Кто ж вам поверит: говорят ли люди правду о власти?

Говорить о политике — удел смелых

Одно из направлений критики, которую частенько приходится слышать социологам Левада-Центра, — ваши респонденты не говорят вам правды, потому что боятся. Оттого и рейтинги у вас выходят столь высокими. В июльском опросе социологи поинтересовались, насколько свободно могут говорить люди о своем «отношении к политике, проводимой руководством страны».

Наиболее частым был ответ «да, можем говорить всегда и везде» (38%). Печально видеть, что женщины такой ответ дают гораздо реже мужчин (33 против 43%), а бедные гораздо реже богатых (34 против 43%). Безработные так отвечают реже рабочих и служащих. А те — реже инженеров и других специалистов. Наиболее свободными себя чувствуют предприниматели и руководители. Они, кстати, в большинстве и есть богатые мужчины. Свобода говорить о политике руководства растет по мере возвышения статуса, то есть по мере приближения к этим руководящим позициям.

Треть граждан выбрали ответ: можем говорить, «но с некоторыми ограничениями и не везде». Причем у служащих и безработных такой ответ — на первом месте. Можно думать, что эти граждане робеют или стесняются. Но ответ, в котором называются именно эти причины («боюсь, чувствую себя неловко»), они выбирают реже прочих. На страх и другие подобные причины указали 10%.

Можно, конечно, считать, что люди боятся сказать, что испытывают страх. Но кажется, что относительная скромность этой доли (только один человек из десяти боится говорить о политике руководства) должна убедить критиков, что высокий рейтинг первого лица связан не с тем, что респонденты робеют сказать правду про его политику.

Есть еще небольшая группа (17%) заявивших, что у них просто нет потребности говорить о политике. Можно заподозрить, что за этой «формулой» скрыто нежелание говорить об этом предмете, чтобы не иметь неприятностей. Но, поскольку выше всего этот показатель среди молодежи (24%), видно, что он характеризует не избегание острых тем, а аполитичность как таковую.

Похоже, что и составители вопроса, и респонденты, и мы, комментирующие эту ситуацию, не сговариваясь, исходили из того, что разговор о политике руководства страны — дело, почему-то требующее отваги. И опрос вылился в измерение этой отваги.

Между тем за период с 2012 года, когда законодательство и практика правоприменения по политическим статьям ужесточались, доля готовых говорить свободно всегда и везде выросла с 29 до 38%. А доля сообщающих, что они боятся, упала с 12 до 6% в прошлом году. Сейчас, как уже было сказано, она — 10%.

Потаенные мысли про Владимира Путина

В исследовании был и прямой вопрос о том, насколько люди готовы открыто говорить об отношении к первому лицу государства. Интервьюеры спрашивали: «Как вы думаете, люди в наши дни откровенно говорят, как они относятся к власти, к Владимиру Путину, или они скрывают то, что действительно думают об этом?»

Почти треть опрошенных выбирают уклончивый ответ: «половина отвечает откровенно, половина — нет». Еще 14% заявляют, что «большинство скрывают то, что думают», а 3% уверены, что скрывают «практически все».

За последнее десятилетие наблюдалась такая динамика: в 2005 году заверений, что все отвечают откровенно, ​ было свыше 50%, сумма отрицательных и уклончивых ответов была меньше — 45%.

Зимой 2012 года, когда на улицах столицы слышалась небывало резкая критика в адрес первого лица и властей, соотношение мнений стало обратным: 43 к 51%. А к осени 2013-го и вовсе 30 к 64%. Возобладало мнение, что люди в основном предпочитают помалкивать насчет высшей власти.

Сегодня установился паритет: половина уверяют, что все открыто говорят о президенте всё, что думают. Другая половина считает, что люди всей правды о Путине не говорят и что-то скрывают.

Непризнанная реальность

Верить или не верить, что говорят люди, отвечая на вопросы социологов, и верить ли самим опросам — такая тема регулярно возникает в интернет-дискуссиях. Если результаты опросов нравятся и соответствуют собственным представлениям людей о политической ситуации — опросам верят. Если не соответствуют — социологам и их респондентам отказывают в честности.

Еще несколько лет назад точно такое же отношение возникло к телевизионным рейтингам. Им не верили, поскольку образованные участники интернет-дискуссий не готовы были принять столь печальные, с их точки зрения, результаты телеизмерений (чем низкопробнее программа, тем выше ее рейтинг). Сейчас тема телевидения ушла в тень, на повестку дня вышел вопрос о доверии к социологическим опросам. Причем не опросам вообще, а только касающимся политической ситуации и высших лиц государства. Ни у кого не возникают подозрения, что социологи, спрашивая о том, как люди собираются провести отпуск, стремятся что-то «подкрутить», а респонденты боятся честно отвечать.

Понятно, что сторонники политического курса России и ее руководителей радостно реагируют на публикации результатов, показывающих, что рейтинг растет и что президент и проводимая им политика пользуются высоким авторитетом у населения. У них сомнений в достоверности не может возникнуть, как и подозрений, что народ проявляет осторожность и говорит неправду.

Но те, кто придерживается противоположных политических взглядов, зачастую, вместо того чтобы понять, почему поддержка так велика, включают режим недоверия. Часть из них просто отмахивается от результатов опросов, заявляя: «Знаем мы этих социологов, кто в здравом уме поверит их опросам?» Или: «Где работают эти социологи? Меня вот ни разу не опрашивали, и моих друзей тоже». Такие люди строят предположения, что социологические агентства находят специальных людей, дающих ответы, которые устраивают и социологов, и власть.

Другие начинают критиковать формулировки вопросов и варианты ответов, объясняя полученные результаты тем, что вопросы «наводящие» или «люди просто не понимают, о чем их спрашивают».

Самый популярный вариант — «все дело в страхе». Страх перед репрессиями испытывают социологи, его же испытывают респонденты, поэтому при ответах они скрывают свои истинные взгляды. Это воспринимается как что-то очевидное и само собой разумеющееся. При этом в Сети нет ни одного примера того, что кто-то пострадал, искренне ответив социологам о своей политической позиции. Тем не менее в интернете много разных анекдотов на эту тему. Они сводятся к тому, что социологи сообщают, что проводят анонимный опрос, а потом оказывается, что им известны и адрес, и фамилия респондента. Сами опросы это не подтверждают, но мнений интернет-критиков это не меняет. Им очень трудно признать, что общественное мнение такое, какое отражают опросы.