Игорь Коломойский — РБК: «Пять лет буду тошнить всем назло»

Игорь Коломойский (Фото: Константин Сазончик / ТАСС)

Об отношениях с Зеленским и «Слуге народа»

— Когда вы в последний раз виделись с президентом Зеленским?

— После инаугурации один раз, мельком. Иногда переписываемся по WhatsApp: хиханьки да хаханьки, шутим. Вчера он мне прислал ссылку на свой пост в Facebook про генерала полиции. А я ему вот что прислал (показывает фрагмент из советского киножурнала «Фитиль»). Сейчас созваниваемся очень редко, потому что у него куча дел, человек попал с корабля на бал. Раньше мы общались по телефону раз в две недели, очно — раз в два месяца.

— Как вы познакомились?

— Нас общий знакомый Тимур Миндич (совладелец «Квартала 95» и бизнес-партнер Коломойского. — РБК) познакомил в 2008 году.

— Когда тесно начали общаться?

— Во второй половине 2011-го в связи с его переходом с [украинского телеканала] «Интера» на [мой телеканал] «1+1».

— Как вы познакомились с [главой офиса президента Украины Андреем] Богданом?

— Я его знаю уже лет 15, года с 2005-го. Сотрудничали с ним очень плотно лет пять последних. Он и его ребята оказывали мне юридические услуги.

— Вам лично или группе «Приват»?

— Мне лично. Раза три в неделю виделись. Вплоть до его назначения главой администрации. Сейчас у него уже времени, наверное, нет.

— Его называют вашим главным юристом. Это так?

— Он один из моих главных юристов последние пять лет.

— Это ему (Зеленскому. — РБК) пришло в голову. Мое подозрение, что, когда он задумывал снимать сериал и писался сценарий, ему пришла уже эта идея. Он вышел на экран в 2015 году, значит, это был 2013 или 2014 год.

— А вы даже не подозревали?

— У меня даже мысли не было. Богдан рассказывает, что в 2015-м после выхода на экраны он сказал Зеленскому, мол, давай уже в президенты. Но я подозреваю, что у него уже были свои планы. Ближе к лету 2016 года Богдан Зеленскому предлагал баллотироваться на довыборах в Раду. Но тот отказался и сказал, что не хочет быть одним из этого старого стада баранов.

— Когда вы впервые обсуждали с Зеленским выборы?

— В 2017 году, когда вышел второй сезон сериала, мы об этом вплотную говорили. Но он еще не принял решения, потому что семья, жена, дети, родители — и все не так просто. Для себя окончательное решение он, думаю, принял прошлым летом. Теперь, если обратно отматывать, я так думаю, что, когда [Юрий] Костюк писал сценарий, вирус президентства начал гулять в их умах. В итоге красиво получилось.

— В сериале президент ведет борьбу с тремя олигархами.

— Я не смотрел.

— Вы не смотрели «Слугу народа»? Я расскажу. Он ведет борьбу с тремя олигархами, которые контролируют Раду и правительство, разворовывают кредиты МВФ. Узнаете ли вы себя в этих образах?

— Я автора сценария видел два раза в жизни, познакомился уже после выхода сериала. Во-первых, я не смотрел фильм. А во-вторых, превращать фильм в жизнь и сравнивать жизнь с фильмом немножко примитивно. Жизнь — более сложная штука, правильно? Мы не живем в линейном мире.

— Вам близок образ, который выписан в сериале?

— Если вы про то, украл ли я деньги МВФ, то это был не я. Если про то, командовал ли я правительством, то вы видели, у нас с властью были не особо дружеские отношения. Если речь идет о телевидении — да. Но это единственное [из приведенных в сериале характеристик], чем я владею, и на праве частной собственности, надо заметить.

