Государство для курдов: почему не удастся сохранить целостность Ирака
Назначенный на 25 сентября референдум о независимости Иракского Курдистана (ИК), судя по всему, состоится. Заявления президента ИК Масуда Барзани и других руководителей курдской автономии свидетельствуют об их непреклонной решимости довести дело до конца, несмотря на объявление референдума властями Ирака заведомо незаконным (12 сентября такое решение было принято иракским парламентом), явно враждебный настрой к этому мероприятию соседних Ирана, Турции и Сирии, а также попытки представителей США, Великобритании и ООН уговорить руководство ИК по крайней мере отложить дату референдума до полной ликвидации «Исламского государства» (ИГ, запрещенная в России организация).
Предпосылки независимости
Позиция властей Курдистана в отношении любых противников волеизъявления теперь напоминает стойку участника предстоящей, но не обязательной уличной драки: «А что вы мне сделаете?» Действительно: скорее всего, ничего. Во всяком случае до проведения референдума.
На увещевания западных представителей Барзани ответил: «Мы думали, что в награду за кровь всех этих мучеников и пешмерга, разрушивших миф о непобедимости ИГ, они скажут: вы люди Курдистана, это ваше право. Поскольку они не принимают это во внимание, мы тоже не принимаем их, даже немного».
Разумеется, никто из глобальных игроков — ни Запад, ни Россия, — несмотря на неодобрение этого шага, ведущего к распаду Ирака, никаких действий против курдов предпринимать не собирается. Но остаются еще внутрииракский, внутрикурдский и региональный аспекты.
В федеральном парламенте Ирака сложился относительный консенсус против курдской независимости, причем не только среди шиитских, но и среди суннитских представителей. Вопрос, однако, в том, сможет ли этот протест принять осязаемые, в том числе силовые, формы. Весьма сомнительно. Сунниты ни в какой мере не пойдут на военную конфронтацию с курдами, а других рычагов воздействия на ситуацию у них в нынешних условиях и вовсе нет. Это при том, что ряд суннитских племен провинций Киркук и Ниневия заявили о поддержке референдума.
Федеральная армия? О ее реальных возможностях говорить даже не приходится. Отряды «Аль-Хашд аш-Шааби»? Это народное ополчение приобрело определенную силу и боевые навыки в противоборстве с ИГ, но они все же не сравнимы ни по боевому опыту, ни по уровню мотивации с пешмерга, превратившимися по сути дела в полноценную регулярную армию. К тому же в рядах шиитов наметился серьезный раскол между сторонниками вице-президента Нури аль-Малики и аятоллы Муктады ас-Садра, причем последний требует роспуска «Аль-Хашд аш-Шааби». В этих условиях у шиитов явно не хватает ни политического, ни силового ресурса для противодействия референдуму. Нет у иракского правительства и достаточных финансовых ресурсов для оказания давления на ИК, поскольку последнему удалось практически в полной мере овладеть нефтяной инфраструктурой Киркука, что составляет основную базу его финансовой самостоятельности.
Группа поддержки
Региональный расклад представляется для ИК самым сложным. С одной стороны, у него появились как явные, так и более осторожные союзники. Израиль устами своего премьера Биньямина Нетаньяху выразил недвусмысленную поддержку референдуму. Страны Персидского залива официально с такой поддержкой не выступали. Однако поездка Барзани по странам Залива и его контакты с представителями этих стран различного уровня показали готовность руководства этих стран, прежде всего Саудовской Аравии и ОАЭ, поддержать ИК и инвестировать в его развитие. Оно и понятно: в свете конфронтации с Ираном независимость Курдистана и любое ослабление шиитского вектора в Ираке отвечает интересам их политики.
Бессильные соседи
С другой стороны, независимость ИК крайне болезненно воспринимается тремя непосредственно окружающими его странами. Для них курдский фактор является внутренним, и события в Ираке могут стимулировать аналогичные процессы в сирийском, турецком и иранском Курдистане.
