Поможет ли российским программистам 10% налог на софт
24 сентября министр массовых коммуникаций и связи Николай Никифоров доложил президенту России о том, как санкции отразились на IT-отрасли. Министр сообщил, что ряд российских компаний (можно предположить, что это компании из санкционного списка) получили отказы в поставке программного обеспечения и «высокотехнологичного компьютерного оборудования». В качестве выхода из этой ситуации Никифоров предложил создать специальный фонд поддержки импортозамещающей продукции – за счет введения налога на продажи лицензий на софт.
На деньги фонда Минкомсвязи планирует финансировать разработку десяти «наиболее критичных видов» программных продуктов. Идея создания российских аналогов IT-продуктов (национальной операционной системы, собственных электронных гаджетов, поискового сервиса и т.п.) обсуждается чиновниками уже много лет. Но речь всегда шла о проектах в рамках бюджетного финансирования или на средства государственных компаний – как, например, интернет-поисковик «Спутник», недавно запущенный в эксплуатацию «Ростелекомом». В этот же раз профинансировать разработку импортозамещающих продуктов предлагается самой IT-отрасли, через введение нового налога на продажу лицензий.
Возможность введения налога на лицензии прорабатывалась в Минкомсвязи с лета этого года и явно рассматривалась (хотя открыто это никто не озвучивает) как мера противодействия санкционному давлению Запада. Впервые об этой возможности Никифоров заговорил на Сочинском инвестиционном форуме, что сразу вызвало бурную и в основном негативную реакцию со стороны представителей IT-отрасли. И неудивительно: любые дополнительные налоги, на какие бы благие цели они не собирались, ухудшают бизнес-климат. Впрочем, в идее использования налога с продаж лицензий для влияния на отрасль есть как отрицательные, так и положительные стороны.
По оценкам Минкомсвязи, три четверти программных продуктов в России – зарубежного производства. Но меньше всего такой налог затронет тех самых западных поставщиков корпоративного ПО, которые вроде бы и стали виновниками его введения. Корпоративные лицензии, как правило, продают не сами вендоры (производители софта), а дистрибьюторы – российские компании, оказывающие одновременно и услуги системной интеграции. Такие лицензии продаются в России с высокой маржой (до 50%), которая достается дистрибьюторским сетям и обеспечивает им довольно безбедное существование. По всей видимости, именно дистрибьюторам придется «поджаться», в чем для потребителей, пожалуй, нет ничего плохого.
К сожалению, потребители тоже пострадают. Это касается специализированного ПО в области систем автоматизированного проектирования (САПР), программного обеспечения для разработки и т.д., которые покупаются либо у самих вендоров, либо у продавцов ПО с невысокой наценкой. Потребители, которые делают ставку на высокие технологии (а это машиностроители, разработчики приложений и др.), будут «наказаны» необходимостью пополнять новый фонд деньгами.
Пока еще не определено, продажа каких лицензий подпадет под налог. Если он будет распространяться и на продукты для населения (настольные ОС, офисные приложения, игры), введение дополнительного налога однозначно увеличит популярность пиратских копий и станет демотиватором для населения в части покупки лицензионного ПО. Пострадают как западные, так и российские компании, успешно работающие в области разработки игр и программных приложений.
В то же время новый налог может стимулировать сдвиги на рынке – побуждать российских разработчиков продавать свои продукты не в виде лицензий на использование софта, а в виде услуг (и платить не налог с продаж лицензий, а НДС). В случае ПО для автоматизации предприятий, которое, как правило, продается вместе с услугами, это не очень сложно сделать. Разворот рынка от продажи продуктов интеллектуальной собственности к предоставлению услуг – общемировой тренд в эпоху экономики знаний; к нему подталкивает и внедрение облачных технологий, благодаря которым софт можно не покупать, а брать в «аренду». Новый налог вполне этому тренду соответствует, хотя и ввести его предлагается совсем из других соображений.
В инициативе Минкомсвязи есть еще одна спорная сторона: за счет налога предлагается создать специальный фонд поддержки импортозамещения в IT. Как уже было показано выше, неявными «спонсорами» этого фонда выступят в основном российские, а не западные компании. И поэтому рынку IT небезразлично, куда эти средства (по оценкам Минкомсвязи – 10 млрд руб. в год) пойдут. Министр уже сказал, что субсидироваться будут крупные IT-компании, имеющие удачный опыт экспорта своих решений и продуктов за рубеж. И в этом немало абсурда.
Во-первых, компании, которые успешны на внешнем и внутреннем рынках, одновременно могут оказаться и плательщиками нового налога, и получателями субсидий. А во-вторых, бессмысленность предложений заключается в том, что финансироваться будет бизнес, который и без субсидий успешен и конкурентоспособен. Нерыночные же субсидии «развращают» бизнес. Польза от этого предложения разве что в том, что оно демонстрирует: правительство сегодня реально доверяет не государственным компаниям, готовым освоить любые средства, а частному бизнесу, который умудряется выживать в условиях изобилия разнообразных инициатив чиновников.
Главное же, конечно – не кому давать субсидии, а на что их давать. И здесь, судя по всему, в министерстве не могут придумать ничего нового: звучат все те же желания сделать российскую операционную систему (теперь уже для мобильных платформ), российскую систему управления базами данных и тому подобное. Чиновники так и не поняли: если ставить себе в качестве цели то, что уже создано в других странах, мы всегда будем отстающими.
А кто поможет сформулировать цели, которые не устареют к моменту их достижения? Только научные исследования. На развитых рынках наука – фабрика новых идей, с использованием которых бизнес (иногда и с нуля) создает уникальные технологии. Исследований в области IT в России крайне мало. IT-компании, даже самые успешные, малы, и за редким исключением не способны финансировать науку. Научные гранты в области IT распределяются в узком кругу экспертов, о работе которых в бизнесе никто не знает.
Как раз в поддержке прорывных научных исследований в области IT и мог бы сыграть ключевую роль фонд, создаваемый на «лицензионные деньги». А успешные IT-компании могли бы в качестве экспертов определять перспективность тех или иных исследований, ибо они лучше других понимают, как потом зарабатывать на этих исследованиях. Следуя этой логике, правительства многих других стран поддерживают именно науку, а не бизнес, который и сам себя защитит, если ему не сильно мешать.
Что касается импортозамещения, то это не вопрос смены «гражданства» операционных систем (все не заменить). Это вопрос безопасности государства. И решается он прежде всего через увеличение числа отечественных разработчиков, чьи решения используются для автоматизации органов власти и государственных компаний. Вполне можно определить, что если производитель ПО, иностранный или российский, хочет работать с государственными структурами, он должен размещать в России свои центры разработки исследований, центры обработки данных и т.п.
Например, Microsoft имеет исследовательские центры не только в Европе, но и в Пекине, в Бангалоре, в Каире. В пекинском исследовательском центре Microsoft работают более 230 штатных и 300 внештатных исследователей и разработчиков. Конечно, международные IT-компании не заинтересованы бескорыстно развивать науку в других странах, но если создание лабораторий будет необходимым условием для ведения бизнеса в стране, они их создадут. Наличие же на нашей территории отечественных специалистов, пусть даже и работающих под зарубежным брендом, и есть основа безопасности и условие успешного развития российской IT-отрасли.