А так я ничем тут не управлял. У меня есть какие-то предприятия, какие-то активы. Несмотря на конфликт с Порошенко и со всем истеблишментом, я никаких активов, кроме Приватбанка, не потерял, а банк потерял, потому что совпали интересы Порошенко и МВФ в какой-то мере. В итоге от этого лучше ни Порошенко, ни МВФ, ни Украине не стало. Можно сделать и такой вывод: оказывается, не во мне дело. Но вы согласны с тем, что если человек живет в эмиграции, на всякий случай, последние два года, особенно перед выборами, то он не контролирует никакие властные структуры, ни правительство, ни парламент?

Петр Порошенко и Игорь Коломойский (слева направо)

(Фото: Михаил Палинчак / ТАСС)

— В интервью [украинскому журналисту Дмитрию] Гордону вы говорили: «Чтобы победить на выборах президента Украины, достаточно от $50 млн до $100 млн, причем я склоняюсь ближе к $50 млн. Чтобы выйти во второй тур, надо в районе $50 млн».

— Я думаю, что все оказалось гораздо скромнее и дешевле раз в пять. От $10 млн до $20 млн. А второй тур, я думаю, вообще ничего не стоил, уже все было решено.

— Сколько в победу Зеленского вложено с вашей стороны?

— Этого не потребовалось. У него был контракт с каналом «1+1», тем и помогал.

— А советами?

— Советы к делу не пришьешь.

О конфликте с Порошенко и деле Дмитрия Фирташа

— Если подводить итоги, как вы оцениваете правление Порошенко?

— Ну, с основной задачей он справился — спас страну от вас. Он пришел, Крыма уже не было, Донбасс уже был захвачен де-факто. Он остановил агрессию. Я могу критиковать его как хотите, но не перед вами. Мы внутри разберемся сами.

— Когда и по какой причине испортились ваши отношения с Порошенко?

— Не могу сказать, что они у нас как-то сильно испортились с точки зрения того, что был какой-то яркий момент.

— То есть портились постепенно?

— Мне казалось, он чересчур идет на поводу у наших западных советников. Они все время давили на него, чтобы он что-то решил с Приватбанком. МВФ, финансовые организации все время на него оказывали давление.

— Но еще в 2005 году у вас был конфликт с ним?

— Он был на стороне одного олигарха, а мы на стороне других. Мы это проехали, потому что все, что было в 2005 году, никак не всплывало в 2015-м. С 2014 года по 2019-й рецидивов не было. Было недопонимание, мировоззренческие расхождения. Не было никакой ссоры. Его интересовала поддержка «1+1» где-то. Ему рисовали, что он заберет Приватбанк и «1+1» свалится в качестве приза.

— В интервью «Новому времени» вы говорили, что вам принадлежат активы в размере $7,5–8 млрд.

— Это сумма, которую я представил суду Лондона в рамках процедуры disclosure (процедура раскрытия документов). Но я не помню, на нас двоих это с [партнером Коломойского Геннадием] Боголюбовым это или на меня одного.

— Как вы можете такого не помнить?

— А вот так. (Впоследствии Коломойский уточнил, что $7,5 млрд — это именно его активы. — РБК.)

— Как структурирован портфель ваших активов?

— Наши активы никогда не были объединены в один холдинг. Не стоит все активы складывать в одну корзину. Я со своими партнерами подозрительно относился к таким вещам. Мы никогда не структурировали бизнес так, чтобы его можно было одним щелчком взять и забрать. У меня есть любимые направления и нелюбимые. Приоритетные направления — металлургия, электрометаллургия, нефтехимия, нефтепродукты, нефть... Я могу только сказать, что мы с начала 1990-х, когда была нестабильная валютная ситуация, старались свои активы держать больше в долларах, чем в гривнах.

— Что вы думаете о деле в отношении Дмитрия Фирташа (газовый магнат, владевший фирмой — крупным посредником по торговле Украины газом с «Газпромом». — РБК)?

— Я не хочу это комментировать, потому что не хочу ему навредить. Не хочу навлечь на себя дополнительный геморрой со стороны великих и ужасных. А что касается самого Фирташа, я думаю, с 2014 года он ни на что влияния не оказывает. До этого оказывал, а после этой всей истории [нет], тем более он же сказал, что дело политически мотивированно.

