являются действительно моими в очень небольшой их части», — заявил Москвин.

Тем не менее следователи остались крайне недовольны его выступлением в суде. Он уточнил, что ему угрожали «20-летним лишением свободы в колонии за полярным кругом».

Без преступных намерений

«До ареста я не имел никакого представления о том, что был членом преступного сообщества. И сейчас, спустя три года, нахожу эти утверждения голословными», — заявил в суде Москвин. По его словам, никакого предложения от директора «Реновы» Зарубина об участии в организованном сообществе, тем более преступном, не поступало.

Фигурантам «дела Гайзера» помимо прочего вменяется захват птицефабрики «Зеленецкой» по сложной схеме через аффилированные с властями офшорные компании, а также продажа 98% госдоли в Сыктывкарском промышленном комбинате по завышенной стоимости. По версии следствия, доходы от незаконных приватизаций члены предполагаемого ОПС отмыли через офшорные компании.

«Я полностью отрицаю, что юристы и финансисты, которые готовили документы, имели какой-либо преступный умысел, направленный на отчуждение акций предприятий. То, что следствие называет составлением планов-графиков преступлений и реализацией преступных намерений, является на самом деле исполнением своих рутинных обязанностей», — заявил Москвин.

Ему инкриминируются манипуляции с оценкой стоимости предприятий. Суду Москвин заявил, что отрицает сговор с оценщиками и скептически относится к доводам следствия о действительной цене предприятий, которые сделаны, по его мнению, без должного анализа.

Кроме того, Москвин, по версии гособвинения, помогал легализовать дивиденды от захвата предприятий. Фактически под отмыванием следствие подразумевает любые операции с этим доходом, утверждает Москвин.

Мост через Буй и другие дела: за что арестовывают губернаторов в России

Фотогалерея 

Никакого корыстного умысла на завладение республиканским имуществом ни Москвин, ни его предполагаемые сообщники не имели, утверждает допрошенный: «Содержащиеся в моих показаниях фразы об иерархии ОПС, распределении ролей, преступных намерениях были условием и результатом моего соглашения со следствием».

Диктофон под рубашкой

Ранее Москвин передал изданию «Медиазона» аудиозаписи, на которых зафиксирован, как он утверждает, его разговор со старшим следователем по особо важным делам при председателе СКР Николаем Тутевичем (возглавлял следственную группу по «делу Гайзера», а также вел дела об убийстве Бориса Немцова, терактах на станциях метро «Лубянка» и «Парк культуры», катастрофе самолета Леха Качиньского). На записи предполагаемый Тутевич требовал от Москвина при допросе в суде «не болтать» и ссылаться на показания, данные на следствии, но Москвин по неким причинам от этих указаний отступил. В результате Тутевичу, по его словам, звонила возмущенная судья. Следователь требует от обвиняемого обойтись без самодеятельности и «не портить себе судьбу», упоминая, что у него есть договоренность с судом об условном сроке для Москвина.

«Я решил сделать эти записи после того, как методы работы следствия вызвали у меня оторопь. Подумал, что общественность должна знать, что происходит в следственных кабинетах», — рассказал Москвин. Диктофон он прятал под рубашку и проносил в здание СКР в Техническом переулке. «Некоторые записи я передал своему защитнику, некоторые пока не передавал»​, — добавил Москвин.

По словам Москвина, предать записи огласке он решил до того, как получил срок. «Перед приговором я выложил записи на YouTube с таймером, отсрочив публикацию до того времени, когда уже буду в СИЗО, поскольку знал, что меня осудят», — рассказал Москвин.

Он написал в СКР и ФСБ заявления на следователей Тутевича и Чеховича, но проверка никаких нарушений в их работе не обнаружила.

Офицеры задним числом вносили изменения в протокол допроса Москвина на стадии следствия, утверждает он: «Некоторые протоколы изменялись, и меня потом просили их переподписать. Дата на них ставилась изначальная». Из записей Москвина следовало, что сотрудники СКР уже в период судебного процесса общались с гособвинителем и судьями. Все вопросы о деталях этого общения, которые адвокаты задавали Москвину, суд отвел как не имеющие отношения к существу «дела Гайзера».

Первоначальные изобличающие показания Москвин давал в статусе обвиняемого, поэтому ему не грозит уголовная ответственность за дачу заведомо ложных показаний, они были даны им в рамках собственной защиты, сказал в беседе с РБК адвокат Руслан Закалюжный, защищающий экс-спикера Госсовета Коми Игоря Ковзеля.

РБК направил запрос в пресс-службу СКР.