Суд оштрафовал Навального на ₽850 тыс. по делу о клевете на ветерана

Фото: Андрей Любимов / РБК

Мировой судья Вера Акимова приговорила Алексея Навального к штрафу в 850 тыс. руб. по делу о клевете на ветерана Великой Отечественной войны Игната Артеменко, передает корреспондент РБК. Заседание проходило в выездном режиме в Бабушкинском суде Москвы, там же ранее в субботу Мосгорсуд оставил в силе замену условного срока Навального по делу «Ив Роше» на реальный.

Суд счел доказанным «оскорбительный клеветнический» характер высказываний Навального. Всеобщая декларация прав человека, Европейская конвенция и другие нормы, на которые ссылалась защита, не дают гражданину права распространять такие сведения, подчеркнула судья Акимова.

Она добавила, что, назначая наказание, суд учел в качестве смягчающих обстоятельств состояние здоровья Навального и наличие у него на иждивении детей. Суд также учел предыдущую судимость оппозиционера и то, что он совершил клевету в пределах испытательного срока по делу, отметила судья.

Кроме того, она сообщила, что в СК для проверки направлены материалы на предмет оскорбления судьи и прокурора.

Защита Навального назвала приговор необоснованным и заявила о намерении его обжаловать. В свою очередь, прокурор сказала, что решение суда слишком мягкое, если сравнивать его с возможной ответственностью по новой редакции статьи о клевете.

Гособвинитель запрашивала для Навального штраф в 950 тыс. руб., оппозиционер и его защита требовали оправдания, ссылаясь на то, что его высказывания были не утверждениями о порочащих фактах, а личным мнением.

Выступая с последним словом, Навальный привел данные из материалов дела о соцподдержке, которую получал Артеменко: за четыре года ему предоставили продуктовые наборы и сертификаты примерно на 11 тыс. руб. «Один день этого суда обходится во много раз дороже, чем вся помощь этому ветерану за четыре года», — говорил оппозиционер.

После отказа Артеменко участвовать в процессе по состоянию здоровья прокурор Екатерина Фролова зачитала его письменные показания. Она заявила, что Навальный имел прямой умысел «на искажение исторической правды и дискредитацию памяти о Великой Отечественной войне», и указала на то, что в других странах за похожие преступления действуют жесткие наказания.

Навальный сказал, что нашел источник зачитанного прокурором текста — и это автобиография Артеменко, написанная в 1974 году. «Какие-то бессовестные люди взяли его старые воспоминания, оформили как протокол и суют нам. Хотя мы видели его физическое состояние и прекрасно понимаем, что он не мог всего этого наговорить», — заявил он.

Ветеран отказался участвовать в суде по делу Навального

Политика

В данном случае следствие могло, например, минимально допросить пенсионера по существу дела и приобщить письменный материал в качестве дополнения к протоколу, рассуждает адвокат Сергей Токарев, называя это «процессуальной хитростью».

По словам руководителя юридического департамента фонда «Русь Сидящая» Алексея Федярова, если допрошенный следователю показания не давал и не может повторить их в суде, это может считаться основанием для проверки в отношении следователя на наличие признаков подлога.

Суд допросил и нескольких свидетелей. Внук ветерана Игорь Колесников, сиделка Зинат Тимурова и терапевт из поликлиники Сархан Кичибеков рассказали о состоянии здоровья ветерана после знакомства с постом Навального. Соседка Артеменко, в прошлом секретарь Совета ветеранов 94-летняя Галина Маргулис рассказала о моральных качествах Артеменко. 61-летний Алексей Лукин и 27-летний Владимир Акимов заявили, что узнали о высказывании Навального в интернете, возмутились и написали заявления в правоохранительные органы.

Каждая из сторон привлекла к процессу лингвистов, которые должны были оценить, являются ли высказывания Навального утверждениями о фактах или оценочным суждением. Профессор Института русского языка им. Виноградова Анатолий Баранов, нанятый защитой, заявил, что они выражают отношение, мнение, которое нельзя проверить на истинность. Такую же точку зрения высказала сотрудница экспертно-криминалистического центра СК Альбина Глотова.

Процесс проходил в нервозной обстановке: Навальный вступал в перепалки с прокурором, судьей и особенно с внуком ветерана, которого упрекал в «торговле дедом». «Я уже прочитал, что этот человек желает моей семье гореть в аду и что мы получаем деньги за своего деда. Очень надеюсь, что он сможет это доказать», — отвечал Колесников.

