Данилов-Данильян — РБК: «Это сломает всю пляжную инфраструктуру»

Виктор Данилов-Данильян (Фото: Андрей Любимов / РБК)

«Мазут очень хитро распределяется по морю»

— Из-за разлива мазута россияне остались без моря?

— Конечно, нет. Потому что, даже если ничего не делать и оставить все, как есть, то природа в силах это дело поправить, но для этого нужен очень значительный срок. Если не помогать природе, лет 15-20, как минимум. Но в конечном счете бактерии съедят весь мазут, где бы он ни находился, на поверхности ли, в воде, на дне, все равно съедят. И загрязнение тем самым прекратится.

Но, конечно, такие сроки никого не устраивают. Поэтому предпринимаются определенные, как сказал президент, совершенно недостаточные, усилия для того, чтобы все поправить побыстрее. А уж как оно на самом деле сложится, это трудно сказать.

— От чего это зависит?

— Во-первых, мы не знаем толком, сколько мазута вылилось, а он еще продолжается сочиться. Во-вторых, он очень хитро распределяется по морю. Потому что морские течения — это вам не река. Это совсем другая система, где обычно есть что-то вроде мейнстрима, а от него языки идут в бока. То, что попало в Крым — это не мейнстрим, это именно те самые языки. Поэтому они так дискретно расположились. Довольно много попало в Керчь, потом — в Опукский заповедник, под Феодосией, Коктебелем, Судаком, Ялтой, Балаклавой, Севастополем и что-то под Евпаторией. Но очень много участков крымского побережья пока не ощутили ничего, ничего туда не было выброшено. Хотя никто не может дать никаких гарантий, может быть, еще и придет.
На реке так не бывает. Уж если в реку вылили несколько сотен тонн, так они и пойдут сплошняком по одному берегу или по двум берегам, в зависимости от того, какая река и какое у нее течение. Но все это на реке очень легко предсказуемо. Здесь нет.

— Какие сложности ликвидации мазутного разлива?

— Сложностей много. Даже с мониторингом очень много сложностей. Потому что мазут может плавать по поверхности, может находиться в толще воды и может ложиться на дно. Это зависит от температуры и солености воды. Потому что плотность мазута и воды очень близки друг к другу. И, если варьируется температура, то при нагревании он всплывает, при охлаждении он садится.
А, кроме того, все его путешествия по воде еще и зависят от того, какая там соленость. А соленость в море непостоянная. 24 промилле — это стандартная минерализация в основной части поверхности акватории Черного моря. Но на прибрежных участках минерализация может быть ниже, а температура — выше, существенно выше. И это зависит и от ветров, и от течений, и от стока рек и ручьев, просто с поверхности. Тут все очень сложно устроено.

— Вы сказали, если не помогать в природе, то 15-20 лет займет восстановление. А если помогать?

— Если помогать, то все зависит от того, как сложатся обстоятельства и как помогать.

Задачи, которые ставит сама природа после того, как в нее это добро попало, более или менее описаны. Надо учитывать, что мазут выбрасывается на берег, и при хорошем волнении на море может добрасываться до самой границы пляжа. Даже широкого большого пляжа. Такие пляжи бывают там, где не очень глубокое море и небольшой уклон. Кроме того, мазут, который сел на дне, задерживается в водорослях, а водоросли регулярно выбрасываются на берег при большом волнении. И сейчас там замазученных водорослей уже полным-полно. Они очень быстро появились, буквально на 5-6 день уже были выбросы замазученных водорослей.

«Вывоз грунта повлечет переработку берега»

— Как можно собрать мазут в море?

— Что касается деятельности человека по устранению или ослаблению последствий, то она во всех отношениях разнообразна: по характеру деятельности, по затратам, по результатам, по объекту приложения усилий. Почти бессмысленно ловить путешествующие сгустки в воде. Это затраты огромные, а толку маловато. Если на поверхности воды мазут сосредоточен, тогда его можно собрать, но только если это сосредоточение достаточно компактное. А если это отдельные плавающие сгустки на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга, то ловить их — дело чрезвычайно затратное, и не очень понятно, нужное или нет. Скорее всего нет. Бессмысленное просто.