Американские небоскребы и замороженные активы

— На какой стадии сейчас суды по Приватбанку?

— У нас много судов. Есть процесс в Лондоне. Слушание там нескоро. Еще есть масса судов в Украине. Они идут своим чередом.

— Но основное дело сейчас — это апелляция в Лондонском суде?

— Нет. Они (уже государственный Приватбанк. — РБК) проиграли суд и подали апелляцию по юрисдикции и еще по каким-то вопросам — с просьбой еще раз разрешить подать в суд. Если им разрешат, это будет новый старт судебного процесса. То есть все, что до этого было с декабря 2017-го, — просто рассмотрение вопроса, может ли Лондонский суд этот вопрос рассматривать вообще.

One Cleveland Center

(Фото: optimamanagementgroup.com)

— Но все ваши активы заморожены?

— Да, все заморожено. И ограничение на расходы — £20 тыс. в неделю.

— Как это влияет на вашу жизнь?

— Никак. Мне достаточно, даже остается чуть-чуть.

— Как вы оцениваете вероятность своей победы в спорах по Приватбанку?

— Суд — это суд, соревнование. Это ж не ваш Басманный суд, где все предрешено. У нас тут ничего заранее не предрешено.

— Вы упоминали про иск Приватбанка в суд штата Делавэр. В этом иске говорится о группе компаний Optima и перечисляется недвижимость в США.

— Я не участвую в этом бизнесе с точки зрения текущего менеджмента, я там портфельный инвестор. Когда подают иск, хотят написать там много всего, чтобы всем стало страшно. Даже написали, что $470 млрд.

— У вас нет недвижимости на эту сумму в США?

— Недвижимость имеет отношение к компаниям, а какие-то компании имеют отношение ко мне. Но не на 100%, я там один из акционеров, не с мажоритарным пакетом, около 30%. Если бы вы видели ту недвижимость, она доброго слова не стоит.

— Там говорится, в частности, о бизнес-центре One Cleveland Center ($86,3 млн).

— В Кливленде я бы вообще ничего не покупал. Мои партнеры купили. Они решили инвестировать туда, но я считаю, что это ошибка. И через свою компанию одолжил им средства. Они на эти деньги покупали. В Кливленде, еще где-то…

— Частично вы подтверждаете то, что в иске сказано?

— Нет, я принципиально не подтверждаю то, что в иске сказано. В иске сказано, что мы взяли в Приватбанке деньги и на них купили недвижимость. Мы не брали у них деньги, а недвижимость покупали на свои деньги.

О российских бизнесменах и Владимире Путине

— В каких отношениях вы с Романом Абрамовичем?

— Ни в каких. Не могу подробно рассказывать, но у нас был судебный арбитражный процесс. Он начался в конце 2009-го и закончился в феврале 2013 года мировым соглашением.

— Что вы делили?

— У нас были определенные споры по одному из активов.

— Это то, что Владимир Путин комментировал?

— Да. Но это он комментировал уже постфактум, через год после того, как мы заключили мировую.

— Это когда «Евраз» купил у «Привата» пять предприятий?

— Пять с половиной. Они отдали часть деньгами и часть акциями. Когда передавали дела, они посчитали, что что-то им недодали. Но это конфиденциальная история. Они были истцом.

— Какие сейчас у вас с «Евразом» отношения?

— Как у человека, который когда-то владел их акциями. Сейчас уже нет смысла иметь акции в «Евразе», потому что мало ли что.

— А что у вас был за конфликт с Виктором Вексельбергом?

