Глава дипломатии ЕС — РБК: «Каждый новый кризис лишь закалял Евросоюз»

«На начальном этапе действиям ЕС недоставало слаженности»

— Действия стран Европейского союза, предпринятые в связи с пандемией коронавируса, казались разобщенными и часто становились мишенью для критики. Южные страны блока упрекали ЕС в недостатке поддержки. Власти Сербии благодарили за помощь Китай и его лидера Си Цзиньпина, а европейскую солидарность называли фикцией. Как бы вы ответили на такую критику?

— Перекладывать вину за все проблемы на Европейский союз — распространенная тактика, к которой порой прибегают и сами его страны-участники. Правда, что на начальном этапе пандемии действиям ЕС недоставало слаженности. Тем не менее сейчас мы действуем согласованно и успешно боремся с вирусом и его последствиями как внутри наших границ, так и совместно с соседями. Честно говоря, я был удивлен, узнав о плакатах на улицах Белграда с похвалой за помощь в адрес Китая и Си Цзиньпина, которого теперь называют лучшим другом Сербии. Разумеется, необходимо замечать любую помощь и выражать признательность. В то же время стоит обратить внимание, что ЕС всегда очень много помогал своим соседям на Балканах, в том числе Сербии, и продолжает делать это сейчас. Поэтому я считаю такую критику необоснованной. Евросоюз по-прежнему остается главным источником финансовой помощи для наших соседей в Европе, а также для стран Африки.

— То есть вы не боитесь, что эта ситуация скажется на репутации Евросоюза на международной арене?

— Распространение коронавирусной инфекции сопровождается обилием дезинформации. В социальных сетях развернулось обсуждение, какая политическая система является самой эффективной для преодоления кризиса такого масштаба. По отношению к Евросоюзу и его действиям возникают нарекания, часто с привлечением фейковых новостей. Но я считаю, что ЕС не заслужил той критики, которая сейчас раздается в его адрес. Ведь во время вспышки коронавируса в Китае ЕС направил туда 60 т средств медицинского назначения. Позже, когда вирус добрался до Европы, Китай стал помогать нам — и примерно в тех же объемах, что ранее получал от нас. Разница лишь в том, какое освещение получила китайская поддержка, а какое — помощь, оказанная Европой. Страны сами решают, насколько популяризировать свои действия.

Я верю в то, что после пандемии Европа станет только сильнее. Европейский союз был выкован в кризисах. Как только европейский проект сталкивается с новым серьезным испытанием, начинаются разговоры, что ему настал конец, что он вот-вот распадется на части. Однако в результате каждый новый кризис лишь закалял, укреплял Евросоюз. Надеюсь, так произойдет и в этот раз.

— На Европу приходится около 40% от всех заражений и более 60% летальных исходов. Как вы объясните высокие цифры заражений и смертей во многих странах ЕС? Можно ли было смягчить ущерб?

— Ни одно государство не было готово к пандемии и не имело запаса необходимых средств. Европейцы ведут себя очень ответственно на фоне пандемии и в подавляющем большинстве случаев придерживаются предписаний властей и специалистов. Уверен, Европа продемонстрирует миру, что наши демократические общества способны преодолевать масштабные вызовы. Высокий уровень смертности объясняется тем, что в Европе высокая продолжительность жизни и много людей старшего поколения, особенно в южных странах — Испании, Италии. На Мадрид, например, приходится самая высокая концентрация пожилых людей в Европе. А как известно, именно они наиболее тяжело переносят коронавирус.

— МВФ прогнозирует, что ВВП союза по итогам этого года упадет на 7%. Можно ли считать нынешний кризис самым серьезным испытанием в истории Евросоюза?

