Тотальная унификация: почему региональные особенности — это миф

Региональная специфика

Главной особенностью предстоящих выборов в Госдуму станет возвращение одномандатных округов. В отличие от агитации за партсписок кампания в округе предполагает высокую степень локализации, поэтому считается, что говорить с избирателем надо не столько о высоких материях — интересах страны и геополитических раскладах, — сколько о локальных проблемах.

Всякий избирательный технолог скажет, что первое, с чем он сталкивается после приезда в любой регион, — это заявление представителей местного истеблишмента: «У нас здесь особый менталитет, поэтому все ваши технологии в наших условиях работать не будут». Потом этот тезис будет повторяться и в высказываниях рядовых избирателей. Вера в собственную уникальность — один из самых распространенных стереотипов, характерных для жителей почти каждого региона страны; то немногое, что объединяет его элиты и рядовых граждан.

Логика перемен

В подавляющем большинстве случаев все эти разговоры не подтверждаются практикой. Реакции избирателей оказываются вполне стандартными, а отличия — небольшими и легкообъяснимыми. Да, где-то избиратель чуть более активен, где-то пассивен; где-то чуть более чувствителен к оппозиционной риторике, где-то более консервативен; но в целом объединяет россиян гораздо больше, чем отличает друг от друга.

Та специфика, которая все-таки имеет место быть, чаще всего бывает связана не с уникальностью местного менталитета, а с особенностями политического процесса последних лет. Если в регионе было много скандалов, то в нем крепнет запрос на стабильность. Если, наоборот, было тихо, тогда у «заскучавших» избирателей актуализируется желание перемен. Если регионом долгое время управляет губернатор, разыгрывающий роль «сильной руки», тогда, скорее всего, со временем в людях возрастет подспудное желание увидеть во власти «честного» аутсайдера, который «знает нужды простых людей».

В основе изменения общественного запроса лежит простая логика цикличности и актуализации неудовлетворенных потребностей, а вовсе не имманентно присущие местным жителям черты, якобы доставшиеся им в наследство от предков.

Секрет «национального характера»

Да, в стране есть территории с сильными административными традициями и, наоборот, регионы, в которых гайки закручены не до конца. К первым обычно относят национальные республики, ко вторым — «русские» края и области. Но и эта разница обусловлена больше недавней историей, чем психологией.

Например, привычка к жесткому административному регулированию политического процесса в Башкирии стала следствием того, что на этапе становления местного режима в республике не появилось сильного игрока, который бы сумел зафиксировать протестные настроения. Возглавивший националистический тренд Муртаза Рахимов оказался безальтернативным лидером. В соседних областях такие оппоненты у лидеров были. В Челябинской — между собой долго боролись Соловьев и Сумин, в Свердловской — Россель и Чернецкий, в Пермской игроков оказалось вообще несколько — Кузнецов, Игумнов, Левитан, Трутнев. Именно в этом, а не в особенностях национального башкирского характера и кроется причина, почему в Башкирии спорить с начальником страшно, а в соседнем Челябинске — нет.

Сказанное справедливо в отношении большинства других национальных республик страны. Как это всегда бывает в ситуациях с либерализацией авторитарных многонациональных государств, первым следствием перестройки в республиках становится мобилизация националистических сил. Именно они возглавили политический процесс в своих регионах. Если в «русских» областях и краях на протяжении 1990-х годов сутью политики была борьба сменявших друг друга коммунистов и демократов, то в национальных республиках эта борьба, даже если и имела место, оказалась на периферии общественного внимания. Доминировал национализм, поэтому власть менялась только один раз: политик, сумевший оседлать националистическую волну, возглавлял регион и оставался его бесспорным лидером как минимум 10–15 лет. Отсутствие конкуренции и привело к формированию в национальных республиках привычки администрировать политический процесс, а не вести электоральную борьбу.

Отличаются ли избиратели?

Особенности работы административной машины не слишком сильно сказываются на поведении самих избирателей. Как показали результаты опроса, проведенного Институтом развития избирательной системы, избиратели, проживающие на Северном Кавказе, по всем основным показателям (явка, процент голосов, отданных за ЕР, и процент респондентов, отказавшихся отвечать на вопросы социологов) не отличаются от опрошенных чуть ранее жителей средней полосы России. После проведения масштабного исследования в городах Приволжского федерального округа (ПФО) урбанист и социолог Вячеслав Глазычев написал: «Вопреки сложившемуся, часто высказываемому в прессе мнению, контраст между состоянием ядер гражданского общества в республиках и областях ПФО отнюдь не велик и существенно слабее, чем различия в административных системах или в уровне экономического развития регионов».

Да, в некоторых регионах есть отдельные территории с сильно развитой локальной идентичностью. Иногда ее появление связано с историей: таковы, например, «неудавшиеся» столицы типа Тобольска, иногда с логистической обособленностью (Набережные Челны). В этих случаях спрос на «местных» выражен гораздо сильнее. Победить «варягу» бывает практически невозможно. Но такие места — скорее исключение, чем правило.

Защита от унификации

По-настоящему от остальной России отличаются только Москва и — в меньшей степени — Санкт-Петербург. На протяжении многих поколений столица является магнитом для самых амбициозных и инициативных. Вполне объяснимо, почему процент людей, ориентированных на независимость от властей, в Москве значительно выше, чем в глубинке. Способствует самодостаточности и гораздо более высокий процент людей с высшим образованием и высоким уровнем доходов. По тем же самым причинам сложнее организовать скупку голосов — состоятельные и образованные люди свои голоса не продают.

Страна с такими давними традициями унификации и централизации не могла породить большого разнообразия политических культур. Ростислав Туровский прямо пишет о размытости и слабости региональной идентичности, о «размытых культурных и природных границах России»: «В целом на уровне гражданского общества региональная идентичность очень слабо актуализирована. Обыденные формы существуют и неплохо распространяются, но они не политизированы» («Региональная идентичность в современной России»). Конечно, люди отделяют себя от жителей соседних территорий, однако именно в политике эти отличия проявляются в наименьшей степени.

Настойчивость, с какой люди, вопреки очевидным фактам, продолжают настаивать на собственной уникальности, говорит о сильном подспудном желании не быть как все. Скорее всего, это желание является как раз защитной реакцией на чрезмерную централизацию и унификацию.