Исследование РБК: как отрасли экономики приспособились к кризису

Лучше всего на ухудшения в экономике отреагировало сельское хозяйство (Фото: Виталий Тимкив / ТАСС)

Замедление темпов экономического роста и последовавший за этим кризис заставили подавляющее большинство секторов российской экономики стать более эффективными. Но с задачей справились не все: отрицательные результаты показала розничная торговля — отрасль, больше всех пострадавшая от кризиса и снижения покупательной способности населения. РБК проанализировал, как подъем или спад в том или ином секторе отразился на численности его сотрудников и почему россияне предпочитают не менять отрасль своей деятельности, даже если она сильно страдает от стагнации (по крайней мере, по данным официальной статистики).

Мы посмотрели, как сектора российской экономики изменились за шесть лет — к концу 2016 года по сравнению с 2011 годом, который был взят за базовый. Именно в начале 2010-х годов положительная динамика отечественного ВВП стала замедляться после бурного роста 2000-х. С 2000 по 2010 год среднегодовой темп роста ВВП составлял 4,8%, подсчитал РБК на основе данных Росстата. Для сравнения: мировая экономика за это время росла лишь на 2,8% в среднем за год, по данным Всемирного банка. В следующем десятилетии все поменялось: средний рост российского ВВП в 2011–2016 годах составил 0,6%, мирового — 2,6%.

Экономике России пришлось приспосабливаться — особенно после введения санкций и падения цен на нефть. Большинству отраслей это удалось, видно из расчетов: рост их выпуска или оборота адекватно отражался на численности занятых в них сотрудников. Из проанализированных секторов только один не привел количество работников в соответствие с достигаемым результатом — розничная торговля.

Урожай повысил эффективность

Лучше всего на ухудшения в экономике отреагировало сельское хозяйство — производство продукции в этой отрасли увеличилось на 12%. Причем это не сопровождалось увеличением рабочей силы — наоборот, число занятых в аграрном секторе снизилось с 2011 года на 20%. Сельское хозяйство — трудоемкая отрасль, затраты на сотрудников здесь составляют значительную долю расходов, объясняет руководитель группы исследований и прогнозирования АКРА Наталья Порохова, но основной прирост производства в этом секторе дало животноводство, которое менее трудоемко по сравнению с растениеводством. А кроме того, положительную динамику производительности обеспечил рекордный урожай 2016 года, резюмирует Порохова.

Фото: Юрий Смитюк / ТАСС

Бурный рост сельского хозяйства в 2015–2016 годах привел к росту рабочей силы в этом секторе, однако из-за холодной погоды в 2017 году «данная тенденция несколько приостановилась», приведя к спаду в годовом выражении, отмечает представитель Минэкономразвития. Сельское хозяйство начало использовать новые технологии, что позволило бизнесу укрупнять производство и оптимизировать сотрудников, добавляет вице-президент Центра стратегических разработок (ЦСР) Владимир Княгинин. «Стабильная государственная программа по поддержке отрасли, налоговые стимулы и субсидирование кредитов позволили модернизировать производство, в результате чего растущее число ВПРМ (высокопроизводительных рабочих мест. — РБК) привело к вытеснению части рабочих мест», — отмечает директор Института экономики роста им. Столыпина Анастасия Алехнович. Помогло нарастить производство в секторе и российское эмбарго на импорт продуктов, ставшее ответом на западные санкции.

Подобная динамика — хотя и не в таких масштабах — наблюдается и в обрабатывающей промышленности: выпуск там вырос на 2%, но количество сотрудников сократилось сразу на 9,5%. Затраты на труд в этой отрасли играют значительную роль, и оптимизация штата, по словам Пороховой, — часть стратегии по сокращению издержек. Именно сворачивание экономической активности в условиях кризиса стало одним из главных факторов сокращения численности занятых в обработке, говорит Алехнович (и, как следствие, рост эффективности). В снижении числа работников сельского хозяйства и промышленности ничего странного нет, опыт других стран показывает, что предела в этом Россия пока не достигла, отмечает директор департамента макроэкономического прогнозирования Внешэкономбанка Олег Засов.

Рост эффективности наблюдается и в сфере добычи полезных ископаемых, в основном за счет нефтегаза, говорит Порохова. Добыча природных ресурсов — это отрасль с низкими издержками на труд относительно себестоимости продукции, добавляет эксперт: «Поэтому динамика численности не так чувствительна к динамике выпуска и выручки — в кризисных условиях компании добывающего сектора редко сокращают штат, обычно оптимизация касается зарплатного фонда».

Производство электроэнергии и газа хотя и сократилось за пять лет, но численность сотрудников в этой отрасли снизилась еще сильнее, что позволило этому сектору повысить свою эффективность. Такая же ситуация обстоит и со строительством — упав на 8%, этот сектор сократил численность своего персонала почти на 12%.

Парадокс торговли

Наиболее странно выглядят показатели розничной торговли. Кризис в первую очередь отразился на реальных доходах населения — с октября 2014 года (тогда в последний раз наблюдался их устойчивый рост) доходы сократились на 19,2%, говорится в июльском мониторинге Института социальной политики Высшей школы экономики. Это прямо отразилось на покупательной способности россиян: как следует из данных Росстата, оборот розничной торговли с 2011 по 2016 год снизился на 2,6% в реальном выражении. С другой стороны, это не настолько плохой результат по сравнению, например, со строительством. Сектор розничной торговли «смог адаптироваться за счет накопленной ранее «подушки безопасности» и переориентации населения на более дешевую продукцию, спрос на которую оставался довольно устойчивым», указывает представитель Минэкономразвития.

