Послание президенту: что дело Майкла Калви говорит о нашем правосудии

С 15 февраля задержание основателя фонда Baring Vostok Майкла Калви и пяти его коллег по обвинению в хищении средств банка «Восточный» стало главной темой всех деловых СМИ. А 20 февраля все писали уже про ежегодное послание президента России Федеральному собранию. Важной составляющей послания в очередной раз стали взаимоотношения бизнеса и правоохранительных органов. Президент заявил, что бизнес не должен «постоянно ходить под статьей», и пообещал пересмотреть некоторые законодательные нормы, которые способствуют силовому давлению, например разобраться с неправильным применением такого квалифицирующего признака преступления, как «группа лиц по предварительному сговору», из-за которого можно стать обвиняемым из-за самого факта работы в одной компании. Правда, за четыре дня до послания Басманный суд показал, что главное у нас не качество законов, например, уже действует норма, запрещающая арестовывать до суда предпринимателей, а практика их применения и силы, которые в такой практике заинтересованы.

Вопрос безопасности

В советские времена государство наказывало за предпринимательство на основании идеологических установок, закрепленных в законе; в 1990-е инициаторами силового прессинга становились партнеры или конкуренты, покупающие эту услугу у силовиков; в наши же дни мы все чаще видим, как в качестве заказчиков или бенефициаров незаконного давления на бизнес стали выступать еще и государственные или окологосударственные структуры.

Инструментом такого давления все чаще становится ФСБ. Именно туда обратился со своим заявлением акционер банка «Восточный» Шерзод Юсупов. Федеральный закон «О безопасности» и «Положение о ФСБ», утвержденное указом президента № 960 от 11 августа 2003 года, определяют задачи и полномочия этой службы. Никаких указаний о том, что органы безопасности контролируют предпринимательскую сферу там, конечно же, нет.

Юсупов подал свое заявление 7 февраля, дело против Калви появилось спустя пять дней. Очевидно, что в такие сроки серьезную проверку изложенных заявителем обстоятельств провести было просто невозможно. И поэтому преследование Калви напоминает мне дело моего подзащитного Сергея Хачатурова, арестованного в апреле 2018 года по обвинению в выводе средств из компании «Росгосстрах». Точно так же в основе уголовного дела было заявление в ФСБ, поданное главой банка «Открытие» Михаилом Задорновым, под контроль которого перешел «Росгосстрах»; он сделал это 13 апреля 2018 года, дело было возбуждено через два дня.

Получается, что, возбуждая уголовное дело против Калви и его товарищей, правоохранители просто поверили в достоверность представленных им справок о стоимости люксембургской компании IFTG (передача ее банку «Восточный» по завышенной цене в счет долга и является сутью обвинения). Интересно, что при избрании меры пресечения судья Басманного суда Артур Карпов в присутствии журналистов указал следователю на недопустимость того, что часть документов не переведена на русский язык. Возникает вопрос, как же принимались процессуальные решения самим следствием, если оно не понимало или не вполне понимало значение сложных финансовых документов.

Незаконный арест

После задержания руководителей Baring Vostok появилось множество заявлений, причем не только от представителей бизнес-сообщества, но и государства. И все они, уходя от оценки виновности той или иной стороны, сходились в одном: избрание меры пресечения в виде лишения свободы в отношении предпринимателей на период следствия недопустимо. Хочу подчеркнуть, что это не просто неправильно или негуманно. Самое главное — это незаконно. Ст. 108 Уголовно-процессуального кодекса прямо запрещает арест по целому ряду «популярных» статей УК РФ, включая обвинение в мошенничестве, если предполагаемые преступления совершены в сфере предпринимательской деятельности.

Чтобы обосновать необходимость ареста в ситуации, когда это запрещено законом, следователи прибегают к уже отработанной тактике, утверждая, что обвиняемые не занимались бизнесом, а совершали преступление, в частности мошенничество. Но законодатель совершенно четко указал, что сажать до суда нельзя именно при расследовании преступлений, а не каких-то иных действий в сфере предпринимательской деятельности.

У случаев незаконного ареста предпринимателей есть и иные общие признаки. Среди них:

• Привлечение правоохранительных органов происходит без предъявления каких-либо судебных или досудебных претензий, а часто, как в деле Калви, на фоне уже рассматриваемого (в данном случае в Лондоне) судебного спора.
• Задержание и содержание под стражей руководителей или собственников одной из сторон конфликта сопровождается непубличными предложениями признать вину в обмен на временную свободу и имущество. Вполне возможно, что подобный выбор предложат и Калви.
• В рамках следствия намеренно рассматриваются отдельные факты, вырванные из контекста сложных экономических отношений и логики предпринимательской деятельности сторон, без учета влияния иных договоренностей и особенностей ведения бизнеса.
• В экономических делах следствие вынуждено привлекать экспертов, но делает это так, чтобы получить нужный результат: вопросы экспертизе ставятся исключительно под необходимым следствию углом; вопросы защиты полностью отклоняются. Для примера: почти все эксперты по делу Хачатурова окончили вузы в 2015–2016 годах, а их старший коллега, до того как начать преподавать экономику, служил генералом полиции. Могу предположить, что, если в деле Калви дойдет до проведения экономической экспертизы, мы тоже не увидим имен специалистов с серьезной репутацией, так как это противоречит обвинительному уклону следствия.
• Большие сроки расследования дела, постоянная переквалификация обвинений, часто противоречащих друг другу. Изначально есть только желание дело возбудить, а какие-нибудь нарушения и статью для них найти можно всегда. Постоянное затягивание расследования, о котором как раз говорил президент в послании, тоже вполне объяснимо. Надо просто подержать обвиняемого несколько месяцев в курортных условиях СИЗО — и он сам во всем признается. А суд без проверки доказательств оформит приговор в упрощенном порядке, как делается в 70% случаев.

Выбор сообщества

Самое грустное — инициаторами подобных дел становятся люди, которые должны были бы стоять на защите инвестиционного климата в стране. Заявление по делу Хачатурова написано руководством одного из крупнейших российских банков, который находится под непосредственным контролем ЦБ, Юсупов, подписавший заявление по «делу BV», — партнер одного из руководителей АСИ Артема Аветисяна.

После таких прецедентов возрастают правовые риски для предпринимателей. Причем сил, способных остановить этот процесс, не видно. Силовики заинтересованы в обратном, а обществу бизнес в лучшем случае безразличен. Правда, президент говорит о необходимости приведения отечественной практики в соответствие с общепринятыми в мировом бизнес-сообществе правилами. Он предлагает «создать специальную цифровую платформу, с помощью которой предприниматели смогут не только сделать публичной информацию о давлении на бизнес, но, главное, добиться рассмотрения вопроса по существу».

Это, конечно, хорошо, но правильно ли, что дожидаться создания «платформы» или принятия ведомствами хороших «регламентов» тот же Майкл Калви будет в СИЗО? Очевидно, что защищать себя должны сами предприниматели. Но пока бизнес-ассоциации и отдельные представители сообщества скорее призывают разобраться в деле, чем требуют освобождения незаконно арестованных.