Что касается участков, которые покрыты сплошь, как в районе севшего на мель судна, то сейчас стараются отгородить его валом от моря, чтобы мазут тек только в закрытую искусственно образованную заводь. Это, конечно, решение хорошее, но только если шторм к чертям собачьим не размоет этот барьерчик. При хорошем шторме это совершенно неизбежно. Думаю, что шторма в 5 баллов хватит, чтобы от него просто ничего не осталось. Но, если этот искусственный барьер будет стоять, то внутри него, конечно, нужно собирать с поверхности. Если будет вытекать все именно туда, то ловить будет достаточно легко, удобно и эффективно.

С морского дна собирать тоже практически бессмысленно. Потому что это не сплошные покрытия, даже не очаги, а, как правило, просто отдельные сгустки. Собирать их можно разве что в мелководье, а чуть подальше в море отойти — это теряет всякий смысл. Так что придется следить за тем, как море будет выбрасывать мазут на сушу. Как часто, в какие периоды времени и так далее. Только мониторинг плюс работа на берегу.

Виктор Данилов-Данильян

(Фото: Андрей Любимов / РБК)

— На берегу сейчас работают волонтеры, специалисты МЧС и техника. Этого достаточно?

— Работа на берегу — это, соответственно, сбор этой грязи. Если грязь достаточно густо лежит, а мазут сам по себе очень густой, то, конечно, нужны бульдозеры и транспортная техника. Если это пятна размером разве что с несколько лопат, то их можно собирать и лопатами. Что в основном и происходит.

— В любое место же загрязненный мазутом песок не увезешь?

— Да, тут возникают разные задачи. В том числе — куда вывозить? И что с этим делать? Вывозить надо, конечно, не куда попало, а в такие места, где будет устроена хорошая изоляция с местным грунтом, чтобы мазут не сочился в него на новом месте.

Выбирать место вывоза нужно в зависимости от того, какую технологию вы в дальнейшем собираетесь применять. Если вы собираетесь применять технологию, при которой загрязненный мазутом или другими нефтепродуктами грунт будет обрабатываться биологическим методами и превращаться в удобрение или в достаточно хороший для сельского хозяйства грунт, то это одно. А если, не дай бог, собираются сжигать или каким-то другим образом вредить местной окружающей среде, то тут, конечно, надо тысячу раз подумать, нужно ли вообще применять такие технологии. И уж если применять, то в каких именно местностях. Пока, к счастью, ничего не жгут. Я думаю, что жечь вообще ничего нельзя, не нужно этого делать. Все можно переработать в плодородный грунт, если делать это разумно, то сельскому хозяйству будет даже прибыток.

Но, если грунт вывозится в достаточно больших количествах, то это неизбежно повлечет то, что называется переработка берега. Море его будет перерабатывать. Это не только обычные абразионные процессы, когда у вас обрушивается склон в результате подмыва. Хотя и это обязательно будет происходить в соответствующих местах.

— Чем это опасно?

— Если вы под этим склоном, обрывом что-то вынули, то яма будет заполняться тем, из чего сложен склон. Если это песчаная дюна или барханы, это произойдет очень быстро. А, если это скальный грунт, то это может надолго затянуться, и, неизвестно, чем еще кончится, даже не всегда можно предсказать. Может идти боковой намыв и так далее. Но вот эта переработка берегов, естественно, что она тем интенсивнее и тем больше последствий вызывает, чем больше грунта вывезли. Сейчас, по некоторым данным, вывезено уже примерно 150 тысяч тонн. Это очень много. А есть специалисты, которые говорят, что придется вывезти до 500 тысяч тонн. Это уже просто радикальное изменение берега. И это, конечно, сломает всю пляжную рекреационную инфраструктуру. Все, что стояло непосредственно на берегу, все окажется в воде наверняка. И еще может что-то слегка затопить, то, что стояло подальше, метрах в 100–150. Кстати сказать, наступление на 50 метров уже кое-где зафиксировано. На 50 метров урез воды сдвинулся на сушу. А будет еще больше.

— Можно для каждого пляжа рассчитать, сколько можно сантиметров снять?

— Нет. Потому что процесс не точечный. Хотя и локальный, но не точечный. Я уже про боковой намыв сказал.

Надо обязательно иметь в виду, что последствия разлива, которые связаны с загрязнением и его устранением, они все будут очаговые. Может оказаться, что какие-то пляжи, как были, так и остались, хотя оттуда что-то увезли, и даже, может быть, прилично увезли. Но так устроен этот мир, что буквально за полгода туда намоет. И фотографии, которые были до катастрофы, и фотографии через полгода будут мало отличаются друг от друга. А могут быть и существенные изменения. Из-за очагового характера невозможно сказать, что в пункте А будет как пункте Б.

