Бастрыкин под ударом: как показания о взятке повлияют на судьбу СКР
Как стало известно 6 марта, бывший замглавы Главного следственного управления СКР по Москве генерал Денис Никандров дал показания против действующего руководителя ГСУ СКР Александра Дрыманова. По его словам, он лично дал начальнику взятку за покровительство и карьерный рост.
Ранее гособвинение называло Дрыманова в числе офицеров, причастных к получению взяток от представителей криминального мира — по версии следствия, за $500 тыс. и еще €500 тыс. несколько высокопоставленных сотрудников СКР согласились отпустить из СИЗО Андрея Кочуйкова — подручного «вора в законе» Захария Калашова (Шакро Молодого), который был арестован после перестрелки у ресторана на Рочдельской улице в Москве.
Возбудить дело в отношении Дрыманова невозможно без санкции руководителя СКР Александра Бастрыкина. Эксперты указывают, что заявление о роли Дрыманова в резонансном «деле следователей» сигнализирует о продолжении конфликта между силовыми ведомствами. Только теперь в нем изменилась расстановка сил, и речь может идти о возможной реорганизации Следственного комитета после президентских выборов.
«За покровительство по службе»
Генерал Никандров дал показания на своего руководителя в октябре 2017 года, следует из документов, которые зачитал в Мосгорсуде 6 марта гособвинитель Борис Локтионов.
17 октября Никандров, арестованный по обвинению в получении взятки, предложил следствию заключить досудебное соглашение о сотрудничестве, говорится в рапорте следователя ФСБ Михаила Савицкого начальнику следственного управления спецслужбы Михаилу Шишову. Это возможно, когда обвиняемый полностью признает вину, поэтому Никандров обязался «добровольно сообщить следствию о совершенном им преступлении — даче взятки должностному лицу Следственного комитета». 25 октября на допросе он рассказал, что дал «своему непосредственному начальнику» взятку €9850 «в качестве благодарности за содействие его назначению на должность первого заместителя руководителя ГСУ по Москве, а также за общее покровительство на службе», утверждается в рапорте Савицкого.
Деньги находились на счету латвийской фирмы в иностранном банке, и Никандров передал начальнику «неперсонифицированную дебетовую карту» для доступа к ним, следует из документа. Он также передал руководителю iPhone, на который было установлено банковское приложение, привязанное к этой карте. «Таким образом, Никандров совершил дачу взятки в крупном размере, а первое лицо главного следственного управления по Москве — получение взятки в крупном размере», — писал Савицкий.
СК заявления о связи Дрыманова со взятками не комментирует. Пресс-секретарь ведомства Светлана Петренко 6 марта не ответила на звонки РБК.
Дрыманов в разговоре с РБК назвал показания своего бывшего заместителя проявлением «моральной усталости». По его словам, Денис Никандров находится под стражей полтора года по надуманному обвинению, он «морально и физически уже устал». В этой ситуации, прежде чем оглашать его показания, им необходимо дать процессуальную оценку, указал глава ГСУ СКР: «Дана она или нет, я не знаю». При этом он указал, что заявление прокурора не имеет никакого отношения к делу экс-начальника управления межведомственного взаимодействия и собственной безопасности СКР полковника Михаила Максименко, которое слушает сейчас Мосгорсуд: «Отсюда вопрос — зачем прокурор это заявил?»
В сентябре прошлого года Дрыманов был допрошен; у него в кабинете и дома прошли обыски, сообщали источники РБК, близкие к руководству СКР. Весной 2017 года следователи ФСБ провели очную ставку между Дрымановым и Никандровым, который на тот момент отрицал свою вину, и их версии событий уголовного дела тогда не имели расхождений, утверждал в беседе с РБК источник, знакомый с ходом расследования.
Безымянный генерал
Имя Дрыманова в рапорте не называется — только должность, которую он официально занимает с декабря 2015 года. Однако ранее имя главного следователя Москвы неоднократно звучало в ходе процесса по делу Максименко в Мосгорсуде. Читая обвинительное заключение, прокурор Локтионов назвал Дрыманова в числе офицеров, причастных к получению взятки от криминалитета.
