Выбор сделан: как российские губернаторы продлят свои полномочия
Ситуация на предстоящих 10 сентября 2017 года губернаторских выборах приобрела окончательную ясность — фактической конкуренции на них не будет нигде. Часть оппонентов отсекли на этапе выдвижения, с частью кандидатов и партий договорились «по-хорошему», часть не смогла преодолеть муниципальный фильтр, другим отказали. Этот результат символичен еще и тем, что выборы 2017 года завершают пятилетний цикл полного обновления губернаторского корпуса по новой процедуре (срок полномочий большинства губернаторов пять лет), когда ее проходят последние регионы, не попавшие на выборы 2012 года. Тогда этого избежали губернаторы, вступившие в должность до конца мая, когда заработал новый закон, вернувший выборы губернаторов, но установивший «муниципальный фильтр».
С учетом выборов этого года, за пять лет 87 губернаторских кампаний с прямым голосованием избирателей, плюс еще 11 избраний губернаторов депутатами — итого 98. Несложно посчитать, что в 13 регионах выборы проходят второй раз за пятилетку. В трех регионах это вторые плановые выборы, так как от первых выборов-2012 прошло уже пять лет, в десяти регионах вторые выборы связаны с досрочным уходом прежнего губернатора (пять избранных пошли «на посадку», четыре — на другую работу, один умер).
Тот факт, что пять губернаторов, уже прошедших символическое одобрение своей кандидатуры президентом, а затем процедуру управляемых выборов, тем не менее были арестованы (Коми, Марий Эл, Удмуртия, Брянская и Кировская области), — наглядное доказательство того, что никто никаких иллюзий по поводу электоральной сути проводимых мероприятий не испытывает. Фактически безальтернативный характер выборов во многом обесценивает их результаты. Вместо реальной поддержки граждан получается мобилизация административно зависимых и конформистов, а часто и просто прямые фальсификации. Причем сверхвысокие результаты при таких процедурах получает фактически кто угодно. Из 98 проведенных кампаний в 41 случае на выборы шли новые руководители (в статусе и.о.), однако их результаты мало отличались от результатов хорошо известных и «укорененных» губернаторов. Технологии такой «победы» похожи — низкая явка, высокие показатели голосующих досрочно, с помощью открепительных, а также на дому. Лишь однажды, в Иркутской области, проиграл действующий губернатор, еще несколько кампаний были относительно конкурентными (Москва, Республика Алтай, Марий Эл, Саха, Омская область).
Результат — нет ни повышения доверия, ни повышения эффективности, ни повышения символического статуса. С реально популярными губернаторами федеральный центр считался и в 1990-е, и в 2000-е, считается с ними и сейчас.
Страх, что где-то что-то выйдет из-под контроля, настолько выхолостил процедуру выборов, что она во многом утратила смысл. Причем, ситуация «запретов с перегибом» стала для России типовой не только на выборах.
Причины
Ответ на вопрос «почему так вышло» лежит на поверхности. Муниципальный фильтр изначально был громоздкой и сложной конструкцией, которая должна была превратить «как бы выборы» в референдумы. Переборщили и с необходимым числом подписей, и с запретом подписываться за двух кандидатов (в этом случае считается подпись депутата с более ранней датой).
Во-первых, ни в одном регионе ни у одной альтернативной «Единой России» партии не было и нет собственных депутатов в таком количестве (от 5 до 10% их общего числа). Собрать такое число можно только в коалиции и только при фактическом «непротивлении» власти. Дальше с этим будет еще хуже, так как тотальная отмена партийных списков на муниципальном уровне резко снижает и без того слабые шансы политических партий проводить своих депутатов, при мажоритарной системе за последние годы партия власти в среднем имеет более 90% мест. Все разговоры провластных политтехнологов, что это стимулирует партии активнее работать на местном уровне, не сработали — против лома (избирательной системы) нет приема, тем более в условиях катастрофического отсутствия сопоставимых ресурсов.
Во-вторых, благодаря многослойности фильтра не менее 90% депутатов-подписантов приходится на депутатов поселений (доля депутатов городских округов и райсоветов не может превышать 5–10% в зависимости от региона), при этом должны быть представлены три четверти районов и городских округов. На региональной периферии никаких реальных партий не было со времен КПСС и скорее всего не будет, партии в России — это в первую очередь городской феномен. Таким образом, традиционный контроль власти над региональной периферией, политическая роль которой искусственно гипертрофирована, позволяет власти блокировать выдвижение любого нежелательного кандидата.
