Многослойный конфликт: что ждет Сирию после победы над ИГ
Заявление министра обороны РФ Сергея Шойгу о фактическом окончании гражданской войны в Сирии, несомненно, привлекло внимание далеко не только в пределах России. Очевидно, что для этого заявления у министра имеются достаточные основания.
Однако следует обратить внимание на один немаловажный аспект этого высказывания. Шойгу говорил только о гражданской войне. Но конфликт в Сирии многослойный, комбинированный. Он не ограничен рамками только гражданского противостояния, но включает в себя также и противоборство с силами террора. А вот об окончании этого противоборства ничего сказано не было. Для этого, очевидно, также есть свои причины.
Разгром террористов
Борьба с ИГ (организация, запрещенная в РФ), судя по всему, приближается к решающей фазе. Ликвидация широкого выступа «Исламского государства» на границах провинций Хама и Хомс, который разрезал значительную часть центра страны пополам, и его анклавов в сирийско-ливанском пограничье приведет к тому, что территория этого террористического образования будет заперта в основном в провинции Дейр эз-Зор, и это дело ближайших недель, если не дней. В этом случае сирийская армия получает возможность для наступления на последний оплот ИГ сразу с трех направлений. Кроме того, учитывая приближение завершающей операции по взятию Ракки, курдско-арабский альянс под названием «Сирийские демократические силы» (СДС) может приобрести возможность действовать параллельно с сирийской армией по разгрому ИГ в самой восточной провинции Сирии. К тому же с востока наступают иракская армия и связанные с ней паравоенные соединения «Аль-Хашд аш-Шааби», начавшие операцию по взятию последнего крупного города, находящегося под контролем ИГ в Ираке, — Талль-Афара.
Но террористические силы в Сирии не ограничиваются только ИГ. Другой организацией, отнюдь еще не утратившей силы, остается сирийский филиал «Аль-Каиды», известный под названием «Джабхат ан-Нусра» (обе организации запрещены в России. — РБК), преуспевший в создании разнообразных альянсов, последним из которых является объединение под названием «Хайат Тахрир аш-Шам». В отличие от монолитного ИГ это объединение является зонтичной организацией, что придает ей большую свободу маневра и возможности присоединения к себе малых и средних боевых групп, которых в стране насчитывается несколько тысяч.
Подписание соглашений с местными ополчениями при участии российских военных, а затем создание зон деэскалации значительно ограничили возможности маневра для «Хайат Тахрир аш-Шам». Более того, несмотря на все противоречия с сирийской государственной властью, ряд организаций, рассматривавшихся в России как террористические, такие как «Ахрар аш-Шам» и «Джейш аль-Ислам», в последнее время обратили острие своих атак не против сирийской армии, а против «Хайат Тахрир аш-Шам» и приняли участие в астанинском процессе. В какой-то мере это же можно сказать и о «Свободной сирийской армии» (ССА), когда-то рассматривавшейся Западом в качестве главной вооруженной силы оппозиции.
Создание зон деэскалации
Меморандум о зонах деэскалации был опубликован МИД РФ 6 мая 2017 года. Он исходил из решений, принятых в Астане, и согласия, достигнутого по этому поводу между Россией, Ираном и Турцией. Не менее важно, что создание зон деэскалации было в целом поддержано США и другими странами Запада, а также рядом арабских стран.
В соответствии с этими решениями планировалось создать четыре зоны деэскалации:
1. В провинции Дамаск в районе Восточной Гуты;
2. в провинции Хомс, севернее административного центра, в районе городов Эр-Растан и Тель-Биса и прилегающих к ним районов;
3. на юго-западе страны, в приграничных с Иорданией провинциях Дераа и Кунейтра;
4. на северо-западе, в провинции Идлиб.
На деле процесс создания зон шел далеко не просто. Он сопровождался сложнейшими действиями по отделению сил вооруженной оппозиции от террористических групп, междоусобным противостоянием между ними и неоднократным переходом ряда вооруженных групп от противостояния террористам к альянсу с ними.