— В 2005 году после [«оранжевой»] революции они решили с [председателем совета директоров и крупным акционером Evraz Group Александром] Абрамовым инвестировать в Украину и купить у [украинского предпринимателя и промышленника Виктора] Пинчука Никопольский ферросплавный завод. А в связи с тем, что мы считали, что приватизация там была не совсем справедливая, мы препятствовали этому вопросу. Досудебно урегулировать не получилось. Мы подали иск в США против Пинчука, Вексельберга и Абрамова. Это их сильно забеспокоило, потому что у Вексельберга в тот момент там был вид на жительство.

Вексельберг подал в ответ на меня [иск] в Москве. Мы судились, но в итоге мы этот иск отозвали в конце 2006 года. Основным нашим ответчиком был Пинчук, а эти двое шли прицепом. Когда мы с Пинчуком пришли к мировому соглашению в конце 2006 года, то, соответственно, отпал наш иск к Вексельбергу, а тот отозвал свои претензии в Москве. Никопольский завод остался у нас с Пинчуком. Вексельберга я видел один раз, в Ницце, когда мы все это обсуждали.

— Как вы относитесь к тому, что вас называют главным рейдером Украины?

— Никак. Никто меня так не называет. Кроме «Татнефти», потерпевших что-то нет («Татнефть» 23 марта 2016 года подала иск в Высокий суд Лондона к Коломойскому и трем его партнерам, где говорится, что в 2009 году они мошенническим путем присвоили средства, причитавшиеся «Татнефти» за нефть, поставленную на Кременчугский НПЗ, суд рассмотрит иск в 2020 году. — РБК). Так что если кого-то приведете, мы готовы подискутировать. Никто что-то не говорил, что я кого-то отрейдерил.

— С кем из российских бизнесменов вы сейчас поддерживаете отношения?

— Это для бизнесменов опасно, поэтому я не скажу. Зачем людям неприятности. Но я ни с кем не поссорился.

— Бизнеса в России у вас нет?

— Нет.

— А у российских бизнесменов с вами есть?

— Да. Но я их тоже не назову.

— Возможны ли какие-то сделки или совместные проекты с российскими бизнесменами в будущем?

— В России — никаких бизнесов. Это из принципиальных соображений.

— И не будет никогда?

— Если до конца моей жизни Крым не вернут, то 100 процентов Россия для меня закрыта.

— А вы думаете, вернут?

— Хотелось бы, чтобы вернули, но надежды мало.

— А на территории Украины?

— Я думаю, что русские сами не захотят здесь чем-то заниматься, пока эта ситуация будет продолжаться. Потому что их инвестиции всегда будут под ударом. Вы же понимаете, что это все не хиханьки-хаханьки. По разным оценкам, до 30 тыс. с двух сторон убитых только.

— Встречались ли вы с Владимиром Путиным?

— Лично с ним ни разу. Один раз в 2004 году пересекались на встрече российских и украинских бизнесменов, сидели за одним столом. Я был в массовке, а он встречался. В Ливадийском дворце в Крыму. Но мы не разговаривали, даже за ручку не держались.

— Он нелицеприятно отзывался о вас.

— Это была ответная реакция на мои слова. Я высказался о нем на первой пресс-конференции, которую давал на посту главы Днепропетровской обладминистрации. Такая была обстановка напряженная. Это было не заготовлено, но в принципе была такая атмосфера… По форме, будучи губернатором, может быть, я и не имел права так высказываться, но по сути все так… Ввергнуть наши народы в такое противостояние…

Там была аудитория, люди, которые совершили революцию, — и тут приехал дядя из Женевы, у него все в порядке, и он решил стать губернатором. Их надо было на свою сторону поставить, показать, что у нас есть внешний враг. История вокруг словесного конфликта с Путиным дала им понять, что я тоже сжег мосты и мы находимся в одной лодке. Я не думал в тот момент, сколько у меня кредитов в России и какую собственность у меня отберут. Но на следующий же день фонд гарантирования вкладов был в российском [филиале] Приватбанка. Так что реакция была мгновенной. Но потом его выкупили, не конфисковали.

О Донбассе, Крыме, Медведчуке и Бойко

— Во сколько вы оцениваете стоимость ваших активов, национализированных в Крыму?

