Проблема явки: почему часть сторонников Путина может не прийти на выборы

Перед всякими выборами обсуждается тема бойкота. Прозвучала она и сейчас, например политолог Григорий Голосов полагает, что тактика бойкота имеет смысл применительно к выборам-2018, Михаил Ходорковский сделал заявление, что ему близка тактика «активного бойкота». И, конечно, многие ждут, чем закончится долгая борьба Навального за допуск к выборам. Опций у Навального остается всего две: либо призвать своих сторонников к бойкоту, либо выставлять вместо себя кандидата, вокруг которого возможна мобилизация сторонников.

Но что такое «бойкот»? Трудно представить себе, как может быть организовано альтернативное волеизъявление с зафиксированным результатом. Предъявление в собственных пабликах фотографий испорченных бюллетеней? Организация в Сети сайта «Я голосую против всех»? Или даже попытка организации альтернативного голосования офлайн — на манер каталонского референдума? Неслучайно никто это всерьез не обсуждает. Результат таких акций не будет социологически значимым.

Политические проценты

Другое дело — низкая явка: у нее есть политически значимый результат. Она, разумеется, не наносит никакого серьезного ущерба так называемой легитимизации режима, поскольку он легитимизирован иначе, не через выборы. К тому же Кремль уже подготовился к низкой явке. Кремлевские политологи еще летом опубликовали серию текстов о том, что везде в мире сейчас низкая явка, и говорит она не о том, что люди не согласны с политикой властей, а, наоборот, не ходят, потому что им все нравится.

Однако если смотреть не с «общих позиций», а с учетом российской специфики, то низкая явка, конечно, болезненна для Владимира Путина. Поскольку она неизбежно ставит перед всем истеблишментом и перед самим Путиным вопрос, надо ли уходить в 2024 году. При высокой явке вообще никаких оснований когда-либо уходить не возникает — можно просто жить, как Назарбаев.

Именно в этом один из важных политических результатов стратегии бойкота: ведь речь идет не о «демонтаже путинизма», а о фундаментальной развилке — «Путин навсегда» или он когда-нибудь кому-то передаст власть.

Участвовать в «низкой явке» могут позволить себе не все. Проще тем, кто уже занял жесткую антипутинскую позицию. Выбор стоит так: либо не ходить вообще, либо проголосовать за Собчак или Явлинского. Аргументация голосовать за любого другого раньше хорошо работала, но на 18-м году «путинской вертикали» выглядит уже очень слабо. Накопилась усталость. Никто не может вспомнить — сколько процентов получили все остальные подобные кандидаты, и даже как их фамилии, на предыдущих четырех президентских выборах. Психологически понятно желание все же проявить «гражданскую позицию» в виде как бы протестного голосования. И ранее это могло выглядеть для самого голосующего как некоторая «инвестиция в будущее». Но сейчас в этом будущем навечно расположился Путин. Поэтому голосование за полуторапроцентного кандидата выглядит уже анекдотично и безответственно. Хотя и этой стратегии кто-то последует.

Сомнения сторонников

Но главная интрига этих выборов заключена не в мобилизации антипутинских политических организаций на бойкот, а в том, каково настроение больших контингентов, связанных корпоративными обязательствами. Без всякой социологии, просто на основании личного общения, мы знаем, что существует немало людей, считающих, что «система в целом хорошая», но политика персонально Путина стала слишком рискованной.

Успех или неудача «низкой явки» целиком зависит от позиции части этих корпоративных групп.

Подчеркну, речь идет о людях, которые привыкли к встроенным издержкам системы, в том числе и к высокому уровню коррупции, они считают, что другого в России пока невозможно себе представить, они не сторонники «нормативной демократии», они считают, что «Крым — русский», что конфликт с Западом имеет свои глубокие корни. Именно они являлись базой путинизма весь большой период 2000–2014 годов. Система продолжает обеспечивать им высокие экономические мотивации, и они благодарны Путину за весь период его правления, во время которого они достигли благосостояния, которое позволяет «жить достойно».

Вот среди этого гигантского контингента, включающего бюджетников, силовиков, служащих госкорпораций и членов их семей — общим числом не менее 20 млн избирателей, сейчас формируются вопросы к власти. Многие и в Москве и в провинции не могут объяснить себе, почему сохраняется такой накал агрессии на ТВ, почему так многое позволяют Навальному, почему Кремль не остановит Поклонскую, почему таким грубым языком говорит МИД, надо ли воевать в Сирии и что дальше будет в Донбассе?

Риски делаются слишком велики, и больше нет ощущения безопасного будущего. Вот именно этому контингенту сейчас разумно не голосовать за Путина.

Остаться на диване

При этом он не может не выполнять корпоративных решений — он должен голосовать корпоративно. Для принципиальных антипутинцев, для лиц свободных профессий нет проблемы бойкота. Не пошел — и все. Проблема существует только для сторонников власти. Нельзя просто пойти, отметиться и унести бюллетень. Эти люди лишены возможности публично предъявить свой поступок — в отличие от журналистов или ИТ-фрилансеров. Их рискованная неявка никем не будет опознана социологически. Они не могут выразить свою тревогу. Их сознание двойственно: ведь они продолжают поддерживать Путина (так сказать, Путина своей молодости), но понимают, что «инвестировать» в него дальше уже нельзя.

Путин не создает уютного «брежневизма», в котором эти большие массы могли бы в горизонте 10–15 лет окончательно реализовать свои жизненные стратегии как успешные. Наоборот: Путин теперь не откликается на предложения своих симпатизантов на Западе, не хочет «конвертировать» свою рискованную игру 2013–2017 годов в новую стабильность. Международная и информационная политика Кремля строится таким образом, что очень многим людям, в том числе и вполне системным, начинает казаться, что катастрофы не избежать. Начальник департамента регионального ведомства или директор библиотеки не могут бросить свою жизнь и покинуть страну, не могут бросить работу и не могут отказаться от обязательств перед своими семьями. Придется испить общую чашу.

Но многие хотели бы вернуться к тому старому общественному договору: «лояльность в обмен на стабильность», то есть пусть все сохранится, включая и все «путинские приобретения», но без дальнейшего наращивания риска. Вот для этих людей единственная правильная персональная стратегия — остаться «на диване». То есть принять дальнейшую общую судьбу, но остаться для самих себя людьми, которые в 2018 году все-таки совершили какой-то жест предупреждения.

И именно в их неявке скрыта важнейшая возможность будущих политических изменений без большого насилия.