— В прошлом веке на долю Европы выпадали и более серьезные потрясения, в частности две мировые войны. Но с точки зрения экономики текущий кризис, пожалуй, действительно является самым масштабным в истории европейского проекта, масштабнее даже, чем кризис еврозоны 2009 года. В то же время пандемия не только европейская проблема, а глобальный вызов. На днях, например, ООН привела статистику, показывающую, что экономическая рецессия в странах Латинской Америки станет самой крупной с 1914 года. Серьезность последствий COVID-19 для Африки еще до конца не ясна. В США из-за пандемии работы лишились огромное число людей. Снижение цены на нефть создает трудности для стран-экспортеров. Другими словами, пандемия затронула все страны, но каждую по-разному. Поэтому это общий вызов, отвечать на который нужно сообща — с привлечением и США, и Китая, и, разумеется, России, и ЕС.

— Пандемия обострила конфликт между Китаем и США, она наносит ощутимый экономический урон Евросоюзу. Как все это скажется на глобальных амбициях ЕС и декларируемом вами стремлении усилить его роль на мировой арене?

— Мы оказались в новых геополитических условиях. Как я уже говорил, для преодоления этого кризиса необходимо тесное взаимодействие как минимум между США, Китаем, ЕС. Но, к сожалению, пандемия обострила возникшие ранее разногласия между Китаем и США. Сейчас часто говорят, что в мировой политике нет лидера и на эту роль претендуют сразу несколько стран. Такая ситуация создает для Евросоюза новые возможности, учитывая его репутацию как игрока, способного предложить конструктивные решения проблем, действовать на разных направлениях и в самых сложных ситуациях. В будущем способность выступать в качестве мягкой силы приобретет еще более важное значение. Все страны используют и развивают мягкую силу. Китай и Россия здесь не являются исключением и используют пандемию для укрепления своего дипломатического престижа.

— Однако ранее вы говорили, что ЕС нужно уделить больше внимания наращиванию потенциала именно жесткой силы.

— Есть много ситуаций, где можно обойтись без жесткой силы. Взять ту же пандемию. Кто будет в более выигрышной ситуации — страна, размахивающая большой дубинкой, или страна, которая может предложить миллион медицинских масок другим странам?

Зеленский пообещал закончить войну в Донбассе до конца его срока

Политика

«В Евросоюзе всегда готовы посмотреть на отношения с Россией новым взглядом»

— В начале года вы встречались с Сергеем Лавровым на полях Мюнхенской конференции по безопасности. Удалось ли вам найти понимание, как развивать диалог России и ЕС?

— Мы оба осознаем, что у Евросоюза и России есть общие вызовы, а также области, в которых следует развивать сотрудничество. Борьба с коронавирусом — одна из таких областей. ЕС пригласил Россию присоединиться к международному альянсу, занимающемуся финансированием исследований новых инфекционных заболеваний. Россия может внести вклад в развитие исследований и предотвращение эпидемиологических кризисов. В то же время позиция ЕС всегда была откровенной и четкой: на качественно новый уровень политические отношения могут выйти только после подвижек со стороны России. На встречах с российскими коллегами я всегда напоминаю им о беспокойстве ЕС по ряду вопросов, в первую очередь по вопросам конфликта на востоке Украины и статуса Крыма.

— Какие конкретные шаги Евросоюз готов предпринять для восстановления диалога с Москвой? Например, глава российского МИДа заявлял, что ЕС блокирует консультации в рамках Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Готовы ли вы к разморозке этого сотрудничества?

— В Евросоюзе всегда готовы посмотреть на отношения с Россией новым взглядом, но только если для этого будут созданы объективные условия, о которых ЕС не раз говорил и о которых Россия также осведомлена. Когда это произойдет, мы будем готовы позитивно взаимодействовать с Россией, не забывая о важных вопросах, которые необходимо разрешить. Ведь эти вопросы крайне значимы для ЕС.

В то же время борьба с коронавирусной инфекцией дает новую возможность для прагматичного сотрудничества. В качестве примера можно привести наши усилия по оказанию помощи друг другу при возвращении европейских и российских граждан на родину. Как я уже говорил, исследование вируса — это еще одна сфера с большим потенциалом для взаимодействия. К сожалению, российские научно-исследовательские организации не приняли участие в инициативе ЕС по привлечению проектов, направленных на изучение коронавирусной инфекции. Так что не совсем корректно говорить об отсутствии заинтересованности в диалоге со стороны ЕС. Мы взаимодействуем с Россией по темам, представляющим взаимный интерес: Арктика, борьба с терроризмом, изменение климата. Однако порой именно Россия отказывается от предложений о сотрудничестве.