— Иски, о которых я слышал, — под $2 млрд. Но не мои, разных юридических лиц, которых где-то правильно связывают со мной, где-то беспочвенно, но я понимаю тех, кто судится в Гааге. У меня, кстати, и на оккупированных территориях (территории непризнанных республик Донбасса. — РБК) есть ферросплавный завод в городе Стаханове. Он стоит. Много раз приходили с идеями его запустить, дать сырье. Мы сказали, что мы коллаборационизмом не занимаемся.

— Вы смягчили риторику по Донбассу. В последний раз называли это гражданским конфликтом.

— Я и сейчас называю гражданским конфликтом. Но это наше внутреннее дело, и он перерос в горячую форму только благодаря Российской Федерации. Она является одним из основных спонсоров и источником этого гражданского конфликта. Если бы не было России и она убралась восвояси, то мы бы закончили все эти вопросы мирным путем ко всеобщему удовлетворению максимум за две недели.

— Почему не работают минские соглашения?

— Потому что там есть пункт об изменении Конституции Украины. Этого не будет. Порошенко не сильно это проталкивал, даже если бы проталкивал, у него бы не получилось, и он это понимал. И Зеленскому не удастся.

Украина — единое неделимое унитарное государство. Если начать федерализацию, завтра начнется парад суверенитетов. Есть закон об особом статусе, он согласован минскими соглашениями, и его каждый год продлевают. Нужно убрать изменение Конституции, заменить пятилетним переходным периодом особого статуса Донбасса, провести выборы на этой территории под надзором ОБСЕ. Пусть Россия тоже сидит смотрит, но не вмешивается. Избрали всех, кого надо, через 30 дней собрали манатки и валите к себе.

Минские соглашения — единственный документ, по которому стоит двигаться. Но прошло уже четыре с половиной года, и надо провести апдейт. Конфликт идет пять лет. Естественно, есть элементы блокады и ограничений, и люди страдают… Все от этого устали. Но с обеих сторон есть те, кто к этому привык, более того, там есть и бизнес. И уголь с Донбасса идет сначала в Россию, а потом к нам на Украину. И сталь там выплавляет товарищ [беглый украинский бизнесмен из окружения экс-президента Украины Виктора Януковича Сергей] Курченко по полмиллиона тонн в месяц и продает ее под вашими сертификатами.

— Какова роль Курченко в экономических процессах Донбасса сейчас?

— Я так понимаю, ему отдали все крупные предприятия, которыми он может заниматься и зарабатывать деньги. Он управляет двумя металлургическими заводами: Алчевским меткомбинатом и Енакиевским меткомбинатом. Они в мирное время вместе делали 10 млн т, сегодня, наверное, делают от 5 млн до 7 млн т стали. Возьмите 6 млн т, умножьте их на $500, будет $3 млрд оборот. Сталь стоит на рынке $500–520. Он производит, вывозит в Россию. Он может этот металл через Россию экспортировать, меняя сертификаты происхождения, а может продавать его в России. Внутренний рынок в России тоже неплохой, нормально можно зарабатывать. Есть люди, которые привыкли к этой ситуации, и они уже не хотят ее менять. Тем более что Курченко — он же беглый. Что он будет потом делать: в России, я так понимаю, ему нечем особо заняться.

— Недавно Юрий Бойко и Виктор Медведчук ездили в Москву и заявили, что дешевле будет покупать российский газ напрямую у России без посредников. Как это прокомментируете?

— Меня вообще не интересует, что говорят Бойко и Медведчук. Я считаю, что они коллаборанты и предатели. Еще просто их предательство не вырисовалось в статью Уголовного кодекса. Что касается российского газа — нам до задницы ваш газ. Это мое личное мнение. Вы нанесли нам уже столько вреда и ущерба, что еще на 3 млрд вреда — надо сжать зубы и пережить. Я считаю, что трубу вообще можно было бы закрыть и забыть. Вы лишили нас половины ВВП военными действиями, вы закрыли для нас инвестиции от цивилизованных стран, потому что инвесторы не хотят вкладывать туда, где может быть война. Российский газ Украине никогда не был нужен. Это фетиш, который придумали такие, как Фирташ, Левочкин, Бойко и Медведчук, чтобы грабить Украину и иногда Россию. Чем газ отличается от любого другого энергетического продукта? Ничем. Не можешь у России брать, бери у Европы.

