Загадка демократии: почему мечта либералов никак не исполнится

За последние тридцать лет демократий в мире стало больше. Но почему-то большинство из них не следуют классическим западным образцам. В чем дело?

Демократия без церемоний

Почти двадцать лет назад политический аналитик Фарид Закария написал пророческую статью «Взлет нелиберальной демократии», в которой выражал беспокойство прибавлением числа позиций популярных автократов, которым практически нет дела до верховенства права и гражданских свобод. В таких странах правительства могут избираться на свободных и честных выборах, писал он, и все же регулярно нарушать фундаментальные права своих граждан.

После публикации статьи Закарии нелиберальные демократии стали скорее нормой, чем исключением. По подсчетам Freedom House, больше 60% стран мира — это электоральные демократии, режимы, где политические партии соревнуются и приходят к власти на регулярно проводящихся выборах. В конце 1980-х таких стран было около 40%. Но в большинстве этих демократий гражданам не гарантируется равная правовая защита.

Обычно основную тяжесть нелиберальной политики и государственной практики принимают на себя меньшинства — этнические, религиозные, языковые или региональные. Но и самые разные оппоненты правительства рискуют стать жертвами цензуры, преследований или быть незаконно заключенными в тюрьму.

Либеральная демократия опирается на три различных набора прав: права собственности, политические права и гражданские права. Первые обеспечивают владельцам и инвесторам защиту от экспроприации. Вторые гарантируют, что группы, побеждающие в электоральном соревновании, могут прийти к власти и определять политику по своему усмотрению — если эта политика не нарушает права двух других категорий. Наконец, гражданские права гарантируют людям равное отношение со стороны закона и равный доступ к государственным услугам вроде образования.

rbc.group

И у прав собственности, и у политических прав есть влиятельные бенефициары. Права собственности представляют интерес прежде всего для элиты — собственников и инвесторов. Их может быть сравнительно немного, но они могут мобилизовать свои материальные ресурсы, если что-то идет не так, как им хотелось бы. Они могут перевести свои деньги в другую страну или решить не инвестировать их в своей стране, что серьезно повлияет на остальную часть общества.

Политические права представляют интерес прежде всего для организованных масс — рабочего класса или этнического большинства, в зависимости от структуры общества и имеющихся в нем расколов. Члены этого большинства могут быть сравнительно бедны, но на их стороне численный перевес. Они могут угрожать элите восстаниями и экспроприацией имущества.

Сделка не для всех

Главные бенефициары гражданских прав, напротив, обычно меньшинства, у которых нет ни богатства, ни численного перевеса. Курды в Турции, цыгане в Венгрии, либералы в России или аборигены в Мексике обычно не имеют почти никакой власти в своих странах. Поэтому их требования о равноправии не имеют того влияния, какое имеют требования прав собственности и политических прав.

Теории исторического происхождения демократии не учитывают эту асимметрию среди тех, кто претендует на те или иные права. В центре этих теорий, как правило, сделка между состоятельной элитой и рабочими классами: столкнувшись с угрозой бунта, элиты расширяют избирательное право и позволяют массам голосовать. В ответ массы — или их представители — соглашаются не лишать элиту ее имущества.

Разумеется, элита предпочитает авторитарный строй, в котором она правит в одиночестве и защищает только свои собственные права и ничьи больше. В течение большей части человеческой истории так и получалось.

Демократический торг становится реалистичным только тогда, когда массы способны организоваться и мобилизоваться вокруг общих интересов. Это делает убедительной как угрозу бунта до заключения сделки, так и обещание масс соблюдать права собственности в дальнейшем. Исторически такая мобилизация была результатом индустриализации и урбанизации, войн и антиколониальной борьбы.

Но такие сделки ввиду самой своей природы производят на свет электоральные, а не либеральные демократии. Лишенные чего-либо меньшинства, для которых гражданские права имеют наибольшее значение, не играют никакой роли во время перехода к демократии по той простой причине, что им нечего выложить на стол переговоров. Поэтому демократический торг приносит с собой права собственности и политические права, но очень редко еще и гражданские права.

Берегите либералов

С этой точки зрения загадка не в том, почему демократия так часто оказывается нелиберальной, а в том, почему вообще возникает либеральная демократия.

Одно сочетание обстоятельств, благоприятствующее либеральной демократии — отсутствие четких этнических и других культурных расколов в массах населения. Культурная и социальная однородность означает, что нет четко обозначенного меньшинства, которое может быть дискриминировано большинством. Под эту модель традиционно подпадали скандинавские страны, а в последнее время Япония и Южная Корея.

Другая ситуация, приводящая к тому же результату — наличие множества пересекающихся расколов. Если в обществе нет четкого разделения на большинство и меньшинство, каждая группа, приходящая к власти, может признавать права других из страха, что в будущем окажется не у власти. На такого рода опасном балансе держалась «кооперативная» демократия в Ливане — пока неравномерный рост численности населения и внешнее вмешательство не положили ей конец.

Третий вариант — когда самый резкий этнический или расовый раскол в обществе совпадает с расколом между массами и состоятельной элитой. В ЮАР, к примеру, белые были и элитой, и расовым меньшинством. Когда правительство апартеида вело переговоры с Африканским национальным конгрессом перед переходом к демократии в 1994 году, оно потребовало (и получило) права собственности и гражданские права для белого меньшинства в обмен на политические права для черного большинства. Эта договоренность оказалась примечательно устойчивой, несмотря на трудности, с которыми после того сталкивалась демократия в ЮАР.

С другой стороны, возможно, что либеральная демократия слабо связана с балансом сил между социальными группами и их стратегическими мотивами. Может быть, она прежде всего требует постепенного развития культуры толерантности и гражданских свобод. А может быть, нужно и то, и другое, чтобы возникли устойчивые институты, которые позволяют сохранить права собственности, политические и гражданские права в долгосрочной перспективе.

Какими бы ни были причины возникновения либеральной демократии, не стоит удивляться, что она так редко возникает на практике. Политические обстоятельства очень редко складываются так, чтобы породить устойчивую версию такого режима.

Об авторах