Действующий замглавы ГСУ СКР по Москве Сергей Синяговский рассказывал, что получал от Дрыманова указания при выборе меры пресечения для одного из участников перестрелки на Рочдельской улице — адвоката и ветерана КГБ СССР Эдуарда Буданцева. Арестованный экс-глава управления СКР по ЦАО Алексей Крамаренко называл Дрыманова причастным к переквалификации обвинения Кочуйкову. Никандров, давая показания в суде, о Дрыманове не упоминал — говорил лишь, что некое «серьезное лицо» из правоохранительных органов рассказывало ему о предложенной взятке за смягчение обвинения Кочуйкову.
Барьер Бастрыкина
«Первое лицо главного следственного управления по Москве» — это спецсубъект, и для начала его уголовного преследования требуется санкция председателя СКР или его заместителя, отмечал Савицкий в своем рапорте. После показаний Никандрова СУ ФСБ выделило из уголовного дела против офицеров материалы, касавшиеся Дрыманова. 3 ноября их направили в СКР: Бастрыкин должен был принять решение, возбуждать ли уголовное дело.
«Учитывая, что никаких сообщений о привлечении к ответственности столь высокопоставленного лица в СМИ не было, а все возможные процессуальные сроки уже прошли, можно предполагать, что в возбуждении уголовного дела было отказано», — заявлял ранее на процессе адвокат Максименко Андрей Гривцов. Сейчас Дрыманов имеет в деле статус свидетеля, уточнял гособвинитель Локтионов.
При этом Бастрыкин лично санкционировал возбуждение дела о взятках в отношении офицеров СКР, об этом стало известно в июле 2016 года. Он подписал постановление о возбуждении дела, и лишь после этого замгенпрокурора Виктор Гринь перепоручил расследование ФСБ.
ФСБ пыталось добиться показаний на Бастрыкина по крайней мере от одного из арестованных офицеров — полковника Максименко, сообщал источник РБК, знакомый с ходом расследования. Сам Максименко намекал на это на одном из судебных заседаний по мере пресечения. «Я не буду наговаривать на честных сотрудников СКР, несмотря на угрозу сурового наказания, которое мне может назначить суд», — говорил полковник.
Комитет под ударом
С начала года работу СКР сопровождают скандалы, отмечают опрошенные РБК эксперты. Почти одновременно с началом процесса по делу Максименко был вынесен резонансный приговор врачу-гематологу Елене Мисюриной, которую признали виновной в смерти пациента. Дело Мисюриной оказалось одним из тысяч уголовных дел против врачей, возбужденных СКР за последние годы, и это позволило как медицинскому сообществу, так и прокуратуре раскритиковать ведомство за излишнее рвение.
В феврале коллегия СКР прошла без участия главы государства. При этом, выступая на коллегии Генпрокуратуры, президент призвал «существенно усилить надзор за следствием, причем на всех его уровнях».
«Очевидно, что стоит вопрос о дальнейшем существовании Следственного комитета и президент должен будет его решить после выборов. Если комитет сохранится, то встает вопрос о том, в каком качестве, каков будет его функционал и кто его возглавит», — сказал РБК руководитель международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков.
До лета 2016 года СКР выступал, как правило, в роли атакующей силы, говорит Чиков. В пример он приводит «игорное дело» против подмосковных прокуроров, многочисленные дела о пытках в полиции на волне событий в казанском ОП «Дальний», дела о хищениях во ФСИН. «А в последние полтора года СКР испытывает на себе давление со стороны других ведомств, прежде всего ФСБ и прокуратуры. Если в 2012–2015 годах СКР решал, у кого проводить обыски, в отношении кого возбуждать дела, кого арестовывать — то в последний год, очевидно, на этом поприще выделяется ФСБ», — полагает Чиков.