— Готовы ли вы вкладывать средства в разрешение конфликта в Донбассе?

— В решение конфликта нет смысла вкладывать средства, потому что это невозможно.

— Вы же вкладывали, когда вы были на посту главы Днепропетровской обладминистрации.

— Я не вкладывал в Донбасс. Тогда шло военное обострение всей ситуации, речь шла о том, чтобы дать всем толчок к сопротивлению.

— Зеленский говорил, что добился от олигархов согласия участвовать в проектах по восстановлению Донбасса.

— Восстановление Донбасса может быть только после того, как ваши дорогие вооруженные силы покинут нашу территорию и свалят. Там война идет, как мы можем туда что-то инвестировать. У меня там есть завод. Я его не могу запустить, он не может там работать, потому что вы там есть.

— Сколько вы потратили своих средств на посту главы Днепропетровской обладминистрации на Донбасс и борьбу с распространением конфликта?

— Нет смысла это считать. Когда патронами стреляешь, разве считаешь гильзы.

— Вы не считали?

— Мы не можем некоторые аспекты раскрывать. Считать надо живых и мертвых. Нужен был большой импульс стране. Все были в оцепенении. Никто тогда не ожидал, что что-то подобное может случиться.

Последствия обстрела в Донецкой области

(Фото: Валентин Спринчак / ТАСС)

— На посту губернатора вы закупали бронежилеты и машины в Прибалтике и везли на фронт.

— Это была волонтерская помощь. Для нас это было как 22 июня. Внезапно мы получили такую оплеуху: Крыма нет, границы окружены, говорят, что завтра нападают. Что мы должны были делать? Мы встали на защиту своей страны и начали помогать украинской армии, милиции. Ввели все меры, чтобы не было грабежей и мародерства. Если по ходу этого мы потратили какие-то средства, честь нам и хвала.

— Пытались ли вы как-то повлиять на ситуацию в 2014 году путем переговоров с российскими бизнесменами?

— Это невозможно было сделать. Я лично никаких сомнений не испытывал. Единственная наша возможность на тот момент был Медведчук, который морочил всем голову — и мне, и [и.о. президента Украины с февраля по июнь 2014 года, секретарю СНБО Украины с декабря 2014 года по май 2019-го Александру] Турчинову в том числе — и рассказывал, что все будет в порядке. Потом, уже после референдума, я понял, что либо Медведчука вслепую использовали, либо это было по согласованию с ним.

— При каких обстоятельствах вы считаете допустимым нарушение закона?

— Для спасения человеческой жизни.

— Какие варианты экономической реинтеграции Донбасса вы считаете возможными?

— Ничего там не надо реинтегрировать. Вам надо свалить просто, и все реинтегрируется автоматически за одну неделю.

— А что с Крымом?

— Ну не знаю. Когда России надоест страдать от санкций... Честно говоря, я не верю в смену власти у вас… Во всяком случае в обозримом будущем. Все говорят, что при жизни нынешнего президента это невозможно, а я думаю, что при жизни следующего президента это еще менее возможно. Должна быть ситуация а-ля 1991 год, когда СССР распался. Никто не ожидал, но он распался. Не стоит брать какие-то вещи, если ты заранее не продумал, как их отдать обратно. Крым был для России как отравленная пешка в шахматах.

— Какой совет вы бы в связи с этим дали Путину?

— Не совет, а пожелание. Побыстрей уйти с Украины, сохранив лицо.

— Вы же сами говорили, что Донбасс — это гражданский внутренний конфликт.

