Точка отсчета: как эпоха Путина связана с августом 1991-го

Четверть века прошло с августовских событий 1991 года. Казалось бы, они вспоминаются ныне как совершенно иная эпоха — время больших идей, малых денег, наивных надежд и реальных реформ. Ничего такого про нынешнюю Россию не скажешь. Однако между эпохой Ельцина, открывшейся 19 августа 1991 года, и эпохой Путина, продолжающейся уже 17 лет, существует прямая связь.

Про эту связь порой рассуждают упрощенно: Ельцин, мол, не был на самом деле демократом, а потому открыл дорогу Путину. Убежденным демократом Борис Николаевич и впрямь не был, но на фоне таких «демократов чистой воды», как Буш, Берлускони, Шредер, Эрдоган, Качинский и Орбан, задаешься вопросом: а есть ли в этом деле вообще убежденные люди?

После или вследствие

Дело не во взглядах, а в институтах, то есть в «правилах игры», установленных для политиков и бизнесменов. А правила эти при Ельцине все же были иные. До начала выборов мы не знали, кто на них победит, зато знали, что в стране худо-бедно идут реформы. Путинская система выросла из ельцинской совсем не потому, что один президент передал власть другому. Преемник-2000 поначалу институты не менял. Даже кое-что слегка улучшил. Но в конечном счете двинулся в другую сторону. Вопрос: почему?

Думается, для этого были три причины.

Наиболее очевидная — он так хотел. И те люди, которых Путин привел во власть, так хотели. Среди них мало было убежденных демократов. Они со временем подали в отставку. Но большинство остались и получают выгоды от системы.

Сама по себе эта причина ничего не объясняет. В девяностых тоже многие царедворцы хотели максимизировать выгоды. Даже путчи пытались устраивать, но ничего не выходило. То народ сопротивлялся, то конкурирующие группы элиты вставали за то, чтобы сохранить демократические правила игры.

Вторая причина — «ресурсное проклятие». Высокие цены на нефть обеспечили экономический рост нулевых годов, а вместе с ним и рост реальных доходов населения. Людям стало жить лучше, и они высказались в поддержку Путина.

Сама по себе эта причина тоже ничего не объясняет. Длительная поддержка Путина со стороны довольного электората естественна, но почему ему дали переменить правила игры? В демократических странах тоже бывают периоды долгого роста (например, в ФРГ при Конраде Аденауэре) или периоды нефтяного преуспевания (например, в Норвегии последних десятилетий), но они не приводят к тому, что лидер получает карт-бланш на управление по собственному желанию.

Третья причина — это наследие девяностых. Путин получил карт-бланш, потому что рост, возникший при его правлении, очень хорошо смотрелся не сам по себе, а на фоне былых трудностей, пережитых большей частью населения России.

Впрочем, и это само по себе мало что объясняет. Ведь если электорату так отвратительна была ельцинская система, почему же он не сменил ее на зюгановскую еще в середине девяностых? Почему народ оказался равнодушен к системе лужковско-примаковской в 1999 году?

Меньшее зло

Неверно было бы сказать, что российское общество отторгало ельцинскую модель. Скрепя сердце оно ее приняло и предпочло всем тем альтернативам, которые вырисовывались тогда. Мало кто хотел возврата к советской экономике. На демократию большинству населения, естественно, было плевать, но, как выглядят прилавки магазинов, интересовало всех.

В отличие от элиты народ всегда рассуждает конкретно. Если интеллектуалы могут представить абстрактную возможность хорошей системы и готовы, ожидая ее, отвергать все реально существующие модели — ельцинскую, путинскую, зюгановскую, то народ выбирает из двух зол. В девяностых люди плевались, но выбирали Ельцина, чтоб не вернуться к товарному дефициту. Но в нулевые они вдруг получили иную альтернативу — путинскую. Товары на прилавках, зарплаты растут, да еще и с колен поднимаемся.

Кто же такое отвергнет? Только те интеллектуалы, которые понимают, к чему это приведет рано или поздно. А народ, увидев, как хорошо все стало, однозначно высказался за Путина и дал ему карт-бланш на любые дальнейшие действия. Ельцин вмиг стал нехорош. Коммунистам тоже симпатии не вернули. А полюбили того лидера, с которым ассоциировались успехи. И бесполезно рассуждать о том, что успехи связаны с нефтью, а не с лидером. Электорат не рассуждает, а голосует сердцем, как гласил еще знаменитый лозунг президентской кампании 1996 года.

Коренную смену институтов в России, по идее, должны были бы заблокировать ответственные элиты. Те, которые могли понять, что с путинскими правилами мы в конечном счете перейдем от роста к спаду, ввяжемся в войны, рассоримся с миром, попадем под санкции или получим иные неприятности. Все предугадать было невозможно, но для понимания общего направления развития авторитарных систем достаточно покопаться в истории.

Элиты ничего заблокировать не смогли, поскольку Путин на «нефтяной волне» получил такую поддержку народа, при которой сформировать альтернативу было невозможно. А если сопротивляться невозможно, следует, как известно, расслабиться и получать удовольствие. Российская элита именно так и сделала. Стала сервильной, но богатой. Махнула рукой на отдаленные перспективы страны, зато обзавелась недвижимостью на Западе.

Таким образом, получается, что нынешние правила игры не сформировались бы при отсутствии хотя бы одной из трех указанных выше причин. Именно их сочетание обусловило конкретный ход развития.

Сошлись условия

Система Ельцина, сформированная по итогам августовских событий 1991 года, худо-бедно решила поставленные задачи — реформировала экономику и обеспечила переход к росту в 1999 году. Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Но она не решила задачу, которую в конкретной обстановке той эпохи решить было невозможно. Она не смогла оставить у населения радужные воспоминания от перемен, которые по объективным причинам не могли быть легкими.

Приток нефтедолларов в нулевые годы народ обрадовал и сформировал в умах конкретную альтернативу прошлому: вот, оказывается, как надо было управлять! Умы эти про нефтедоллары знать не стремились, но зато активно впитывали простенькие и понятные лозунги про укрепление государства, удаление олигархов, устранение террористов.

А когда верхам стало ясно, что низы находятся полностью в плену их пропаганды (примерно к середине 2003 года), стала происходить коренная трансформация системы политических и экономических институтов. Верхи смогли реализовать свое стремление к приватизации российского государства.

Характерно, что в девяностые, когда шла массовая приватизация, сделать частной собственностью само государство никому не удавалось, хотя многие этого, естественно, хотели. А в нулевые осуществить приватизацию государства удалось без проблем, поскольку сошлись воедино все необходимые условия.

Можно ли было 25 лет назад пойти иным путем? Фантазий на этот счет много, но в реальности любые реформы неизбежно порождали массу недовольных среди тех, кто от них проигрывал. А отказ от реформ порождал недовольных практически во всем обществе, что неизбежно обуславливало приход к власти иных групп — тех, которые все же решались на радикальные перемены. Ельцин решил те задачи, которые непосредственно перед ним стояли. Действовал неэффективно, однако решил. Но он не в силах был управлять будущим.