И, кроме того, есть очень специфические участки берега. Это прежде всего такие, на которых лежат крупные большие каменные глыбы. Море выплескивает на эти глыбы мазут, он там остается. Но увезти это просто так нельзя. Эти камни приходится мыть. Моют их люди, приехавшие по зову сердца, но мало квалифицированные, применяют обычные стиральные порошки. Это категорически запрещено. Потому что стиральные порошки наши содержат 15-17% фосфора, он губителен для бактерий, которые едят мазут. И, если вы что-то смоете, то вы прекратите процессы биологического разложения того, что там осталось. Поэтому смывать надо обязательно без всякого фосфора.

— Какие последствия для растений и животных?

— Конечно, это страшный удар по биоте. Это десятки тысяч птиц, в этом можно не сомневаться. Это, скорее всего, сотни дельфинов. Ну и в принципе все крабы, все моллюски, все креветки, которые там живут, вся водная растительность, все это, конечно, очень пострадает. Где-то вымрут полностью, но потом по мере восстановления экосистемы, конечно, опять все вернется, за исключением краснокнижных видов, которые могут не выдержать и вымрут совсем. Но вот такая ординарная флора и фауна, обычная, всем известная, она, конечно, вернется даже туда, где было очень грязно, где очень много вывезли, и, казалось, вообще почти пустыня осталась. Все это вернется. Но все зависит от того, как человек вести себя будет.

Виктор Данилов-Данильян

(Фото: Андрей Любимов / РБК)

— Местные жители уже переживают, что живут близко к зоне размещения вывезенного грунта. Жить рядом опасно?

— Все зависит от технологии переработки. Если площадка изолирована хорошо, так, что мазут не проходит в местный грунт, если переработка ведется биологическая, без всяких пиротехнологий, если не допускается никакого выветривания, то жителям, расположенным даже довольно близко к такому месту, беспокоиться не стоит. Но натворить дел, при которых жизнь превратится в сущий ад — это у нас умеют.

— Эти технологии, о которых вы говорите, они существуют, их уже можно применять?

— Конечно. Мы адреса говорим всем, где это все можно взять, просто говорим адреса. И про покрытия, и про соответствующие сорбенты, обогащенные всей этой биокультурой и так далее.

«Неделю вообще там не просыпался никто»

— Можно ли было выйти из этой ситуации с меньшим ущербом? Реакция властей запоздала?

— Очень запоздали. Неделю кроме волонтеров, появившихся буквально на третий день, там никого не было. Неделю вообще там не просыпался никто, ни в администрации Краснодарского края, ни в МЧС. Это удивительно. Мы на пятый день провели пресс-конференцию в ТАСС. Это было первое публичное мероприятие вообще. А уж что касается людей, которые там «по службе», а не по зову сердца стали систематически работать, то это в лучшем случае очень вяло, совершенно недостаточными силами произошло только где-то на 9-10 день.

В Сингапуре была похожая авария (в июне 2024 года при столкновении двух судов вылилось 400 тонн топлива). Сингапур не похож на Анапу, понятное дело, но уже через 15 минут на месте оказалось первое патрульное судно, а еще через несколько часов подошло 11 судов специализированных. У нас за первые две недели вообще ни одного судна не пришло.

— Есть какой-то алгоритм согласованный и принятый на случай таких аварий?

— Есть рекомендации на этот счет. Но дело в том, что в количестве, измеряемом не тысячами, а даже хотя бы десятками тонн, топочный мазут в море вроде не выливался до сих пор.

— Можно было предположить, что это когда-то произойдет.

— При том ходе вещей, о котором мы сейчас рассказываем, о каких предположениях может идти речь? Прогнозирование возможных событий — это уже гроссмейстерский класс. А мы тут не вытягиваем на 3-й разряд, на 4-м сидим.

Как можно судно класса река—море выпускать в море зимой? Это не полагается делать. А в 7-балльный шторм как такое судно можно выпускать? А их два вышли, обратите внимание. Ни то, ни другое не имели никаких разрешений на выход в море. Кто в этом виноват? Капитаны судов, капитан порта, откуда они пошли? Каждое из этих судов нужно было списать на металлолом 20 или больше лет тому назад. Ну, 20 точно. Они были совершенно не в рабочем состоянии для таких перевозок. Тем не менее они вышли.