— Да, но российские военные в нем участвуют. Вот пусть они и возвращаются домой.

— А какой совет вы бы дали Зеленскому?

— Пока не прошло 100 дней с инаугурации, никаких советов я не стал бы давать. Хотя, может быть, не совет, а пожелание… Если выбирать, кого назначать — тех, кому доверяешь, или профессионалов своего дела, я бы пожелал ему назначать на первую позицию тех, кому доверяешь, а замов — профессионалов.

— То есть руководствоваться вашей же логикой, когда вы говорили, что хотели бы, чтобы президентом стал Зеленский — человек, которому вы доверяете.

— Не путайте. Когда человек ставит свою команду в официальном русле — это совершенно другой процесс, нежели, как вы моделируете, что какой-то олигарх хочет поставить своего президента. Человек, ставший президентом, прежде всего этого олигарха куда-то бы дел. Поэтому если мы будем рассуждать в таком контексте, мы придем к ситуации, которая была в России в 2000-х, — Березовский и Путин.

— Да, вас сравнивают с Борисом Березовским.

— Я считаю, что это примитивное и некорректное сравнение. Как только Березовский подумал о том, что он может как-то управлять президентом Российской Федерации, это был конец для него сразу же. Украина более компактная, демократическая и свободная страна. Поэтому здесь могут проходить какие-то процессы, на которые ты влияешь, но опять же, демократия на то и демократия.

О расследовании ФБР

— Американское издание Daily Beast опубликовало материал, в котором говорится, что вы под следствием ФБР.

— Никакой Daily Beast не может там ничего публиковать, потому что оно ни хрена не знает и питается только сплетнями и слухами. И никто об этом не может знать, пока не предъявлены обвинения, или они тихонько проверят и закроют. Вполне вероятно, что может быть. Но мне ничего не известно.

— ФБР приезжало в Киев?

— ФБР приезжает в Киев все время. Приехать в Украину ради выдачи? Надо приехать с решением суда, во-первых; во-вторых, по Конституции Украина своих граждан не выдает. Максимальное количество людей хотели бы, чтобы я куда-нибудь уехал, но не дождутся. Буду пять лет всем тошнить здесь назло.

— Был иск вашего бывшего партнера Вадима Шульмана.

— Он судился, где только мог: и в Англии, и в Штатах, везде все проиграл. Потом пустился во все тяжкие в США, потому что в рамках гражданских процессов получил какие-то материалы, он вдруг решил подумать меня пошантажировать — заплати мне деньги или я все материалы передам ФБР. Мои адвокаты после этого написали соответствующие заявления, что некие сомнительные личности шантажируют, предоставив все доказательства. Он пустое место. Приватбанк правоохранителям подавал отчеты, они все изучили, сказали — идите в гражданский суд. Они подали в гражданский суд в Делавэре.

Приватбанк с нами судится с 2017 года. В конце 2018 года проиграл, пошел в апелляцию, вся история затянется до конца 2019-го. Подали кляузы в правоохранительные органы, те начали проверять, смотреть, потом еще появился Шульман в придачу, они на все это дело посмотрели — горите вы огнем — и сказали: подавайте в гражданский суд, не морочьте нам голову.

— Да нет, вообще не советовали.

— Но вы пока не планируете поездку?

— Я не планирую, потому что я не сильно люблю туда ездить.

— У вас там сын разве не жил?

— Он уехал. В феврале. Он же баскетболист. Не мог себя там проявить.

— А где он учился?

— В Кливленде.

Григорий Коломойский (второй слева)

(Фото: Cleveland State University)

— Как раз там, где та самая недвижимость?

— Совпало.

— И вы в 2015 году ездили на матч баскетбольный в Кливленд?

— Нет, у него были каникулы, хотя он там еще не учился. Мы ездили не только в Кливленд, мы ездили в Майами, Нью-Йорк, Канаду после этого.

— Это была ваша последняя поездка в США?