В-третьих, запрет подписываться за второго кандидата изначально создал технологию «последних подписей», когда с депутатов можно заранее собрать подписанные формы в поддержку кого-то из кандидатов, которые не сдаются, а просто лежат про «запас» или перераспределяются между техническими кандидатами. Стоит серьезному оппоненту принести свои подписи, как власть может с легкостью снабдить дублирующими подписями кого-то из конкурентов, кто приносит документы позже. Естественно, дата на этих вторых подписях окажется более ранней. В результате серьезные кандидаты должны держать подписи до последнего. Организованный предварительный сбор подписей и давление на депутатов, в чем они иногда сами признавались, приводили к скандалам начиная с 2012 года, но все скандалы кончались ничем.
Кто выиграл
Будучи запретительным механизмом, «муниципальный фильтр» приводит к двум последствиям. Первое — выборы превращаются в полуреферендумные процедуры, где главы регионов номинально конкурируют с оппонентами, которых себе сами же фактически и назначали. Второе — повышается статус ответственных за выборы московских чиновников, так как преодолеть нежелание губернатора конкурировать с серьезными оппонентами можно только путем прямого вмешательства из центра. В свою очередь, желание Москвы вмешаться возникает в основном из-за наличия на федеральном уровне противников главы региона, пожелавших обеспечить ему «веселые выборы», или как элемента сдерживания или в качестве «политической мести» за что-то. Чтобы зарегистрировать серьезного кандидата, партиям и самим таким кандидатам надо было идти и поклониться кураторам, точно также и губернатору надо было идти и поклониться, чтобы такого соперника избежать. В результате через введение такого фильтра чиновники помогали скорее не системе и ее устойчивости, а в первую очередь себе. Что-то за счет предвыборного пиара могли получить избиратели (например, откладывание или отмену какого-то непопулярного решения), что-то — политтехнологи (но всерьез рассчитывать на хорошие заказы на неконкурентных выборах за имитацию кампании им тоже не стоит). Больше от такого института не выигрывал, по сути, никто.
Что делать
Институт, который в состоянии работать только в режиме ручного управления, — плохой институт. Как только ручное управление перестает работать, такой институт превращается в нагромождение барьеров, парализующих работу системы.
На самом деле, власти были бы полезны действительно конкурентные выборы. Во-первых, история регионов однозначно говорит о том, что любой губернатор, независимо от партийной принадлежности, будет вынужден работать с федеральным центром как минимум по социально-экономическим причинам. То, что идеологические страхи сильно преувеличены, показали еще выборы 1996–1997 годов, когда большинство изначально оппозиционных центру губернаторов затем вполне эффективно с ним работали. Во-вторых, нужны площадки появления и раскрутки новых кандидатов, иначе кадровая скамейка будет вечно пустой и придется с большими публичными издержками назначать и учить азам публичной политики бывших охранников и не умеющих общаться с обычными людьми кабинетных бюрократов. В-третьих, нужен легальный выход общественной энергии, в том числе протестной. Выборы для того и существуют, чтобы граждане выражали свое мнение, в том числе недовольство, легальным, системным путем, а не на баррикадах.
То, что систему «с фильтром» реформируют, не вызывает сомнений. Кажется, что нынешние скандально неконкурентные выборы как будто сознательно добивают этот механизм. Какой будет реформа, мы не знаем, будет ли смягчение муниципального фильтра или его полная отмена. Возможно, речь будет идти о новой реформе управления регионами с креном в сторону моделей, более близких парламентской республике (согласование и назначение большинства чиновников через региональный парламент, де-факто позволяющих создавать коалиционные региональные правительства), и что-то совсем другое.
Сейчас же избирателям, которые придут на участки 10 сентября, фактически не оставляют выбора У них остается два пути выражения недовольства: или вообще не голосовать и еще более занижать явку, или идти и голосовать за кого-то из оппонентов, даже фактически технических, тем самым занижая процент губернатора и наказывая его за неконкурентные выборы.
