Черные санитары: как мафия и повстанцы помогают бороться с пандемией
Пандемия коронавируса стала испытанием для государств во всем мире. Правительства во многом оказались не готовы к кризису такого масштаба: системы здравоохранения столкнулись с нехваткой ресурсов, органы соцподдержки не выдержали скачка обращений за пособиями, а существующие проблемы госуправления обострились.
Центр перспективных управленческих решений (ЦПУР) в отдельном проекте отслеживает тенденции такого рода. Сейчас мы сталкиваемся с примерами конструктивных действий игроков, от которых помощи населению во время пандемии не ожидаешь. В некоторых странах группы, оспаривающие государственную власть, проявили себя в роли альтернативных правящих институтов.
Такие группы условно можно разделить на два типа.
Помощь мафии
Первый тип — это организованная преступность, ведущая нелегальную деятельность прежде всего ради выгоды. Италию эпидемия затронула неравномерно: основная масса зараженных проживают на севере, на юге число заболевших в разы ниже. Но тотальный карантин, объявленный во всей стране, особенно сильно ударил по экономике более бедного юга. К концу марта там ухудшилась криминогенная обстановка.
Мафиозные группировки, действующие в южных регионах Италии, начали раздавать товары первой необходимости малоимущим гражданам. Например, в Неаполе активизировалась каморра — одна из самых известных преступных структур. Она организовала доставку еды на дом. Таким образом, мафиозные группы располагают к себе местных жителей, что может помочь лидерам группировок при продвижении своих кандидатов на выборах.
Мафия поддерживает и малый бизнес, теряющий выручку из-за карантина. Но это не безвозмездная помощь, предприниматели попадают в зависимость от неофициальных кредиторов, что создает риск перехода бизнеса под полный контроль преступных групп. Мафия не только наращивает свое присутствие в местной экономике и повышает уровень коррупции, но и расширяет возможности для отмывания денег и контрабанды наркотиков. Правоохранительные органы опасаются, что мафия использует кризис для разжигания антиправительственных настроений, подрыва доверия к государственным институтам и, как следствие, легитимации собственного присутствия.
Мексиканские наркокартели также взяли на себя ряд социальных обязательств в условиях эпидемии. В середине апреля в Сети появились видеоролики, на которых Александрина — дочь одного из известнейших мексиканских наркобаронов Хоакина Гузмана, также известного как Эль Чапо, — раздает гуманитарную помощь малоимущим горожанам. Люди знают, от чьего имени им предоставляется помощь, — у Александрины есть собственный бренд одежды El Chapo 701, фирменной особенностью которого является изображение самого Гузмана. Его портрет присутствует и на лицевых масках «волонтеров», и на картонных коробках с помощью. Что самое удивительное, все это происходит во втором по величине городе Мексики Гвадалахаре. Другие наркокартели также включились в борьбу за сердца и умы граждан, раздавая брендированные коробки с товарами первой необходимости.
Похожая ситуация наблюдается и в других странах: в Рио-де-Жанейро местные наркоторговцы ввели комендантский час в одной из фавел, а в Сальвадоре банды следят за соблюдением карантина.
Запрещенные партии
Второй тип групп, подменяющих во время пандемии государство, объединяет преследование политических целей. К ним можно отнести различные повстанческие организации и партии. Они могут находиться на нелегальном положении, но контролировать определенную территорию.
В Афганистане в борьбу с эпидемией включились талибы. Движение «Талибан», признанное Совбезом ООН террористической организацией, конфликтует с правительством, поддерживаемым США, но контролирует значительную часть афганской территории и фактически управляет ею. Еще в середине марта «Талибан» заявил о готовности сотрудничать с представителями ВОЗ и Международного комитета Красного Креста. Позднее представители группировки обещали вводить режимы прекращения огня в случае вспышек инфекции (несмотря на февральское соглашение с США и афганским правительством, боевые действия не прекратились). В апреле «Талибан» запустил кампанию по информированию населения о коронавирусе и отменил массовые мероприятия, а также ввел двухнедельный карантин для возвращающихся из Ирана.
Такие меры решают и пропагандистские задачи, представляя «Талибан» в качестве ответственной силы, способной функционировать как правительство. Талибы уже получили поддержку властей Афганистана и даже Госдепартамента США.
Коммунистическая партия Индии (маоистская), много лет ведущая вооруженную борьбу с правительством, в конце марта выступила с критикой властей за недостаточное количество медицинских учреждений. В начале апреля группировка объявила об одностороннем прекращении огня в связи с эпидемией. Маоисты развешивали на деревьях рукописные объявления о необходимости мыть руки, соблюдать дистанцию, обращаться за медицинской помощью при возникновении симптомов. Сообщалось также, что повстанцы помогали организовывать карантин в штате Чхаттисгарх.
В Ливане движение «Хезболла» направило на борьбу с эпидемией почти 25 тыс. человек, а также подготовило для этих целей госпитали и медицинские центры. В Мьянме антиправительственные вооруженные группировки, действующие на севере страны, организуют карантин и закупают тесты на коронавирус.
Ограниченная государственность
Невыполнение государством своих функций и его замещение негосударственными акторами традиционно рассматривается политологами как крах государства. Однако тут не учитываются менее радикальные провалы, как в рассмотренном случае с Италией. Группа британских и американских политологов в своей недавней работе предложила более универсальный термин — зоны ограниченной государственности. Неспособность центральной власти устанавливать правила и обеспечивать их соблюдение может проявляться на части территории страны, в отдельных сферах политики или в определенный период.
В таких зонах правление (governance) не отсутствует полностью, его могут осуществлять, например, другие государства, бизнес или НКО. В этом же ряду оказываются использующие насилие и преступные акторы. Их готовность вкладываться не только в достижение своих основных целей (выгоды или политического интереса), но и в создание институтов правления мотивирована четырьмя факторами. Во-первых, это становится побочным эффектом стремления заработать. Расширяя рынок сбыта своего насильственного ресурса, например, предоставляя бизнесу защиту за определенную плату, они фактически становятся поставщиками таких базовых услуг, как безопасность и разрешение споров, которые не способно оказывать государство. Во-вторых, такие группы получают возможность усилить контроль над определенной территорией и населением. В-третьих, успешно предоставляя необходимые коллективные блага, они повышают свою легитимность в глазах местного населения. Наконец, группы, в перспективе претендующие на создание самостоятельного политического порядка, например «Талибан», таким образом овладевают «языком государственности».
Базовые услуги, которые могут предоставлять акторы, использующие насилие, связаны с их конкурентным преимуществом (то есть силовым ресурсом). Это охрана порядка и правосудие. Однако в зависимости от сложности организации и дальности горизонтов планирования перечень услуг может быть значительно шире, что, в частности, демонстрирует ситуация с коронавирусом.