Сирия выступает против, но реальных рычагов воздействия на ИК у нее не будет не только в преддверии референдума, но и в более отдаленной перспективе. Турция сначала через МИД, а затем и в заявлении премьер-министра Йылдырыма пригрозила, что ИК придется «заплатить». Речь, как выяснилось, идет о санкциях, а вовсе не о военном вмешательстве, как предрекали некоторые аналитики.
После переговоров руководителей военных ведомств Турции и Ирана в августе возникла версия возможного совместного турецко-иранского силового воздействия на ИК. Однако в ходе этой встречи речь шла о совместных действиях двух стран по предотвращению взаимопроникновения курдских боевиков через турецко-иранскую границу. На иракском фронте интересы двух стран вовсе не сходятся до такого уровня, чтобы была возможной их совместная операция.
Да и что касается санкционного воздействия Турции на ИК, это достаточно обоюдоострое оружие, поскольку, во-первых, Турция не менее зависима от поставок курдской нефти, чем Эрбиль (столица ИК) от ее транспортировки на турецкую территорию, а во-вторых, закрытие турецких производств в ИК прежде всего ударило бы по самим турецким бизнесменам, которые легко могут быть заменены представителями стран Персидского залива. В связи с этим турецкие угрозы вовсе не выглядят серьезным препятствием для проведения референдума.
Позиция Ирана
Наибольшее значение, таким образом, имеет Иран — не только в силу общей границы с ИК, но и в силу внутреннего присутствия в Ираке, в том числе на территории Курдистана. В силу этого у Ирана гораздо больше инструментов для воздействия на внутреннюю ситуацию в ИК по сравнению с любыми другими региональными игроками. Это и непосредственное присутствие на территории Ирака, в том числе в курдских районах, представителей иранских вооруженных сил и Корпуса стражей исламской революции (КСИР), и влияние в иракской армии и шиитском ополчении. Но не только. Иран в состоянии задействовать курдский фактор как внутри ИК, так и вокруг него.
Внутри ИК у Ирана довольно тесные связи с рядом партий, представленных в парламенте: со второй по численности фракцией левой партии Горрана, с Патриотическим союзом Курдистана, с Исламской группой Курдистана (ИСК). Именно Горран и ИСК оспаривали легитимность проведения референдума, ссылаясь на отсутствие решения парламента, а затем бойкотировали его последнюю сессию. Однако это не помешало руководству ИК получить голосование парламентского большинства в пользу референдума.
Кроме того, у Ирана есть рычаги воздействия на сирийских и турецких курдов, учитывая близость негативной позиции по поводу референдума, а также тот факт, что отряды турецких курдов оказались на территории Ирака, в основном в провинции Ниневия, причем не без поддержки со стороны Ирана. Оба этих фактора были уже использованы в Синджаре, где Иран сыграл в своего рода «курдскую рулетку» вместе с сирийскими и турецкими курдами и выиграл: в результате возник проект отдельной езидской автономии в этом районе Ниневии. Однако Эрбиль в данном случае пожертвовал малой езидской картой, сосредоточившись на стратегическом выигрыше в Киркуке.
Эта проба сил показала, однако, что у Ирана все же недостаточно суммарных ресурсов для того, чтобы воспрепятствовать референдуму: сирийские курды целиком сосредоточены сегодня на внутреннем театре, турецкие же расколоты по вопросу независимости ИК, и при этом и те и другие, даже выступая против, не пойдут на братоубийственный конфликт. Горран и ИСК проиграли в парламентской схватке, и дальнейшее упорствование в оппозиции референдуму будет только снижать их рейтинг.
С этим связано изменение тональности иранских заявлений по поводу референдума: если раньше ряд иранских представителей категорически заявляли, что Иран не допустит проведения волеизъявления в ИК, недавнее высказывание духовного лидера Ирана Али Хаменеи на встрече с премьером Ирака Хайдером аль-Абади звучит куда более умеренно, где он отметил, что ИРИ «не приемлет ажиотажа вокруг референдума». Тем самым становится все более очевидным, что ни одна из внутренних и внешних сил не в состоянии воспрепятствовать проведению референдума в Иракском Курдистане.