Оглашая приговор, судья Акимова отметила, что суд не может согласиться с доводами Навального и стороны защиты о корыстных мотивах Колесникова. В отличие от обвиняемого Навального он не имел никаких иных целей, кроме защиты достоинства деда, полагает она.

«Доводы стороны защиты о том, что Артеменко сам не мог обратиться с заявлением в правоохранительные органы, не могут быть приняты судом во внимание, так как полностью опровергнуты в ходе судебного разбирательства. <...> Артеменко самостоятельно, осознанно и добровольно давал показания, руководствуясь стремлением защитить свою честь», — заявила Акимова.

Заключение лингвиста Баранова судья назвала поверхностным, неточным, неконкретным и противоречивым. «Доводы специалиста Баранова не могут быть приняты судом во внимание. Его позиция, что Навальный использует слово «предатели» в переносном смысле, не соотносится с текстом его поста», — сказала судья.

Расследование на высоком уровне

Делом занималась бригада из 15 следователей столичного главка СКР. Среди письменных материалов, которые зачитывала гособвинитель, есть постановление заместителя прокурора Москвы Андрея Цыганова, где говорится, что обычно делами по ч. 2 ст. 128.1 УК занимаются дознаватели полиции, однако ввиду «повышенного общественного резонанса» и «большого объема следственных действий» дело должны расследовать в ГСУ СКР Москвы. Дело имело мощное оперативное сопровождение: среди письменных материалов есть многочисленные рапорты и справки сотрудников МВД и ФСБ.

Два процесса над Навальным в один день. Главное

Политика

Клевета входит в число преступлений, по которым проводится дознание, а не полноценное следствие, говорит управляющий партнер юридического бюро «Пропозитум» Дмитрий Галанцев: «Расследования таких категорий дел следственными органами МВД и тем более СК РФ — крайне нехарактерны». В то же время «большинство резонансных случаев, которые так или иначе были засвечены в публичной плоскости, ГСУ забирает себе», — сказал РБК управляющий партнер адвокатского бюро Asterisk Владимир Хантимиров.

Алексей Федяров из «Руси Сидящей» сказал РБК, что единственный знакомый ему случай, когда дело о клевете расследовалось на довольно высоком уровне, — это дело депутата госсовета Чувашии Игоря Молякова, допустившего порочащее высказывание в адрес президента республики в 2002 году.

В рамках дела о клевете СКР и оперативники собрали большой объем материалов в отношении Навального и его близких, следует из письменных материалов дела. Помимо справки об установлении IP-адреса, с которого политик написал обидный для ветерана пост, дело содержит данные о номере телефона Навального (и о том, что он зарегистрирован на стороннего человека по фамилии Аязов), о соединениях этого номера и перемещениях абонента, подробные данные об автомобилях Навального и его супруги из ГИБДД, данные о счетах его семьи в Сбербанке.

Кроме того, следователи провели по делу несколько обысков (изъяв компьютеры членов семьи политика); они также пытались получить видео с камер наблюдения в подъезде дома, где живет Навальный, и в бизнес-центре, где арендует офис его Фонд борьбы с коррупцией (по решению Минюста, признан иноагентом), но это сделать не удалось.

Сергей Токарев говорит, что не слышал, чтобы по делам о клевете кто-то занимался сбором биллингов, детализацией телефонных переговоров, получением видео с камер. «Если запрошенные данные не имеют явного отношения к преступлению и это заранее понятно, безусловно, это злоупотребление должностными полномочиями или их превышение», — утверждает он.

При расследовании дел о клевете необходимо доказать факты распространения информации, ее заведомой ложности и того, что данная информация является порочащей честь лица или подрывающей его репутацию, говорит Галанцев, замечая, что «следственные действия, очевидно направленные на сбор сведений, не входящих в предмет доказывания по вмененному составу преступления, противоречат принципам уголовного судопроизводства». Но узнать объем данных, собранных в рамках оперативно-разыскной деятельности, и проверить их на относимость к конкретному обвинению почти невозможно из-за секретности, отметил он. На практике «следственные органы ничем не ограничены в определении объемов проводимых следственных действий и достаточно часто выходят за рамки предмета доказывания», — добавил юрист.

Скорее всего, в данном случае следователи и оперативники не столько специально проводили мероприятия, сколько выделяли нужные материалы из «огромного» дела оперативного учета, которое, очевидно, заведено на Навального и пополняется непрерывно, предположил Федяров в разговоре с РБК.