Сделка в пустыне: как Ливия готовится стать федерацией
Результаты прошедшей в начале этой недели в Палермо конференции по Ливии оказались достаточно скудными — ее участникам так и не удалось добиться прогресса в урегулировании ливийского конфликта и пришлось ограничиться общими декларациями как итогами. Конференция показала, что внешние игроки в ливийском конфликте не столько напрямую влияют на события, сколько используются в своих целях ведущими военно-политическими группами внутри страны, для которых сейчас главный предмет торга — перераспределение полномочий между центром и периферией, то есть отказ от сверхцентрализованной модели, существовавшей при Муаммаре Каддафи. И именно этот торг дает надежду на договоренность о создании новой Ливии.
Судя по всему, сложившийся в Ливии баланс сил не позволяет ни одной из основных групп добиться полной победы военным путем. При этом ни одна из них не является экономически самодостаточной. Например, практически все месторождения, нефтепроводы, а также нефтеотгрузочные порты находятся в сфере влияния Ливийской национальной армии маршала Халифы Хафтара, установившего в последнее время близкие отношения с Москвой. Но нормальная работа этой инфраструктуры невозможна без договоренностей с иными силами.
С другой стороны, не стоит ожидать и распада ливийского государства. Анализируя многочисленные заявления о самоопределении, которые со времен «арабской весны» делали местные элиты, стоит разделять саму независимость и разговоры о ней как элемент политической игры. Реальную сецессию любой части страны, по административно-территориальному или этническому принципу, трудно будет оправдать рациональными доводами, ибо она способна лишь ухудшить положение местных элит. Скорее всего, заведомый и целенаправленный блеф призван побудить оппонентов к уступкам.
Три провинции
События, происходящие в Ливии после крушения диктатуры Каддафи в 2011 году, зачастую повергают наблюдателей в уныние, для которого есть веские основания. Единая прежде страна распалась на несколько враждующих между собой фрагментов. Как и следовало ожидать, линии разлома прошли по административным границам трех областей, учрежденных еще в 1930-х годах итальянскими колонизаторами. Уже в марте 2012 года Переходный совет Киренаики, собравшийся в Бенгази и объединивший племенных, военных и политических руководителей, потребовал возвращения Ливии к федеральной Конституции 1951 года, учреждавшей государственный союз трех территорий — Востока (Киренаика), Запада (Триполитания) и Юга (Феццан). Лидерство Киренаики в этом процессе казалось вполне естественным: ведь именно с провозглашения независимости Киренаики эмиром Идрисом ас-Сенуси, состоявшегося 1 июня 1949 года, начиналось создание под патронажем англичан (получивших Ливию после поражения Италии во Второй мировой войне) Объединенного королевства Ливии, завершившееся через два года.
После того как базирующийся в Триполи Национальный переходный совет (позже переименованный в Новый всеобщий переходный совет) категорически отверг этот план, обвинив федералистов в стремлении развалить страну, на улицах Бенгази начались стычки между сторонниками федерации и ее противниками. Власти Киренаики в итоге отказали властям Триполи в признании, тем самым ослабив и без того слабое центральное правительство. Наконец, южная провинция Феццан, населенная преимущественно кочевниками, в 2013 году тоже объявила о своей автономии, создав Верховный совет Феццана, в ведение которого были переданы создание региональной армии, содержание судебной и полицейской системы, защита провинциальных границ, а также контроль над нефтяными и газовыми месторождениями. По заявлениям старейшин, первый шаг к автономии был сделан из-за слабости центральной власти и игнорирования ею потребностей южан.
Конечно, на события последних лет повлиял предшествующий политический опыт. После обретения независимости Ливия стала федеративной монархией, состоявшей из трех субъектов с широкой автономией. Столицы Триполитании и Киренаики, города Триполи и Бенгази, провозглашались двумя центрами новообразованного государства, обладающими равным статусом. Как и подобает федерации, в стране был создан двухпалатный парламент, состоявший из палаты представителей, где регионам отводилось число мест, пропорциональное населению (Триполитании — 35, Киренаике — 15, а Феццану — пять), а также сената, в который каждый регион делегировал по восемь представителей. Федеративное устройство благоприятствовало малонаселенным Киренаике и Феццану, которые в период монархии заметно укрепили свой политический потенциал.
