Веселая кампания: как Кремль готовится к 2018 году
В идеале суждения о политике должны быть чисто эстетическими, ибо только художественный взгляд способен найти нужную фигуру, выразительный сюжет на ее тотальном фоне. Но композиторы, художники и писатели не занимаются прикладным политическим анализом и не перебирают слухи, а значит, эту работу за них должны делать люди без художественного вкуса, но со вкусом к копанию в тех клоаках, где последние 20 лет обретается политика. Мы уже отметили формирование нескольких «партий» вокруг Кремля, но бросаются в глаза еще ряд важных деталей.
Во-первых, Кремль восстанавливает политическую инфраструктуру, заброшенную в ходе володинского командования, и создает новые механизмы политического управления. Странно, но, кажется, ничем больше внутриполитический блок не занимается: реальная политика течет вне связи с этими штабными играми. Во-вторых, так называемое путинское большинство вошло в режим авторедактирования, интенсивного уточнения собственного объема и содержания: его противоположные фланги вступили в конфликт, который скоро станет головной болью для менеджеров кампании. В третьих, горизонт понемногу заволакивает дымкой чрезвычайщины: сценарии непроведения выборов или их встраивания в более широкий политический контекст (территориальное расширение, смена конституционного строя и т.д.) парадоксальным образом кажутся все более вероятными.
Все вместе это почему-то называется избирательной кампанией, если это и впрямь она, в ближайший год нас ждет настоящее веселье. Важно понимать, что, как и всегда в России, разворачивающиеся события не связаны друг с другом напрямую. Кремль плывет сам по себе, фланги правящей коалиции борются сами по себе, да и «чрезвычайные» сценарии выборов сами пробивают себе дорогу.
Возвращение редакторов
Официально никакой подготовки к выборам не ведется. Но нет сегодня в стране людей более занятых, чем чиновники внутриполитического блока Кремля. Судя по новостям от анонимных источников, они 24 часа в сутки создают рабочие группы, комитеты и подкомитеты по переизбранию Владимира Путина на четвертый срок. Известно уже чуть ли не количество отделов в предвыборном штабе, разве что пофамильно еще не названы их начальники. Известно о желании штаба задействовать квазиадминистративный ресурс и привлечь госбизнес к политической работе.
К чему вся эта суета? Эпоха Володина характеризовалась среди прочего небрежным отношением к политической инфраструктуре, сценариям и прочим инструментам внутренней политики. С одной стороны, аффект по отношению к врагам режима, но с другой — свобода для лоялистов. Сурков, мол, редактировал наши тексты, хвалили Володина прокремлевские публицисты, а теперь мы пишем что хотим, никто из-за стенки не говорит, что он умнее нас. Так было и с телевидением. Володин развязал лояльным продюсерам руки: мы задаем коридор, а вы придумываете картинку. В итоге получилось что получилось: распятые мальчики, тотальная политизация эфира на фоне кризиса, поток мутных ток-шоу. Экономика процесса была не против: деньги на дорогие сериалы закончились, эфирное время отдали войне и трешу.
Сложив с себя полномочия главного редактора внутренней политики, Володин некоторое время наслаждался цветением ста цветов в Думе и госмедиа, занимаясь выборочными избиениями «пятой колонны» и заключая с ней же сделки. Но потом стало понятно, что от такой свободы Кремлю ни тепло ни холодно. Да и технические задачи, например, переноса сроков выборов в Думу, решались медийщиками, освобожденными от гнета кремлевской редактуры, из рук вон плохо.
Сегодня бюллетени о ходе подготовки к избирательной кампании, которые управление внутренней политики регулярно распространяет в СМИ, представляют собой простое сообщение: кампания не будет ни дешевой, ни народной, ни спонтанной. Скорее, речь идет об аналоге кампании 1996 или 1999 годов: большие политические машины, большие бюджеты, сложные сценарии.
Но пока со сценариями получается не очень. Это видно на кейсе с 8 Марта. Накануне «Коммерсантъ» написал, что в Кремле попросили региональных лидеров проявить находчивость и креативность, поздравляя женскую аудиторию, а еще лучше сделать это в стихах. А в праздник по телевизору весь день крутили вот такой сюжет: сразу после президента со строчками из Бальмонта женщин поздравляют губернаторы Евкуров, Дюмин, Алиханов, Аксенов, Кадыров. Выглядело все это немного вымучено. Но Москва строилась не сразу, а незатейливые сюжеты c запинающимися региональными лидерами (Кадыров — единственный, кто не запинался) все же лучше чистого креатива телевизионщиков.
