Научное подозрение: почему США стали следить за получателями грантов
Международное научное сотрудничество считается сферой, традиционно далекой от политики. Так, в CERN бок о бок работают израильтяне и иранцы, СССР и США сотрудничали в космосе и в период холодной войны. Но сейчас США и Китай, похоже, дошли до точки, где ученым трудно сохранять аполитичность. Началось все с торговой войны, затем последовали обвинения в краже интеллектуальной собственности — вспомним, как в Канаде была арестована финансовый директор Huawei Мэн Ваньчжоу. Теперь дошло до того, что сразу четыре американских государственных агентства, финансирующих науку, объявили об ужесточении контроля за международными связями своих грантодержателей. Хотя Россия, вместе с Ираном и КНДР, также попала в новый черный список стран, главные опасения США связаны именно с китайской научной политикой.
Just business
В отличие от России, где наука и научно-технический прогресс мифологизированы как национальное достояние, США весьма прагматичны. Отец современной научной системы США Ванневар Буш называл науку «гусыней, несущей золотые яйца» и «продавал» науку государству именно в таком качестве. Научный прогресс интересен и поддерживается государством, так как несет прибыль и процветание.
В таком контексте становится понятнее и список ведомств, которые (в разной степени) накладывают ограничения на сотрудничество своих грантополучателей с Ираном, Китаем, КНДР и Россией — это Национальный фонд научных исследований, Национальный институт здоровья, Министерство обороны и Министерство энергетики. Последние два ведомства поддерживают не только оборонные или сугубо прикладные исследования — это крупные источники финансирования целого ряда областей фундаментальной науки. При этом они ближе к правительству и их меры выглядят наиболее радикальными. В какой-то момент рассматривался вариант запрета на финансирование всех ученых, которые когда-либо получали деньги от программ по привлечению талантов в четырех «подозрительных» странах. В России это «мегагранты», в Китае — схожая, но куда большая по объему программа «Тысяча талантов». В обоих случаях не было ограничений по национальности участников, это могли быть и «этнические американцы», и граждане третьих стран. Но основная цель таких программ, конечно, — работающие за рубежом соотечественники. Таким образом, ядро «группы риска» составили американцы китайского (и отчасти российского) происхождения. Запрет в итоге не был принят, итоговая формулировка предполагает рассмотрение каждого отдельного случая.
Правила есть правила
Национальный фонд научных исследований (NSF) и Национальный институт здоровья (NIH) куда более сдержаны в формулировках, их опасение вызывают случаи, которые выглядят двусмысленными и без подсказки чиновников. Это ситуации двойного финансирования или споров вокруг интеллектуальной собственности. Фондам не нравится, когда исследователи получают деньги на одну и ту же работу от американского и от иностранного фонда или когда другое государство подает заявку на установление интеллектуальной собственности на работу, которая была поддержаны американскими деньгами.
Такого рода нарушения случались и раньше, но, как говорят источники в университетах, их удавалось разрешить «в дружественном обсуждении» с фондами. Теперь же фонды направили в университеты письма, требующие расширенную информацию о некоторых исследователях. Но возникает вопрос: должны ли докладывать о втором месте работы, например, ученые, которым университет оплачивает только девять месяцев в году — ведь остальные три месяца они принадлежат сами себе?
При любом развитии событий США будет трудно избежать нематериальных потерь — может пропасть ощущение свободы и защищенности исследователя-иностранца с американским паспортом. Таким образом, США могут потерять именно тех, за кем так усиленно охотились весь XX век и на ком во многом построена американская научная мощь. В США едут за свободой творчества и самореализации и за равенством прав — хотя бы отчасти. Конечно, и за деньгами, но в Китае уже сейчас нередко готовы платить больше. Если страна происхождения станет препятствием для свободы и безопасности серьезного ученого, преимущества США станут менее очевидными.
Держава №2
Опасения в США возникли, конечно, не на пустом месте. Китай давно обвиняют в хищении и скупке иностранных технологий и игнорировании права интеллектуальной собственности. Можно вспомнить и «немецкие» машины, ездящие по Китаю под другими торговыми марками, и китайскую космическую программу, во многом базирующуюся на советских дешево проданных в 90-е годы разработках и советских украинских специалистах, приехавших работать в Китай в тот же период. По-видимому, США это устраивало до тех пор, пока они удерживали лидерство на переднем крае науки и технологий, а Китай делал у себя подешевевшие товары массового потребления. Однако медленно, но верно Китай перестал быть всемирной фабрикой ширпотреба. Сегодня это научная держава №2. Может, и «вскормленная» китайскими выпускниками американских университетов, как сформулировал недавно директор ФБР Кристофер Рей, однако теперь уже самостоятельная сила. Одно из проявлений этого — недавнее скандальное клонирование эмбрионов человека, в этой сфере Китай очень и очень силен. Вместе с тем есть реальные свидетельства того, что Китай не оставил «старых» методов работы: китайские рецензенты допускали утечки информации о заявках на гранты того же NIH. А это «подхват» самых новых идей и путей на самом раннем этапе, еще до начала работ. Когда идея есть, ее уже можно осуществить на своей земле и за свои деньги.
Новые идеи по крупицам собирают научные фонды, за головы, которые их генерируют, борются все развитые страны. Неудивительно, что американское правительство обеспокоено перспективами их утечки. Но, возможно, остановить этот процесс уже нельзя. Именно потому, что Китай хорошо перенял американскую традицию науки как гусыни — идеи становятся продуктом, а не только статьями в научных журналах.
Нечего терять
На фоне столь больших ставок присутствие России в списке выглядит странным. Понятно, что это политическое решение, которое отражает сегодняшнюю близость России, скорее, глобальному Востоку, чем Западу. Однако с точки зрения научной политики смысла в этом мало: Россия планомерно отстает в рейтингах инновационной активности даже в тех сферах, где хорошо выглядит с точки зрения фундаментальной науки. Подъем фундаментальной науки последних лет (и это показано массой исследований) связан в значительной степени с международной кооперацией, в том числе с соотечественниками, работающими в зарубежных лабораториях. Для США это совсем небольшой объем, а Россия этим живет, имея при этом минимальные возможности нанести тот экономический ущерб, которого опасается Америка. По сути, российские ученые будут расплачиваться «за того парня», а российская экономика продолжит получать от науки крайне и крайне мало.