— Что сейчас? Привлекли ли ученых?

— Ученых там немножко привлекают. Кроме того, ученые не ждут, многие сами начинают помогать. Наш штаб ВООП работает по собственной инициативе. Мы привлекли к себе специалистов из Крыма, и из Морского геофизического института, из Института биологии южных морей. Мы и советы даем, даже когда у нас их не спрашивают. Кроме того, в Севастополе, в Морском геофизическом институте делают прогнозы течений и распространения мазута.
Конечно, модели работают, но информации для них практически всегда недостаточно. Поэтому надежность прогнозов, конечно, не 100% и даже не 80. Но на три дня там довольно хорошо прогнозируется все. Так же, как с погодой. Кроме того, мы очень активно интересуемся технологиями переработки загрязненных грунтов. Мы нашли предприятия, которые делают на основе сорбента обогащенный соответствующими штаммами бактерий, питающихся нефтепродуктами, тот самый субстрат, который способствует переработке загрязненного грунта в удобрение или плодоносный грунт. Мы этим занимаемся. Мы искали и нашли предприятие, которое выпускает покрытие, обеспечивающее полную герматизацию от просачивания. Так что ученые работают.

— Власти регионов к советам, которые они не спрашивали, стали прислушиваться?

— Судя по всему, прислушиваются. Но тут МЧС более существенная составляющая, чем сам по себе Краснодар. Хотя там есть особо охраняемая территория около Анапы, но мы не заметили абсолютно никаких телодвижений, которые отличали бы то, что там происходит, от того, что происходит вокруг. Как будто бы она и никакая не особо охраняемая. Ниже Керчи есть Опукский заповедник, и там, хоть и не с первого дня, а со второго после выброса мазута на берег заповедной территории, люди спохватились и стали очень активно работать. В принципе, конечно, в Крыму задача легче, чем на анапском побережье, и они работают активно и достаточно квалифицированно.

Виктор Данилов-Данильян

(Фото: Андрей Любимов / РБК)

«Люди, которые не любят рисковать поедут в другие места»

— Туристический сезон этого года потерян?

— Конечно, сейчас сказать о том, как будут выглядеть пляжи в конце мая месяца, могут себе позволить только уж очень смелые до безрассудности граждане. Если у них, конечно, нет материального интереса говорить то, что они говорят. Эти могут сказать все, что угодно. Эти могут сказать, что пляжи станут только лучше в результате произведенных работ, «приезжайте и селитесь в нашем отеле». Этому ничему верить нельзя, естественно. Но, как я уже сказал, все очень очаговое. У вас может быть здесь плохо, а глядишь на 500 метров направо — вроде и ничего, вроде и даже совсем ничего. Так что тут надо внимательнее смотреть. Все эти процессы переработки пляжей, которые неизбежны в тех или иных масштабах, конечно, затронут всё, что касается пляжного отдыха. Конечно, затронут.

Что касается доходов гостиничного и туристического бизнеса, то, я думаю, что они упадут, и упадут достаточно серьезно. Потому что люди, у которых есть возможность выбора и нет особого пристрастия к Анапе, скорее всего поедут в другие места. Люди, которые любят гарантированную санитарию и все такое прочее, тоже поедут в другие места. Люди, которые не любят рисковать и капризничают, тоже поедут в другие места. Спрос упадет при любых обстоятельствах, даже если там более-менее всё будет почищено и приведено в порядок. Ну а, если спрос упадет, то упадут и цены. Для того, чтобы привлекать тех, кому было дороговато.

И за счет падения спроса, имею в виду численность туристов, которая не будет компенсирована дополнительным количеством в результате снижения цен, и самого снижения цен, бизнес, конечно, пострадает.

— На какой показатель надо ориентироваться туристу, принимая решение о поездке?

— Роспотребнадзор, конечно, будет мерить и выдавать рекомендации. Это его святая обязанность. Если он эту обязанность не выполнит, тогда, значит, у нас Роспотребнадзор есть, а санэпиднадзора нет. Конечно, он должен это делать, но он не всегда бывает прав. И, кроме того, ведь есть любители диких пляжей. И даже дважды диких не пляжей. И можно увидеть палаточку иногда на таком месте, куда и пройти-то очень затруднительно. За такие места Роспотребнадзор не отвечает.

— Этот сезон все туристы, о которых вы сказали, скорее всего пропустят. А что говорить о следующем? Или пока такие прогнозы делать рано?