Но негативная динамика не привела к вытеснению сотрудников из торговли и росту производительности труда. Наоборот: число занятых в розничной торговле выросло на 11,4% (хотя увеличивалось и не каждый год), обеспечив этому сектору самый низкий коэффициент эффективности — 0,87 — и единственный ниже единицы (для сравнения: у сельского хозяйства аналогичный показатель составляет 1,4). Другими словами, прирост работников в секторе торговли не смог обеспечить соразмерного роста экономического результата в этой отрасли (более того, объемы продаж снизились).

Фото: Олег Харсеев / «Коммерсантъ»

Именно розница потянула вниз общую статистику: средневзвешенный (по доле работников в секторе) коэффициент эффективности по всем рассматриваемым отраслям составил 1,07. Если исключить торговлю из этого ряда, коэффициент достигнет значения 1,1.

В России традиционно есть два межотраслевых перетока рабочей силы — из промышленности в сферу услуг и из сельского хозяйства в сферу услуг, рассуждает заместитель гендиректора Центра макроэкономического анализа и прогнозирования (ЦМАКП) Владимир Сальников. И наблюдается он не только в последние несколько лет: «Эта тенденция слегка ускорилась в кризис в 2009 году. А, например, в 2015 году в экономике как будто бы ничего не происходило — темпы этого перетока остались на тех же уровнях». Торговля — «основной реципиент межотраслевого перетока», добавляет Порохова, это «самый простой способ трудоустроиться даже при общем снижении производительности сектора».

Проблемы миграции

Даже с учетом падения розничной торговли российская экономика — если опираться на результаты проанализированных РБК отраслей — свою эффективность в годы замедления и рецессии повысила. «Спад всегда заставляет компании повышать эффективность и действовать более разумно», — отмечает директор направления корпоративных рейтингов S&P Александр Грязнов.

С другой стороны, «трудные времена» заставляют бизнес искать способы роста эффективности, но в России это не так заметно из-за нехватки кадров, подчеркивает ведущий аналитик Moody’s по суверенному рейтингу России Кристин Линдоу. «Поэтому компании, если могут, склонны удерживать персонал до окончания кризиса, чтобы потом возобновить рост. По этой причине темпы роста безработицы в России были относительно невысокими во время кризиса и стали опять снижаться, как только появились первые признаки восстановления экономики», — сказала Линдоу РБК. Попытки повысить эффективность усилились еще в 2013–2014 годах, и «оптимизация штата действительно стала играть значительную роль в стратегиях компаний, так как эта мера часто не требует дополнительных инвестиций в отличие от других механизмов», добавляет Порохова.

Впрочем, рост эффективности отраслей — это «средняя температура по больнице», указывает уполномоченный по правам предпринимателей Борис Титов. Эффективность должна увеличиваться «в тех отраслях, которые создают высокую реальную добавленную стоимость, а в них существенного прогресса не произошло», подчеркивает он.

В ближайшие годы структура занятости «в целом не претерпит существенных изменений», сообщила РБК пресс-служба Минтруда. Число занятых в обрабатывающей промышленности и сельском хозяйстве продолжит снижаться, а удельный вес занятых операциями с недвижимым имуществом, арендой и предоставлением услуг и занятых в строительстве увеличится, прогнозирует ведомство. При этом среднегодовая динамика производительности труда в строительстве с 2011 по 2015 год (данных по 2016 году у Росстата пока нет) отрицательная — минус 0,3%. В операциях с недвижимым имуществом среднегодовой рост — 1,4%, в обработке — 2,1%, в сельском хозяйстве — 4,9%. Получается, что граждане мигрируют из более эффективных отраслей в менее эффективные. При этом создается эффект отрицательной обратной связи: отрасли, которые повышают производительность, достигают этого в том числе за счет сокращения штатов, а высвобождаемая рабочая сила перетекает в отрасли с более низкой производительностью и тем самым только усиливает их неэффективность.

Почему падение торговли не прервало тенденцию увеличения работников в этой отрасли? Рост занятых в торговле «в значительной степени оказался искусственным», его причиной стал выход части предприятий из тени в связи с внедрением контрольно-кассовой техники, считает Алехнович. Скрытая занятость распространяется в основном на розницу и строительство, и любая легализация здесь приводит к росту официальной численности сотрудников, подтверждает Засов.

«Структурные диспропорции в экономике приводят к тому, что развиваются в первую очередь такие сектора экономики, как торговля, финансы и добыча полезных ископаемых, то есть отрасли с низкой реальной добавленной стоимостью. Это приводит в том числе и к неоптимальному распределению ВПРМ по отраслям экономики. Однако основной проблемой является не распределение ВПРМ по отраслям, а их дефицит», — говорит Титов.

С другой стороны, в розничной торговле продолжается экспансия крупных игроков, в частности X5 и «Магнита», напоминает Грязнов из S&P. «Эти компании продолжают увеличивать количество магазинов, привлекая новый персонал. Кроме того, в России, несмотря на спад экономики, продолжался рост общего количества торговых площадей (в том числе торговых центров), просто потому, что по этому показателю Россия еще не достигла цифр многих развивающихся стран», — говорит аналитик.

«Инвестиционная волна» крупных сетей продолжается, подтверждает Княгинин — их маржинальность снизилась, но дна еще не достигла: «Пока ретейл еще имеет потенциал и будет поглощать работников. А вот обрабатывающие производства, конечно, продолжат рост производительности за счет обновления основных фондов и программного обеспечения. Там потенциал сокращения занятых еще есть». Вытесняться в низкопроизводительные сектора, требующие человеческих ресурсов вместо автоматизации, специалисты из сельского хозяйства и промышленности продолжат и без кризиса, резюмирует Засов.