По его мнению, многое указывает на то, что Бастрыкин «находится в долговременной опале»: «Например, мы давно не видели его личных встреч с президентом. По гостелевидению постоянно показывают личные встречи Путина с Чайкой, с Бортниковым, с Патрушевым. Но встречи с Бастрыкиным не показывают уже очень долгое время», — пояснил Чиков. Другое свидетельство — «отсутствие каких-то публичных высказываний со стороны власти в защиту Следственного комитета». По данным сайта Кремля, последняя на данный момент встреча Путина с Бастрыкиным состоялась в феврале 2015 года.
Кто воспользуется ослаблением
«Сейчас правильно говорить о конфликте ФСБ и СКР. Прокуратура лишь помощник ФСБ в этом вопросе», — полагает бывший генеральный прокурор Юрий Скуратов. При этом он отмечает, что и передача «дела следователей» в ФСБ в нарушение существующих правил подследственности (по Уголовно-процессуальному кодексу дела в отношении сотрудников СКР расследуются СКР), и упоминание Дрыманова в числе предполагаемых взяточников были инициативой именно прокуратуры.
«В данном случае Генпрокуратура воспользовалась слабостью СКР и в итоге может оказаться бенефициаром будущего, мы пока еще не знаем какого, организационного или кадрового решения в отношении комитета Бастрыкина», — полагает руководитель аналитического департамента Центра политических технологий Татьяна Становая.
Почему конфликтовали Генпрокуратура и СКР
Как отдельное подразделение при Генеральной прокуратуре Следственный комитет (СКП) был создан в 2007 году. Уже спустя несколько месяцев Генпрокуратура разработала законопроект, предусматривающий изъятие у комитета и передачу подконтрольным ей органам дознания расследование преступлений небольшой и средней тяжести. В конце того же года замгенпрокурора Виктор Гринь издал приказ о проведении проверки СКП для выявления недостатков в его деятельности. В тот же период Генпрокуратура оспаривала арест высокопоставленного сотрудника Госнаркоконтроля Александра Бульбова и отменила постановление следствия о возбуждении второго уголовного дела против замминистра финансов Сергея Сторчака.
В конце нулевых генпрокурор Юрий Чайка неоднократно выступал с критикой в адрес СКП, то обвиняя следователей в необоснованных отказах в возбуждении уголовных дел, то указывая на резкий рост количества нераскрытых преступлений.
В 2009 году в следственно-прокурорской субординации даже пришлось разбираться Верховному суду, который подчеркнул, что главной и последней инстанцией для сотрудников СКП является не глава комитета Александр Бастрыкин, а как раз генпрокурор.
В 2011 году орган получил самостоятельность: прокуратура, таким образом, полностью лишилась следственных функций. Однако на этом противостояние следователей и прокуратуры не закончилось.
В 2011 году сотрудников подмосковной прокуратуры, в том числе заместителя прокурора области Александра Игнатенко, обвинили в крышевании сети подпольных казино в ходе так называемого игорного дела. Сообщалось, что на допрос в СКР даже был вызван сын генпрокурора Артем Чайка. В итоге конфликт фактически закончился ничем — фигурантов дела либо отпустили под подписку о невыезде, либо освободили по амнистии.
Еще один громкий эпизод противостояния двух ведомств был связан с уголовным делом в отношении владельца Домодедово Дмитрия Каменщика и других топ-менеджеров аэропорта. В СКР утверждали, что фигуранты дела безосновательно упростили процедуру досмотра, из-за чего в 2011 году террорист-смертник смог попасть в терминал, где привел в действие взрывное устройство. Генпрокуратура при этом выступила на стороне бизнесмена, утверждая, что в этом случае гибель людей не может находиться в причинно-следственной связи с действиями сотрудников аэропорта. В итоге СКР был вынужден прекратить уголовное дело против Каменщика по требованию прокуратуры.
21 февраля Юрий Чайка в очередной раз раскритиковал следствие за незнание уголовно-процессуального законодательства и норм материального права. Александр Бастрыкин в тот же день заявил, что СКР — вневедомственный орган, подчиняющийся президенту, что «является наиболее оптимальной моделью следственного органа в мире».
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