— Пока рано. Но в конце сезона, в августе, в сентябре, это уже будет более или менее понятно. Может быть, даже раньше. Может быть, более или менее приличные прогнозы можно будет сделать в июне.

— В ближайший сезон можно ли будет купаться в загрязненных местах?

— Мазут не растворяется в воде. Есть граждане, которые сейчас подходят с банкой пустой к морю, зачерпывают воду, и потом несут проверять, есть ли там следы нефтяного загрязнения. Мазут их не оставляет, потому что он абсолютно не растворяется и не образует эмульсии. Это не бензин или керосин. Поэтому, если где-то что-то на расстоянии 100, 200, 300 метров от берега, редкое, плавает, какие-то отдельные сгустки, то это не мешает купаться, во всяком случае, до буйков.

— При встрече со сгустком можно его отогнать рукой и плыть дальше?

— Нет. Часть сгустка останется у вас на руке.

— И будет ожог?

— Приятно, во всяком случае не будет. Если сразу не обработать кожу, может быть и ожог, и аллергические проявления, и даже экзема может развиваться. Сталкиваться с этими сгустками не рекомендуется. Но Роспотребнадзор какой-то нормы, которую рекомендовал бы соблюдать относительно возможной встречи с таким сгустком на достаточно большом расстоянии от берега, не имеет.

— Загорать на пляже можно будет?

— Пляжи, конечно, должны быть полностью почищены, это ясно совершенно. Но с пляжами какая неприятность, вы можете чего-то не заметить, потому что оно ушло вглубь. Больше того, сейчас там начали копать, и до сих пор прекрасно видны слои загрязнения после аварии 2007 года.

— А если случайно воды морской хлебнул?

— Пить воду из моря вообще не рекомендуется. Ну, а если хлебнул, то тут же выплюнул. Если попало много, и в том числе в желудок, то диарея вам обеспечена. Но это вполне излечимое заболевание и кратковременное при этом.

— Анапа детская здравница. Везти туда лечиться детей сейчас, наверное, не самое лучшее решение?

— Во-первых, здравница не только из-за моря, но и из-за климата тоже. Скажем, в Евпатории, которая славится, как легочный курорт, там не море привлекает санитарных врачей и медиков, и всех прочих. Вовсе даже не море, а именно климат. Так вот, вполне возможно, что для таких отдыхающих, тем более — пациентов, последствия не будут очень заметны. А если люди готовы ехать с определенным риском, то, во-первых, нужно быть очень внимательными. Просто знать эту опасность и принимать все меры для того, чтобы ее избежать. Можно и на таком месте, где не очень рекомендовано Роспотребнадзором купаться, и такие люди, конечно, будут.

— Турагентства рекламируют Анапу за ее лечебные пески. Они действительно лечебные?

— Это, скорее, для рекламы.

— То есть, если эти пески вывезут, ничего кардинально не изменится.

— Там такие же пески на барханах и дюнах лежат, так что они вам потом расскажут, что все, что вывезли, было заменено еще лучшим.

Виктор Данилов-Данильян

(Фото: Андрей Любимов / РБК)

— А для сельского хозяйства этого района есть какая-то угроза?

— У нас морскую воду для сельскохозяйственного полива не берут нигде, это я вам точно могу сказать, даже в самую большую засуху. И, кроме того, все-таки это низовье уже Кубани, там на недостаток воды особо не жалуются. Если говорить про подземные воды, они вряд ли будут загрязнены, маловероятно.

— Почвы и виноградники?

— Виноградники на пляже-то не бывают, а, что касается удобрений, то их как раз может получиться в разы больше.

— Можно ли будет после этой трагедии собрать шаланды, полные кефали?

— Надо посмотреть. Это все делается чисто экспериментально.

— То есть пока прогнозы, можно ли будет есть черноморскую и азовскую рыбу делать не можем?

— Ни про бычки, ни про кефаль, ни про скумбрию.

— Вы упомянули водоросли и моллюски. Они все в каком-то виде пострадают?

— Те, которые будут накрыты мазутом, конечно, вымрут все, и мгновенно почти. А само по себе изъятие из популяции значительного числа, всегда приводит к кризисным явлением в популяции.

— А дельфины? Там же есть у нас и дельфинарий, и боевые дельфины. Их оттуда надо перевозить?