— В российском МИДе критиковали принятую в 2016 году концепцию отношений с Россией, которая основывается на пяти принципах. Считаете ли вы эту стратегию актуальной?

— Пять принципов остаются актуальными, ведь проблемные вопросы, которые существовали на момент принятия этой концепции, никуда не делись. Тем более что действующая стратегия оставляет нам пространство для маневра. Например, мы можем развивать диалог, опираясь на четвертый и пятый принципы концепции ЕС. В них говорится о возможностях партнерства с Россией в сферах, где у сторон имеются взаимные интересы, и о контактах на уровне гражданских обществ.

— Кризис привел к еще большему падению цен на энергоносители. Это как-то снижает обеспокоенность ЕС по поводу зависимости от российской энергии и способность Москвы использовать свое влияние в этой сфере?

— Зависимость от поставок российских энергоносителей волновала ЕС из-за рисков ненадлежащего политического влияния на наши рынки и страны. Тем не менее за последние несколько лет были предприняты усилия, чтобы снять такие беспокойства и обеспечить надежность энергопоставок. Поэтому мы надеемся, что в ближайшие десятилетия Россия останется одним из основных поставщиков энергоресурсов в ЕС. Делать же прогнозы о том, как падение цен на нефть скажется на России в долгосрочной перспективе, пока преждевременно. Однако текущая ситуация — предупреждение тем, кто зависит от добычи и переработки углеводородов: необходимо серьезно отнестись к экономическим преобразованиям и мерам по переходу к альтернативным источникам энергии.

«Зеленскому удалось создать позитивную атмосферу»

— Этой весной вы планировали посетить Украину и Россию, но визит сорвался. Вы по-прежнему настроены совершить эти поездки?

— Я очень хотел посетить Украину в марте. В ходе этого первого визита я планировал посетить в том числе зону конфликта в Донбассе. Визит на Украину остается для меня одним из главных приоритетов, как только обстановка нормализуется. После этого я по-прежнему планирую приехать в Россию, которая является не только нашим крупнейшим соседом, но также важным геополитическим игроком и постоянным членом Совбеза ООН. Мы открыты для диалога, о чем говорит и это интервью — первый разговор верховного представителя с российской прессой за несколько лет.

— 30 апреля главы МИД «нормандской четверки» проведут видеоконференцию, посвященную урегулированию ситуации на Украине. Как вы оцениваете перспективы мирного процесса?

— Из-за коронавируса может показаться, что украинская проблема отошла на второй план, но в действительности эта тема по-прежнему крайне важна. Саммит «нормандской четверки» в Париже в декабре прошлого года создал новую динамику, и нужно сделать все, чтобы использовать это окно возможностей по максимуму. Следует реализовывать согласованные меры, в том числе касающиеся пунктов перехода вдоль линии соприкосновения, освобождения удерживаемых лиц. Некоторые из этих мер уже были реализованы, и, надеюсь, на этом прогресс не остановится. Обмен удерживаемыми лицами сам по себе не улучшит жизнь людей в зоне конфликта, а вот долгосрочное прекращение огня — может. Со своей стороны, ЕС остается привержен поддержке Украины и готов выделять дополнительные ресурсы для работы миссии ОБСЕ.

— С момента избрания Владимира Зеленского президентом Украины прошел год. Как вы оцениваете его деятельность и способствует ли она нормализации ситуации на востоке страны?

— Зеленскому удалось создать позитивную атмосферу и продемонстрировать настрой на достижение мира, который разделяют многие украинцы. Некоторые реформы сталкиваются с оппозицией внутри страны, но Зеленский остается приверженным своим целям. Это заслуживает уважения и поддержки Евросоюза. Украина остается одним из наших наиболее важных соседей, и нас беспокоит сложная ситуация на границе Украины с Россией.