Война флангов
Кремлевские источники рассказали не только о структуре предвыборного штаба, но и о своих задачах. KPI у них неподъемный — 70% явки, 70% за Путина. Удивительно, но это случилось именно в тот момент, когда целостность путинского большинства, которое чиновники хотят видеть на выборах в полном составе, оказалась под вопросом. Проблема большинства в том, что его центр — аполитичен, а фланги — крайне политизированы. А значит, почти все конфликты в ходе кампании будут конфликтами этих двух флангов: за господство внутри коалиции, за право навязать свою версию иерархии большинству.
Конфликт вокруг Исаакиевского собора — яркий пример такого рода. Питер не пришел на думские выборы: явка составила 25%. Как и москвичам, горожанам Северной столицы политика не интересна. Но атака с правого фланга путинского большинства на Исаакий перевернула доску: политика «вообще» ушла на второй план, а вот политика «здесь и сейчас» захватила умы. Заново разметить символическое пространство города — сильный и спорный ход, особенно в таком городе, как Санкт-Петербург. Почему это случилось? Зачем Полтавченко Исаакий? Как и другие представители патриотического фланга коалиции, Полтавченко, вероятно, чувствует некоторый дискомфорт: увольнение Володина, явное смягчение президентской риторики ставят вопрос о том, сколько акций путинского большинства достанется правым после выборов. Они волнуются, опасаясь, что в 2018 году, грубо говоря, «Царьград-ТВ» закроют за экстремизм, а общество «Знание» отдадут институту «Стрелка». Поэтому играют на опережение: бюсты мироточат, музеи закрываются, университеты лишаются лицензий. Если Кудрин пишет стратегию четвертого срока, то мы заберем у них маятник Фуко и магистратуру по философии, так можно объяснить историю с собором.
Это проблема. Атаки правого фланга лишают Кремль важного козыря: возможности рассчитывать на как минимум невмешательство либерально ориентированных горожан, которые в целом пока лояльны президенту. Вопрос, как их заставить голосовать за Путина, остается открытым. Но менеджерам кампании важно знать, что при прочих равных горожане не устроят новую Болотную. Это создает развилку. Кремль может превратиться в брокера невмешательства: ждать, пока очередной местный административно-клерикальный клан не решит отобрать что-то у граждан, потом вмешиваться, ничего, в сущности, не делая, а просто охраняя статус-кво. Но это поощрит правых к действиям, которые политизируют горожан лучше всякого Навального. В Кремле же, кажется, еще не понимают, что их главным делом становится удержание путинского большинства от развала, а вовсе не строительство штабных машин.
Больше чем выборы
Заявление главы Крыма Аксенова о желательности восстановления монархии в России — явление иного порядка. Это уже не борьба флангов за городские топонимы, это третий важный тренд: попытка подчинить выборы событию большего политического масштаба.
Начиная с 2008 года, когда Россия признала Осетию и Абхазию, количество «чрезвычайных» решений и норм выросло кратно. В России, на территории Крыма, действует закон о конфискации собственности по политическим мотивам. Россия признает документы несуществующих государств. В армии России служат граждане непризнанных государств и т.д. Вся эта чрезвычайщина как бы давит на политическую систему изнутри. От этого и монархия, и возобновившиеся разговоры о присоединении двух кавказских республик, и рассуждения о судьбе ДНР и ЛНР после того, как Украина официально откажется от выполнения минских соглашений. Контейнеры с чрезвычайностью начинают открываться, предлагая уже не штабные, а мобилизационные сценарии кампании.
Чрезвычайность привлекательна. Особенно привлекательна, когда происходящее так банально. 65-летний политический лидер идет на четвертый срок. Он не смог вырастить смену? Он слишком любит власть? Он избранный? Убедительные и приличные ответы на эти простые вопросы не найдут и сотня социологов и политических менеджеров. Есть то, что есть: президент, который после 18 лет во власти не хочет ее отдавать. Как это описать по-другому? Референдум о присоединении территорий, новая Конституция, монархия, в конце концов, позволят не отвечать на эти вопросы, задействовать другие словари. А значит, позволят сменить повестку, как бы «спрятав» выборы на фоне более масштабных вопросов.
Настоящая кампания начнется в тот момент, когда три этих тренда начнут существенно влиять друг на друга. Возможно, это уже происходит. Исаакий не сдают ни власти, ни общественность, ни церковь, хотя в Кремле настаивают, что все это «дело властей города». Кажется, собор уже стал ставкой в предвыборной кампании, хотя такого эффекта кремлевские штабисты вряд ли добивались. Напряжение будет расти быстро, до выборов — год. Отставка премьера Медведева, о которой стало модно говорить в последнюю неделю, снимет это напряжение, дав как минимум ответы на вопросы об иерархии внутри путинского большинства и ставках самого Путина. Но возможно ли представить себе некую не раскалывающую путинское большинство фигуру на посту премьера? Кто мог бы стать такой фигурой? Вот о чем сейчас должны думать в Кремле.
