Суд «совести»: как КС принял опасное решение по «делу ЮКОСА»

​19 января 2017 года Конституционный суд РФ принял ожидаемое решение, которым благословил правительство России на неисполнение решения Европейского суда по правам человека, присудившего в 2014 году рекордную сумму компенсации бывшим акционерам ЮКОСа в размере €1,86 млрд в связи с необоснованным, по мнению суда, доначислением налогов за пределами срока давности и последующим банкротством нефтяной компании ЮКОС.

Обоснование отказа

Никто и не ожидал иного решения от Конституционного суда, и интрига состояла лишь в том, каким образом КС мотивирует свое решение. Дело в том, что у КС и ЕСПЧ различная компетенция: КС толкует Конституцию РФ, ЕСПЧ — Европейскую конвенцию о правах человека. Таким образом, КС не вправе пересматривать решения ЕСПЧ по существу, а может согласно выработанной им же самим позиции только судить о том, будет ли исполнение решения ЕСПЧ противоречить российской Конституции или же нет.

Это уже второй случай, когда Минюст обратился в КС РФ с подобным запросом. В прошлый раз запрос касался исполнения решения ЕСПЧ по делу о признании за российскими заключенными права принимать участие в голосовании на выборах (дело «Анчугов и Гладков против России»). В том случае все было относительно просто. ЕСПЧ признал за заключенными право голосовать на выборах, в то время как российская Конституция такое право прямо исключала. В данном же случае КС предстояло обосновать, каким образом решение ЕСПЧ о выплате денежных средств истцам может противоречить Конституции России.

Позиция КС, как она изложена в информационном сообщении на сайте суда, свелась к тому, что выплата акционерам компании «беспрецедентной суммы» из российского бюджета, который не получал от нее «огромные» налоговые платежи, противоречит конституционным принципам «равенства и справедливости», а также характеристике России как «социального государства».

Это решение привносит много нового в российские конституционные реалии.

«Добрая воля»

Хотя у КС не было компетенции пересматривать решение ЕСПЧ по существу, примерно две трети решений КС посвящено критике Европейского суда  и оправданию ранее принятых противоречивых позиций КС, в том числе ссылками на «конкретно исторические условия».

Наиболее примечательным оказалось то, что в качестве «компромисса» и частичного исполнения решения ЕСПЧ КС отметил, что «российское государство на основе доброй воли вправе произвести определенные выплаты бывшим акционерам компании, пострадавшим от неправомерных действий ее менеджмента, за счет вновь выявляемого имущества ЮКОСа».

Это предложение выглядит крайне противоречивым, поскольку в том же решении КС возложил вину за потери даже на «добросовестных» акционеров в силу того, что они стали выгодоприобретателями налоговых преступлений, получая повышенные дивиденды, а также ввиду того, что они, дескать, плохо управляли компанией.

Тем не менее предложение выплатить «по доброй воле» компенсации «добросовестным» акционерам обнаруживает глубинную мотивацию, лежащую в основе решения КС. Казалось бы, какое отношение имеют выплаты акционерам, «пострадавшим от действий менеджмента», к исполнению данного решения ЕСПЧ? Выходит, что КС все же усмотрел нарушения прав акционеров, возникшие в результате привлечения компании к налоговой ответственности за пределами сроков давности, но парадоксальным образом возложил ответственность за эти потери на саму компанию, у которой эти налоги и были изъяты.

Опасное решение

Все эти абсурдные выводы свидетельствуют только об одном — судя по всему, КС не мог принять иное решение по этому делу и, вероятно, не мог этого сделать по политическим мотивам. Присужденная ЕСПЧ сумма выплаты составляет лишь около 0,75% бюджета России на 2017 год, или около 1,5% расходов Пенсионного Фонда России на этот же год, что исключает мотив защиты бюджета в целях исполнения социальных обязательств.

В качестве действительного мотива решение обнаруживает нежелание выплачивать крупную сумму компенсации лицам, которые, по мнению КС, стали выгодоприобретателями нечестной приватизации и сомнительных налоговых практик конца 1990-х — начала нулевых годов.

Исходя из этого, можно утверждать, что в конституционное правосудие был официально введен принцип «добросовестности» как условие для получения более или менее существенной компенсации за счет бюджета России. Этот факт может иметь далеко идущие последствия. Ведь не секрет, что значительная (если не большая) часть крупной собственности в России возникла на основании сомнительных практик (нечестная приватизация, системная коррупция и т.д.). Причем это касается как практик 1990-х годов, так и нулевых, и десятых годов.

В условиях меняющейся политической обстановки вполне можно ожидать, что в России произойдет новый передел прав собственности и многие из нынешних крупных собственников могут попытаться прибегнуть к международным и национальным механизмам для ее защиты. В случае сохранения конституционного тренда, заданного вчерашним решением КС, эти собственники точно так же рискуют натолкнуться на обвинения в «недобросовестности», понимаемой максимально широко, и на отказ в защите их собственности в России на этом основании.

Теоретически, у России, как и у любой другой страны мира, были (и есть) все возможности дать правовую оценку практикам приобретения прав собственности, характеризующимся злоупотреблением правом или нарушением законов, и на правовых основаниях провести пересмотр прав на крупную собственность. В таком случае вопрос выплат по «делу ЮКОСа» и встречных компенсаций мог бы решиться естественным образом.

Однако в современных политических условиях, в которых функционирует КС, это представляется невозможным. В результате КС вынужден прибегать в сущности к неправовым практикам и формулировкам для достижения частного результата, который мотивирован то ли остатками правосознания, то ли политической целесообразностью, то ли причудливой комбинацией того и другого.

КС отметил в своем решении, что деятельность ЮКОСа «имела праворазрушающий эффект, препятствуя стабилизации конституционно-правового режима и публичного правопорядка». Желая того или нет, стремясь защитить право и справедливость (как их понимает КС) негодными средствами, в том числе используя избирательные и произвольные практики и формулировки, своим решением Конституционный суд России рискует внести свой вклад в разрушение и того, и другого.