Стеклянный потолок: что поддерживает гендерное неравенство

8 Марта — странный праздник, практически полностью утративший изначальный смысл борьбы за равные экономические и политические условия для мужчин и женщин. Даже активность обсуждения этих вопросов неравномерна — обсуждают их в основном женщины, а мужчины участия в гендерных спорах, как правило, избегают как чего-то неприятного, вроде прикосновения к оголенному проводу.

Непрямая дискриминация

Тем временем в рейтинге Всемирного экономического форума, оценивающем ситуацию с гендерным равенством в области здоровья, образования, экономики и политического представительства, Россия заняла 71-е место из 144. Для страны, которая почти век назад одной из первых стимулировала массовый выход женщин на рынок труда, легализовала аборты, наделила женщин избирательным правом, такое положение дел кажется как минимум странным.

Хотя гендерный разрыв в доходах за последние полвека существенно сократился — это связано с улучшением уровня образования женщин, ростом возможностей для планирования семьи и доступности домашних технологий, — масштабы неравенства все еще остаются впечатляющими. Медленнее всего разрыв сокращается в топовом сегменте, на высших ступеньках карьерной и доходной лестницы — это область безусловного доминирования мужчин. В России гендерный разрыв в доходах, по данным МОТ, составляет около 24%, это значит, что на каждый рубль, заработанный мужчиной, женщина в среднем зарабатывает 76 коп.

Напрашивающееся объяснение, связанное с гендерной дискриминацией, ситуацию на самом деле не объясняет. Различия в оплате труда сами по себе не являются ни необходимыми, ни достаточными для утверждений о прямой дискриминации на рабочем месте. В странах, где обеспечен равный доступ мужчин и женщин к образованию, а Россия, безусловно, относится к таковым, значительная часть гендерного разрыва объясняется распределением мужчин и женщин по отраслям и профессиям. Женская рабочая сила часто сконцентрирована в не самых высокооплачиваемых профессиях: школьное образование, уход за детьми, здравоохранение и т.д. Женщины вынуждены искать работу, обеспечивающую определенную гибкость графика.

Внутри одной профессии причиной разрыва в доходах становится нелинейная схема компенсации, например, финансовые и юридические компании непропорционально много платят за переработку часов, к которой женщины, как правило, готовы реже мужчин. Это означает, что женщины, на которых лежит основная часть домашних обязанностей и ухода за детьми, оказываются в проигрышном положении и с точки зрения карьерного продвижения — работодатель поощряет усилия. Вера в карьерные преимущества мужчин (а ее, по данным Левада-центра, разделяют 58% женщин и 46% мужчин) заставляет женщин снижать уровень своих притязаний, а то и вовсе бросать поиски работы.

Налог на успех

Однако стеклянный потолок необязательно установлен работодателем — его подпорки почти всегда находятся в семье. Марианна Бертран из Университета Чикаго и ее соавторы выяснили, что критическую роль играют нормы гендерной идентичности, согласно которым в паре мужчина должен зарабатывать больше женщины, пусть ненамного, но все же. Данные свидетельствуют, что приближение заработков женщины к критическому рубежу 50% от бюджета пары нередко заставляет ее искусственно сокращать предложение труда, чтобы не ставить брак под угрозу. Другими словами, успех женщины облагается своеобразным налогом, в том числе в самых развитых экономиках.

Принцип «не обгоняй мужчину» наблюдается даже в самой конкурентной и амбициозной среде. Исследователи из Университета Чикаго опубликовали результаты обследований студентов ведущих американских бизнес-школ. Администрация бизнес-школы под предлогом содействия будущему трудоустройству собирала информацию о желаемом уровне компенсации, планируемом количестве рабочих часов в неделю, количестве дней отдыха. При этом респонденты случайным образом разбивались на две группы — в одной из них заявленные каждым цели и намерения раскрывались и обсуждались публично, в другой — анонимизировались, это было известно участникам заранее. Экспериментаторов интересовало, как изменит факт публичности уровень притязаний. Выяснилось, что единственной группой, на которую раскрытие информации оказывало пагубный эффект, были женщины, не состоявшие в отношениях. Их целевой уровень годовой компенсации уменьшался в среднем на $18 тыс., а количество рабочих часов — на четыре часа в неделю, также они выражали меньшую готовность к лидерству по сравнению с однокурсницами, распределенными в «анонимную» группу. Анонсировать слишком серьезные амбиции — значит увеличивать издержки поиска партнера.

Согласно Всемирному обзору ценностей, в России 23% респондентов соглашаются с утверждением «Если женщина зарабатывает больше своего мужа, то это наверняка вызовет проблемы», и только 34% уверенно отвергают его (для сравнения: в США 12 и 56% соответственно). Рациональная реакция на подобные ограничения — сдерживать свой потенциал.

Экономика против насилия

Комбинация экономической зависимости женщин от мужчин и сложившихся гендерных ролей создает подобие равновесия — именно поэтому ситуация с гендерным неравенством настолько инертна. Многим комфортно смиряться с этим равновесием с помощью риторической уловки — мол, мы просто меняем самореализацию женщин на крепкие и, как принято сейчас говорить, традиционные семьи. Оставляя за пределами этой колонки подсчет немаленьких макроэкономических эффектов от активного участия женщин в экономике и политике, обратимся к одной из самых болезненных публичных тем — насилию против женщин. Флешмобы #янебоюсьсказать и #metoo показали масштабы физической беззащитности женщин в XXI веке. Статистика ВОЗ утверждает, что в большинстве случаев физического или сексуального насилия жертвой становится интимный партнер.

Различные исследования показывают, что мужчина, бьющий и принуждающий к сексу свою жену, как правило, вполне реагирует на экономические стимулы. Свежая работа Сиван Андерсон из Ванкуверской школы экономики обнаружила, что в африканских странах, которым по наследству от метрополии досталась система англосаксонского права, хуже защищены имущественные права женщин в семье по сравнению с наследницами права континентального. Это результат разной трактовки семьи как юридической единицы — в африканских странах англосаксонского права не действует норма о совместно нажитом имуществе, которое делится в случае развода и наследуется в случае смерти партнера. В итоге не просто гендерное неравенство в благосостоянии, а еще и повышенный уровень ВИЧ среди женщин. Низкая экономическая переговорная сила не позволяет женщине заставить мужа использовать презервативы. Это полностью соответствует результатам исследований в развитых экономиках — уровень домашнего насилия снижается, если доходы (или даже потенциальные доходы) женщины растут.

Таким образом, экономические стимулы могут постепенно изменять гендерные роли, повышая качество жизни и открывая новые возможности человеческим талантам. Выход из равновесия никогда не бывает безболезненным: об этом могли бы многое рассказать участницы митингов и демонстраций вековой давности, которым человечество обязано огромным прогрессом. Лучшее, что сейчас может делать общество — поощрять позитивный опыт экономических и политических успехов женщин. Лучше думать про сокращение гендерного неравенства не как об идеологической самоцели, а как о способе ответа на проблемы, которые, к сожалению, нельзя решить букетом тюльпанов.