— Да. А потом он поехал в прошлом году, в июне или июле, проучился, позанимался баскетболом до февраля в Кливленде, потом ему надоело, приехал в Израиль, доигрывал сезон, стал профессиональным баскетболистом, подписал контракт с «Маккаби», поиграл немного времени, получил серебряную медаль, а теперь подписал контракт с «Днепром» и будет играть в чемпионате Украины.

— С какой целью вы вернулись на Украину?

— Что значит вернулся? Я никогда отсюда не уезжал.

— Как это не уезжали?

— Два года я не жил здесь, чтобы не дразнить гусей. Не хотел создавать соблазнов Пете.

— Каких соблазнов?

— Ну смотрите. Мы же находимся в судебных спорах. После того как они (Приватбанк. — РБК) подали иск на Западе, мы понимали, что нам ехать сюда не надо, потому что нас просто могут лишить свободы передвижения. Причем не путем криминального дела, а через гражданский иск. Например, Нацбанк подаст какое-нибудь требование, чтобы меня не отпускали как обычного алиментщика, — и все. А мне нужно ездить. Поэтому мы обосновались в Женеве и Израиле. Ребенок же из Америки переехал в Израиль для начала профессиональной карьеры. Он закончил со студенчеством. Мы поняли, что все идет не в ту степь (от учебы в Кливленде), он ждал не этого. Я ему сказал: «Что ты время теряешь?» — сидеть там, смотреть на этих афроамериканцев. Они даже пасы не дают.

Об украинской политике

— Что это за картина у вас?

— «Генератор Донецкого метро», Роман Минин, 2014 год. Это я у [главы администрации президента Украины при Петре Порошенко Бориса] Ложкина отобрал.

— Как это?

— День рождения был у него, ему подарили две, я у него одну забрал.

Фото: из личного архива

— Кто, на ваш взгляд, станет премьером Украины?

— В фаворитах гонки — [экономист, директор по развитию бизнеса НАК «Нафтогаз Украины»] Юрий Витренко и [гендиректор инвесткомпании AYA Capital и замглавы офиса президента по экономическим вопросам] Алексей Гончарук.

— Александр Ткаченко — гендиректор вашего канала «1+1» — ключевой кандидат на пост мэра Киева. Собеседники в «Слуге народа» говорили, что видеть его на посту мэра Киева было изначально вашим желанием.

— Я тут ни при чем. Я ж не киевлянин. Вообще мэр города — это не такая важная должность. Это просто коммунальщик. У него же нет своей армии. Да и вообще. Я в свое время хотел [замглавы Днепропетровской ОГА с 2 марта 2014 года по 24 марта 2015-го, мэра Днепра с 27 ноября 2015 года Бориса] Филатова видеть мэром Днепра. И что теперь? Что в этом хорошего?

— Вы говорили о том, что хотели бы видеть Зеленского президентом еще в прошлом году, когда никто в это не верил. Вам приятно видеть, как все вышло?

— Я кайфую.

— Вы также поддерживали Тимошенко и Вакарчука.

— Да. С Вакарчуком даже не общался с 2017 года, да и тогда по телефону. С Тимошенко виделся в мае. Денег им не давал.

— Зачем вы создали партию УКРОП?

— Это не я создал, а Корбан с [главой Одесской обладминистрации в 2014–2015 годах, с 2015 года — главой Волынского областного совета Игорем] Палицей.

— Вы деньги давали.

— Да там не деньги, копейки. Я помогал им в основном информационно. Но это изначально была пустая затея. Нет партии без лидера.

— С [Евгением] Геллером (партия «Возрождение». — РБК) у вас офис в одном здании.

— Мы вообще на одном этаже сидим. Мы старые друзья.

— Получается, что так или иначе со всеми партиями связаны, кроме Порошенко и Медведчука.

— Мы всегда кому-то чем-то интересны. Видите, сколько мне визиток несут. Это не я к ним хожу, они сами ко мне приходят.