Родственники рассказали о попытках выяснить судьбу задержанных в Минске
Днем 13 августа у стен изолятора временного содержания на улице Окрестина более сотни человек, пытающихся выяснить, где находятся их родные и знакомые. В Минске всего два ИВС — на Окрестина и в Жодино, между ними четвертый день перемещаются волонтеры и все, кто не может разыскать своих родных или знакомых. Задержанные также могут находиться в районных отделах внутренних дел и больницах.
По данным белорусского МВД, за время протестов задержаны почти 7 тыс. человек. Выяснить, кто где находится, крайне сложно, рассказали собеседники РБК. Они приезжают к ИВС, чтобы вписать в списки разыскиваемых фамилии, раз в несколько часов из ИВС выходит его сотрудник, берет эту бумагу и через некоторое время выносит обратно с пометками плюс/минус — есть или нет. Однако не раз случалась путаница с фамилиями, тогда местонахождение задержанного выясняется несколько дней.
«10 августа была задержана дочка моего начальника. Информацию о задержанных начали давать только 11 августа, да и то кое-как, всюду хаос и бардак», — рассказывает РБК Инга, в чьем личном списке десять фамилий людей, которых она ищет. Это знакомые знакомых, говорит она. Собственную дочь она на протест одну не отпустила, пошли вместе и вместе за руку вернулись. По ее словам, сейчас уже почти в каждой семье ее знакомых есть задержанные. Если в ИВС на Окрестина человек не значится, надо ехать в Жодино, и наоборот, тогда получается выяснить судьбу некоторых людей, но не всех. Эта схема более-менее работала в первые два дня, сейчас полный хаос, говорит Инга.
Разыскивающий сына Вячеслав пришел на Окрестина, потому что задержанный вместе с его сыном друг сегодня был выпущен, от него и удалось выяснить подробности о нахождении сына. Он пропал поздним вечером 11 августа, он провожал друзей на автобусную остановку, они увидели рядом с ней скопление людей и бегущих «роботов» — так минчане называют ОМОН. Вячеслав по телефону крикнул сыну, чтобы тот убегал, что парень и сделал, но через несколько минут он позвонил и сказал, что его уже сажают в милицейский микроавтобус. Сын успел впрыгнуть в автобус, но задерживающие вытащили его вместе с друзьями оттуда и повезли в ИВС. Об этом он успел сообщить отцу по телефону. После этого Вячеслав всю среду звонил по инстанциям: «Информации нет, телефоны вчера обрывал весь день. Если не занято, то просто гудок, никто трубку не снимает». Только от отпущенного знакомого сына удалось узнать, что суд над сыном состоялся, ему дали 15 суток. Осужденные имеют право на получение передачи. Однако пока никто ничего не принимает, рассказала Инга. Суды проходят прямо в ИВС, в закрытом режиме.
На полное отсутствие информации жалуется еще одна женщина, разыскивающая зятя. Его забрали, когда он с двумя детьми двух и пяти лет играл на детской площадке. Кому-то из взрослых на площадке стало плохо, вокруг него образовалась толпа, которую тут же пришли разгонять. Пока удалось выяснить от общих знакомых, тоже находившихся в ИВС, что его видели и что, предположительно, его уже осудили. «Но дозвониться в суд не можем, что делать, вообще непонятно», — говорит она.
74-летняя Наталья четвертый день ищет старшего сына Вадима, который пошел к своей гражданской жене около восьми вечера и пропал. Наталье у ИВС сломали палец на руке: она вместе с другими ищущими попыталась перегородить дорогу автозакам, чтобы заглянуть в окно, их разогнали. В больнице, где ей накладывали гипс, врачи рассказали о жестких условиях содержания в ИВС: на день дают буханку хлеба, бьют. «Ну дайте десять суток, дайте месяц, но зачем так издеваться?» — со слезами в голосе рассказывает она.
Об издевательствах Вячеславу рассказал и знакомый его сына, освободившийся сегодня: заставляют стоять коленями и лбом на полу, идущих по внутреннему коридору прикладывают дубинками. Истории о жестоком обращении подтверждают многие, вышедшие из ИВС.
Тематический проект о российской винодельческой культуре, вине и спиртных напитках
