Побочный эффект: чем грозит усиление государства в мире после пандемии
В сентябре 2019 года Совет экономических консультантов при администрации президента США опубликовал доклад о сценарии развития возможной пандемии, где предупреждал о неприемлемо низкой скорости производства необходимой в таком случае вакцины. К словам совета не прислушался ни американский президент, ни лидеры других стран. Некоторые из них продолжали посмеиваться над опасностью коронавируса, даже когда был закрыт на карантин город Ухань, где население больше, чем в Лондоне. Как это нередко бывает, чтобы компенсировать первоначальное пренебрежение опасностью, государства потом продемонстрировали гипертрофированную реакцию.
Большое правительство
Пандемия коронавируса одновременно создала угрозу для жизни людей и поставила мировую экономику на грань нового глобального кризиса. Сложившаяся ситуация напоминает, скорее, военное время. Совсем точной эта аналогия станет, если США обвинят Китай в распространении эпидемии и захотят взять с него контрибуцию, а продолжение антикризисных мер после победы над вирусом будет напоминать план Маршалла.
Для преодоления экономического кризиса государства начнут больше тратить: избиратели требуют прямых выплат, для спасения стратегически важных отраслей может потребоваться национализация крупных компаний (в Италии уже начался процесс национализации Alitalia), что вряд ли повысит их эффективность, но поможет остаться на плаву за счет средств налогоплательщиков. Необходимость обеспечивать безопасность позволит расширить контроль за населением. Одним из наиболее удачных примеров борьбы с распространением коронавируса стала Южная Корея, которая раскрывала с точностью до минуты данные о перемещениях заразившихся COVID-19, собранные с помощью GPS мобильных телефонов, уличных видеокамер и банковских карт.
В результате в ближайшее время мы увидим, как большой брат с большим правительством пойдут рука об руку, да еще и выставят гражданам счет в виде повышения налогов и сокращения персональных свобод. Этот процесс затронет и авторитарные, и демократические режимы. Южнокорейский опыт может быть востребован по всему миру. Если до коронакризиса в демократических странах сбор и использование больших данных о населении в коммерческих и политических целях периодически приводили к скандалам, а агрегаторы больших данных заверяли общественность в сохранности и анонимности персональной информации, то в ближайшем будущем есть риск самой широкой легализации систем цифрового контроля. Человечество может столкнуться с малопривлекательной альтернативой: либо смириться с периодическими ограничениями базовых прав и свобод (перемещений, собраний, предпринимательской деятельности), либо для их сохранения пожертвовать анонимностью своих персональных данных. Чтобы человечество не стало заложником новой антиутопии, цифровая прозрачность граждан должна быть уравновешена новыми требованиями к прозрачности государств и ключевых агрегаторов. Вопрос в том, потребуют ли этого граждане? Будет ли спрос на свободу выше спроса на безопасность?
Концентрация рисков
Большое государство рискует стать чрезмерно большим. В крупнейших экономиках приняты беспрецедентные меры поддержки. Все ждут и требуют от государства, чтобы оно спасало кредиторов и должников, арендаторов и арендодателей, потребителей и производителей, предпринимателей и наемных работников. Ради борьбы с коронавирусом государство берет на себя все рыночные риски. В идеале нужно будет пройти между Сциллой общественного запроса на государственную поддержку экономики в кризис, необходимость которой во многом обусловлена неповоротливостью самих государств при выявлении глобальных угроз, и Харибдой тотального огосударствления экономики. Если пакет антикризисных мер в крупнейших странах будет слишком маленьким или меры будут свернуты слишком быстро, общественные ожидания мировой депрессии могут стать самореализующимся пророчеством. Если же антикризисные меры продлятся слишком долго, то экономические агенты перестанут разумно оценивать риски, вся система цен, прежде всего на факторы производства, станет искаженной.
Уже до кризиса оценка рисков не была адекватной: на рынках царила уверенность, что если что-то пойдет не так, Федеральный резерв спасет всех. Слишком долгое сохранение принятых сейчас беспрецедентных мер сделает эту неадекватность глобальной. Результатом станет повсеместное формирование финансовых пузырей и повторение кризиса 2008–2009 годов, только в многократно увеличенном масштабе.
С новым испытанием на прочность столкнутся уже и без того пошатнувшиеся в последние годы идеалы интеграции и глобализации. Не успели новости про Brexit сойти с первых полос газет, как стало понятно, что и в борьбе с коронавирусом, и в спасении экономики в Европе снова каждый за себя. Это не говоря уже о закрытых по всему миру границах. Многие разорванные цепочки создания стоимости не восстановятся — государства будут стимулировать повышение доли локальных производств полного цикла и еще больше искажать систему цен.
Надежды на лучшее
Однако потребность в кооперации и совместном решении проблем все же остается крайне высокой. Если государства после кризиса будут блокировать восстановление международной торговли (как это было в 1930-е годы), то это углубит и продлит депрессию. После Великой рецессии 2008–2009 годов странам G20 удалось совместными усилиями повысить устойчивость мировой финансовой системы. Это позволяет надеяться, что подобные широкие форматы, объединяющие развитые и развивающиеся страны, останутся полезными и нынешний кризис не вызовет слишком высокую волну антиглобализации.
Произойдут и другие изменения, скорее, положительные. Может укрепиться кооперация государства и бизнеса в здравоохранении. Борьба с пандемией обнажила многие проблемы, однако важно, чтобы рост социальных расходов не стал их единственным решением. Хорошо, что необходимость быстрой разработки вакцины и производства технических средств во многих странах привела к дерегуляции в здравоохранении, эта тенденция может сохраниться по крайней мере в краткосрочном периоде. Как сама пандемия, так и меры по борьбе с ней лишний раз подчеркнули крайне неравномерный уровень защищенности различных групп населения, что станет очередным драйвером для предоставления более адресной социальной помощи. С другой стороны, усилятся требования введения базового дохода, так как во многих странах разрозненные системы социальной поддержки окажутся неспособными помочь широким слоям населения.
Очевидно, активизируется и перестройка бизнес-процессов в частном корпоративном секторе. Усилится роль диджитализации и работы онлайн как фактора конкурентоспособности. Одной из наиболее сложных задач станет формирование моделей развития финансово устойчивого бизнеса взамен привычной сейчас стратегии, когда быстрорастущий бизнес торопится захватывать рынки, ожидая все новых и новых инвестиционных раундов при низкой рентабельности.
Остается надеяться, что масштабы экономического ущерба, слабая готовность многих правительств к кризису, вынужденное повышение автономности государств не будут усилены желанием отыграться за понесенные потери новыми торговыми конфликтами и ростом геополитической напряженности.
Возможно, сегодня первоочередной задачей мирового сообщества становится не дополнительная поддержка мировой торговли и перемещения капитала (механизмы для этого давно уже созданы), а создание действенных (желательно рыночных) институтов для решения глобальных гуманитарных проблем.
