Бойкот или «унижение»: почему российские атлеты все же поедут в Пхёнчхан

События 5 декабря уже вошли в историю российского и мирового спорта. Еще никогда ни одна из сверхдержав (сверх- в любом контексте — и спортивном, и политическом) не подвергалась таким мощнейшим санкциям. Международный олимпийский комитет счел доказанными обвинения беглого ученого Григория Родченкова о существовании в период Сочи-2014 глобальных допинговых махинаций со стороны России. В наказание в Пхёнчхане команда выступит под аббревиатурой «Спортсмены-олимпийцы из России» (СОР) — без национальных символов на экипировке, флага и гимна. Аббревиатура, кстати, не изощренное издевательство — ее применяет МОК в своем русском переводе решения.

Из всей этой истории можно вынести три главных вывода. Они, разумеется, не новы, но в стрессовой ситуации проявились максимально выпукло.

Нет стратегии

Решения МОК в Лозанне стали кульминацией в трехлетней битве спортивного сообщества с «русским допингом». Началось все в декабре 2014 года с первого фильма немецкого журналиста Хайо Зеппельта, заявлявшего о системе махинаций в российской легкой атлетике, продолжилось через год отстранением представителей этого вида спорта, затем были откровения Родченкова, неполный состав команды на летних Играх-2016 в Рио, и вот — логичное завершение. Завершение весьма условное — очевидно, что просто так ничего не закончится. Будем подставляться — будут бить дальше.

Так вот, за все это время российский истеблишмент так и не выработал никакой единой стратегии по ответу на обвинения. Ответу — не в смысле красиво поговорить, а в смысле практических шагов. Все эти три года ситуация последовательно ухудшалась, и каждый раз реакция сводилась к сумбурным заявлениям первых лиц нашего спорта, за которыми не следовало ничего.

Отсутствие внятной и долговременной стратегии проявилось в решающий момент в самой анекдотичной форме. Всю осень российские официальные лица заявляли о том, что под нейтральным флагом наша олимпийская команда не поедет ни за что и ни при каких обстоятельствах. Это позор и унижение. Если это был публичный шантаж МОК, то шантаж странный: МОК принял ожидаемое решение, после чего риторика изменилась на 180 градусов.

Люди спорта мало что решают

Катализатором изменившейся риторики стал Владимир Путин, который в октябре говорил одно, а спустя два месяца — немного другое. На следующий день после решения МОК президент России заявил, что спортсмены «на протяжении всей карьеры готовятся к этим стартам, для них это очень важно, поэтому, исходя из этих соображений, мы, конечно, не будем никому ничего запрещать, никому ничего блокировать, создавать условия, невозможные к участию».

После этого стало понятно, что традиционное Олимпийское собрание, ежегодно проходящее под эгидой Олимпийского комитета России (в этом году оно пройдет 12 декабря), возьмет под козырек: надо ехать. Хотя, если исходить из многочисленных опросов прямо сейчас, большая часть населения не желала бы видеть нашу команду в нейтральном статусе. Впрочем, несколько недель ударной медиаработы — и ровно та же часть населения будет рада видеть российских спортсменов в Корее в любом виде.

Почему, выбирая между бойкотом и «унижением», власть остановилась на последнем — можно только гадать. Тут и фактор летнего чемпионата мира по футболу (сложно себе представить взаимодействие с международным спортивным сообществом после бойкота Олимпиады), и фактор мартовских выборов, которые пройдут всего лишь через три недели после закрытия Игр в Пхёнчхане). На Олимпиаде россияне, конечно, не завоюют столько же медалей, как и в Сочи, но то, что медали будут — это однозначно. А наличие олимпийских медалей перед выборами гораздо лучше их отсутствия — пусть даже под прикрытием патриотических речей.

МОК можно и нужно оппонировать

Еще одним свидетельством того, что российская сторона так и не смогла выстроить оборону против обвинений, стал текст решения МОК. Несмотря на его важность, в нем есть множество белых пятен, заполнять которые никто не спешит. Характерен вчерашний ответ из МОК на запрос — а как быть иностранным тренерам, в Сочи работавшим со сборной России (и де-юре причастным к допинг-системе), а сейчас сотрудничающим с другими национальными командами? Тренеров и специалистов-легионеров в Сочи было больше сотни — и очень многие из них в России уже не работают.

Ответ МОК поразителен в своей беспомощности: «Что касается таких примеров, как Вольфганг Пихлер (экс-тренер женской сборной России по биатлону), то есть тренеров, ныне представляющих иные сборные и НОКи, то на данный момент просто нет однозначного ответа, какая процедура будет использоваться по ним. Здесь потребуется определенное время».

Все это говорит о том, что МОК можно и нужно оппонировать. Но пока мы научились это делать лишь в телевизоре для внутренней аудитории.