Но если первые три зоны деэскалации представляют собой небольшие по территории анклавы, где общее количество боевиков колеблется от 3 тыс. до 15 тыс. и где разведение боевых групп оппозиции и террористов в целом состоялось, то ситуация в провинции Идлиб значительно сложнее.
Отстойник для боевиков
Во-первых, это территория целой провинции, где сегодня проживают более 1 млн человек. Во-вторых, под контролем противостоящих правительству сил находятся прилегающие части провинций Латакия, Алеппо и Хама, и не совсем ясно, включаются ли эти территории также в зону деэскалации, учитывая тот факт, что оттуда исходит постоянная угроза жизненно важным артериям страны.
В-третьих, эта территория превратилась по сути в настоящий отстойник боевиков, включая и террористические группы, поскольку в соответствии с соглашениями о разъединении туда масштабно перебрасывались боевые группы из различных провинций.
Была надежда, что главенствующее положение в провинции займет связанная с Турцией организация «Ахрар аш-Шам», перешедшая на позиции решительного противостояния группировке «Джабхат ан-Нусра». Однако результатом противостояния стала в конечном итоге победа руководимого «Джабхат ан-Нусра» альянса «Хайат Тахрир аш-Шам». В результате создание зоны деэскалации здесь было отложено.
При всем этом в ситуации в провинции Идлиб есть примечательные нюансы. Так, еще до ее перехода под контроль «Хайат Тахрир аш-Шам» там были избраны местные органы власти, у которых с альянсом непростые отношения, и наблюдается явное противостояние альянса с этими органами власти и населением, однако альянс пока не переходит к решительным репрессивным действиям против них. Видимо, эти признаки говорят о том, что создание зоны деэскалации в Идлибе все же может состояться. И это при том, что вооруженное противостояние на соседних территориях — и в Латакии, и в провинциях Алеппо и Хама — между сирийскими войсками и группами боевиков продолжается. Таким образом, как будет решен вопрос с «Хайат Тахрир аш-Шам» в Идлибе, пока окончательно не ясно, однако очевидно, что сохранение террористического анклава здесь вряд ли допустимо.
Поэтому либо после разгрома ИГ, либо еще до его окончания вопрос Идлиба выходит на первый план решения сирийского конфликта.
Турки и курды
К этому нельзя не добавить следующее. После завершения вооруженного конфликта остается два существенных вопроса, которые также ждут своего решения.
Первый — присутствие турецких войск на сирийской территории, на севере провинции Алеппо, которые были введены туда в рамках операции «Щит Евфрата». Официальным предлогом для этого стала борьба с терроризмом, прежде всего с ИГ. Но сил ИГ сегодня рядом с оккупированной турками территорией нет. Сегодня Турция заявляет, что это присутствие продиктовано необходимостью противостояния сирийским курдам, которых ее руководство также рассматривает как террористов. Хорошо, но почему бы тогда не передать захваченную территорию сирийской армии, которая стоит у линии соприкосновения с турецкими войсками? На этот вопрос пока нет ответа.
Второй вопрос не менее, а пожалуй, и более существенный. На севере Сирии курды создали органы власти на территории, названной ими Федерация Рожава. Сегодня они отказались от этого названия, и вот почему. Со взятием Ракки, которая является территорией, населенной преимущественно не курдами, а арабами, курды заявляют о создании Федерации Северной Сирии, которая будет территорией не только для курдов, но также для арабов и всех других народов, живущих здесь. В Ракке уже избран городской совет, состоящий преимущественно из арабов, но форма власти здесь аналогична той, которая создана на курдских территориях. Таким образом, на севере Сирии почти повсеместно создается власть, альтернативная той, которая существует в Дамаске.
К счастью, до сих пор практически не было вооруженного противостояния между сирийской армией и СДС. А если и были отдельные стычки, то они были легко преодолены, не без посредничества российских представителей. Однако когда основная фаза нынешнего конфликта будет завершена, вопрос о совместимости власти в северной Сирии с общей концепцией власти сирийского государства неизбежно встанет в центре повестки дня.
