Бартерная сделка: почему Россия пустила турецкие войска в Африн
Операция «Оливковая ветвь» против курдского анклава Африн формально подается Анкарой и Москвой как вынужденная мера, вызванная провокационными шагами Вашингтона. Однако ее варианты всерьез прорабатывались еще в июле 2017 года, а обвинения США хотя и укладываются в логику стран — гарантов сирийского мирного процесса, однако, по всей видимости, призваны скрыть «бартерный» характер российско-турецкого взаимодействия.
Африн в обмен на Идлиб
Внешне ситуация выглядит просто: президент Турции Реджеп Эрдоган объявил об операции против курдского анклава после заявления представителя возглавляемой США коалиции по борьбе с «Исламским государством» (террористическая организация, запрещена в России) о том, что на основе курдско-арабского альянса «Демократические силы Сирии» (ДСС) создаются силы для охраны границ Сирии с Турцией и Ираком. Россия не стала туркам препятствовать и передислоцировала свой военный контингент ближе к зоне деконфликтации Тель-Рифат, потому что планы поддерживаемых США курдов противоречат декларируемой цели сохранения территориальной целостности Сирии. В итоге Москва, с одной стороны, до сих пор сохраняет возможность позиционировать себя миротворцем в противостоянии вокруг Африна. С другой — вроде как имеет право осуждать нежелание курдов принимать ее условия, а именно — передать часть территорий сирийскому режиму и перестать оглядываться на Камышлы, столицу курдской Федерации Северной Сирии, которая пользуется широкой поддержкой США.
Однако это лишь верхняя часть айсберга. Анкара и Москва серьезным образом прорабатывали варианты действий в кантоне Африн еще летом 2017 года и напрямую увязывали их с разграничением зоны деэскалации Идлиб, условия функционирования которой были согласованы в рамках шестого раунда переговоров в Астане. Именно после этого турки стали наращивать группировку возле Африна, создали сеть наблюдательных аванпостов в провинции Идлиб, а также начали активно вооружать «Национальную сирийскую армию» — новую структуру, к которой присоединились десятки фракций умеренной оппозиции из состава «Свободной сирийской армии» и не только. Однако если посмотреть на позиции турецких военных в этой зоне деэскалации на карте, то видно, что они располагаются не вдоль всей границы Турции с сирийской провинцией, а «подпирают» в ней лишь курдский анклав.
Односторонние действия Анкары по подавлению курдских отрядов национальной обороны, связанных с признанной в Турции террористической «Рабочей партией Курдистана», опасны даже не столько из-за возможности столкновения с Россией (после инцидента 2015 года Москва и Анкара научились учитывать интересы друг друга в Сирии). Для турок было бы опрометчиво начинать серьезную операцию против Африна с привлечением к ней значительных сил сирийской оппозиции, понимая, что они не смогут оперативно вернуться на позиции, если Асад вдруг начнет продвигаться к турецкой границе через провинцию Идлиб.
В свою очередь, Россия могла решить вопрос с самой сложной зоной деэскалации только с помощью Турции. Взятие сирийскими проправительственными силами Идлиба и примыкающей к нему провинции, очевидно, привело бы к сплочению всех повстанческих группировок перед общей угрозой и образованию новых коалиций радикальной и умеренной оппозиции, новому гуманитарному кризису и сотням тысяч беженцев из перенаселенной зоны деэскалации. А главное — операция привела бы к ослаблению и без того истощенной армии Асада, опирающейся на иностранную поддержку, и дальнейшему втягиванию России в конфликт. Чтобы этого не допустить, надо было договариваться и идти на некие уступки Анкаре, которые, очевидно, выгодны и Дамаску.
Не первый размен
Ситуация размена для российско-турецкого взаимодействия в Сирии не нова. В 2016 году Турция получила возможность контролировать север Алеппо и город Аль-Баб в обмен на фактическую сдачу Восточного Алеппо войскам Асада. Тогда именно Анкара нанесла решительный удар по оппозиции в городе, начав еще летом 2016 года перетягивать различные группы, в том числе отряды альянса «Фатх Халеб», для участия в операции «Щит Евфрата». Турки обещали оппозиционерам денежное вознаграждение (зарплату $400), защиту от налетов ВВС Сирии и — главное — формирование институтов власти, неподконтрольных Дамаску. Но если тогда размен был не столь очевидным для внешнего наблюдателя, то в нынешней ситуации, похоже, он прошел день в день: 20 января Генштаб Турции официально объявил о начале операции «Оливковая ветвь», и в этот же день сирийские проправительственные силы практически беспрепятственно вошли на территорию авиабазы Абу аль-Духур в Идлибе.
Такую синхронизацию можно было объяснить простым совпадением, если бы не достигнутое в рамках Астанинского процесса соглашение о разделении зоны деэскалации «Идлиб» на несколько частей, информация о котором просочилась в арабоязычную прессу, а также странная динамика боевых действий на юго-востоке провинции Идлиб в начале января. Тогда проправительственные силы начали активно продвигаться к авиабазе Абу аль-Духур, пользуясь тем, что отряды оппозиции были заблаговременно выведены из населенных пунктов. Однако заданный Асадом высокий темп, по всей видимости, вынудил Турцию напомнить о последовательности «мирных договоренностей». В итоге оперативная переброска формирований «Национальной сирийской армии» к оголенным ранее участкам привела к довольно чувствительным потерям среди наступающих и вынудила их притормозить.
Антиамериканская инициатива
Москва заинтересована в выходе Вашингтона из Сирии для укрепления власти Дамаска и в усилении противоречий между союзниками по НАТО, поэтому в публичном поле она продолжает дискредитировать действия США в Сирии и подчеркивать их незаконное там присутствие. Минобороны России даже обвинило американцев в том, что они препятствуют межсирийским переговорам в Женеве, полноценными участниками которых должны быть и курды. Тем самым Москва переложила на Вашингтон ответственность за известную позицию Анкары, хотя известно, что США, наоборот, выступают за включение ДСС в политические переговоры.
Турция, очевидно, предпринимает попытки по привлечению арабских командиров ДСС в ряды «Свободной сирийской армии»/«Национальной сирийской армии», а Россия как модератор политического процесса пытается склонить курдов к компромиссам с Дамаском. Однако перспективы ослабления американского влияния США и интеграции территорий ДСС выглядят достаточно призрачными. Пока также не ясны реальные планы и возможности Анкары — не исключено, что из-за сложного рельефа местности в Африне и ожесточенного сопротивления курдов операция получится усеченной и ограничится созданием некой буферной зоны или коридора из Идлиба на север Алеппо. В таком случае может усилиться роль «Национальной сирийской армии», которую Москве придется каким-то образом интегрировать в политический процесс, и сменится тональность действий США, которые пока на уровне риторики, но снова возвращаются к активной политике в Сирии.