— Небольшие участки можно и бонами загородить от внешнего воздействия. В принципе, боны для другого применяются, чтобы проникновения вовне не произошло. А тут наоборот. Те же самые боны сработают, конечно. Это во-первых. Ну, а дельфинарии они все закрытые вообще, прямого сообщения с морем у них обычно нет.

— Производители мидий и устриц сказали РБК, что пока мазут на их работу не повлиял и вряд ли повлияет. Так действительно может быть?

— Если им повезет и они окажутся в очаге спокойствия, то, вполне возможно, что хозяйство будет работать. Могут и не заметить, что по соседству что-то произошло. Тут все от господа бога зависит.

Душ для птиц: как очищают пляжи на Кубани от мазута. Фоторепортаж

Фотогалерея 

«До Турции может дойти с востока»

— Насколько разлив затронет соседние страны?

— Массово не должно уйти к соседям. Но затронуть Абхазию, Грузию, Турцию может. До Турции может дойти с востока. На западном берегу — Румынию, Болгарию. И, конечно, Одессу и окрестности.

— С ними какое-то обсуждение было?

— Пока нет. Я не знаю, может быть, МИД уже, но вряд ли МИД, не посоветовавшись с нами, будет что-то делать. Но одно утешение, что, чем дальше, тем концентрация ниже. Это немножко успокаивает.

— Но при этом и не весь мазут до сих пор вытек.

— Да, само собой. А всего там больше 8000 тонн. Вытекло половина примерно.

— Для Азовского моря последствия могут быть еще серьезнее, чем для Черного, учитывая его небольшой размер и глубины?

— Все-таки в Азовское море много наверняка не попадет. Уж как-нибудь там справятся, я думаю. Кроме того, оно мелкое, там все видно. Но в Черном море, если мы опустились ниже 200 метров, начинается сероводородный слой, и там вообще ничего трогать не надо. То, что туда попадет, там и останется. И это никого не волнует уже.

— То есть, если бы мазут был тяжелее воды, это было бы самым лучшим сценарием?

— Это было бы нам очень даже на руку.

— Из-за военных действий Черное море переживает довольно активное антропогенное воздействие — там и суда, и ракеты.

— Как бы осторожно вы себя ни вели, никто вам не гарантирует, что вы не наткнетесь на мину на отвечающем всем последним требованиям техники и экологии танкере. Наткнулись и всё. И произойдет примерно то, что произошло сейчас. Так что даже при выполнении абсолютно всех норм, кто же вам гарантии даст? Мины же такие бывают, которые вообще сверху заметить невозможно. Она на глубине 1,5 метра плавает.

— Есть уже исследования, насколько военные действия, в том числе с активным применением ракет, повлияли на экологию Черного и Азовского морей?

— Да уж про сушу-то и то нет. Про спуск водохранилища Каховского разобрались только через год более-менее. А что творится со всеми этими лесополосами, используемыми обеими сторонами, как главное укрытие, это подумать страшно.

Виктор Данилов-Данильян

(Фото: Андрей Любимов / РБК)

— Какое-то международное сотрудничество по Черному морю, по его экологии идет?

— Существует Бухарестская конвенция. Там есть секретариат соответствующий. Но нам ничего не сообщали о том, что с их стороны есть какая-то реакция. Хотя она наверняка есть. Я все-таки думаю, что каких-то существенных активных действий не предпринималось ни с той, ни с другой стороны. Но вот до Одессы вполне может дойти. Тогда, конечно, шум будет тот еще. Но мы ничего не знаем о том, были ли по этому поводу какие-то контакты нашего МИДа с другими странами.

— Сейчас не предпринималось. А по мировому опыту после окончания конфликта начинается глубокое изучение экологических последствий, в том числе для моря?

— Конечно, какие-то научные силы в это дело обязательно будут вовлечены. И, конечно, и гранты международные буду выдаваться.

— В каком состоянии было Черное море до всех этих событий. Судя по отчетам Бухарестской конвенции, ситуация была в целом неплохой, оно наполнялось необходимой флорой и фауной, антропогенноое воздействие снижалось.

— Никаких особых катастрофических негативных процессов в Черном море экологи не замечали. У него есть вот эта особенность — сероводородный слой. Про этот слой начались истерические заявления, что он поднимается, что скоро достигнет поверхности и все будет отравлено. Но аккуратные исследования показывают, что это не так. И что, по крайней мере, на ближайшие пару десятилетий психовать по этому поводу точно не нужно.