Однако восстановление конституционного режима 1951 года не только с трудом реализуемо технически, но и довольно опасно практически. Во времена федеративного устройства слабо связанные друг с другом центры власти постоянно конфликтовали. Неудивительно, что по численности государственных служащих на душу населения Ливия начала 1960-х занимала одно из первых мест в мире. Постепенная модернизация страны, заметно ускорившаяся после открытия в 1959 году богатых нефтяных месторождений, потребовала сосредоточения властных полномочий в одних руках. В итоге в 1963 году король Идрис преобразовал Ливию в унитарное государство, а федеративный опыт стал предметом острой критики. Что же касается наступившей в 1969-м эпохи Джамахирии, то она совсем не располагала к федералистским экспериментам: децентрализация надолго стала неактуальной, а прямые контакты между регионами жестко пресекались центром.
Хрупкое равновесие
Сейчас ливийцы вновь стали федералистами, можно сказать, поневоле. Ни одна из региональных групп не способна взять под монопольный контроль углеводородные богатства страны. Их, безусловно, кто-то контролирует, но контролеров слишком много: у одних группировок добыча сырья, у других переработка, у третьих доставка. Полный цикл при этом недоступен никому, поскольку у противоборствующих сторон не хватает сил, чтобы заполучить всю производственную цепочку. Именно это создает предпосылки для действенной федеративной сделки, которая, по-видимому, все же будет заключена.
На сегодняшний день доступ к нефтегазовой инфраструктуре Ливии имеют пять военно-политических группировок, сосредоточенных в разных регионах страны или же действующих на всей ее территории и состоящих в весьма сложных отношениях друг с другом. Среди них: а) Ливийская национальная армия и союзная с ней палата представителей (Бенгази — Тобрук); б) правительство национального единства (Триполи); в) бригады города Зинтана; г) Высший совет города Мисураты; д) Высший совет амазигов (берберов). При этом кажущееся на первый взгляд территориальное превосходство Ливийской национальной армии не должно вводить в заблуждение. Ее внутренний состав настолько разнороден (от иностранных наемников до исламистов), что практически не вызывает сомнений в ситуативности этого военно-политического союза, в котором каждая из сторон пытается использовать преимущества текущего политического момента
Все группы имеют свою долю в нефтегазовом секторе, причем некоторые, пользуясь влиянием лишь в одном регионе или даже городе, способны, тем не менее, заявлять о себе на общенациональном уровне — благодаря контролю над кусочком трубопровода, проходящего через их территорию. Среди них есть малые и большие — скажем, численность «штыков» Ливийской национальной армии превышает количество бойцов Высшего совета амазигов в три раза — но количественные показатели, как в настоящей федерации, не являются критерием политической мощи того или иного объединения, поскольку все зависят друг от друга.
Что может помешать Ливии договориться об условиях децентрализации? В первую очередь внешнее вмешательство. Если кто-то из участников ливийской партии, надеясь склонить чашу весов в свою сторону, попытается вовлечь в конфликт союзников извне, то это может нарушить устоявшийся шаткий баланс и с новой силой разжечь гражданскую войну. В таких условиях появление на ливийской территории частных военных компаний третьих стран выглядит настораживающе. В частности, сообщается о военных специалистах из России. Разумеется, Москву можно понять: вакуум власти в Ливии создает немалые возможности, тем более что попытки закрепиться на этом участке Африки предпринимались нашей страной и ранее — еще после войны Советский Союз безуспешно просил международное сообщество передать ему мандат на управление Ливией. Тем не менее исторические прецеденты не могут быть вескими аргументами для текущей политики, особенно если учесть, в какие опасные дебри они могут порой завести.
