«Нормандский контекст»: почему Путин согласился приехать в Париж
Линии разграничения
Парижский саммит, как и ожидалось, не привел к подписанию обязывающих документов. Но это не значит, что он не был результативен. Во-первых, важен сам факт его проведения. Предыдущая встреча на высшем уровне в этом формате прошла три года назад. В 2018 году на саммит в Ахен Владимир Путин не приехал — к этому времени Россия уже фактически игнорировала Петра Порошенко. Теперь контакты возобновились — и могут стать регулярными.
Во-вторых, достигнута конкретная договоренность об обмене пленными в формате «всех на всех» до конца года. Это важная гуманитарная задача, которая вполне реализуема при наличии доброй воли. В нынешнем году уже удалось обменять наиболее знаковых персон, включая Олега Сенцова и Кирилла Вышинского. Теперь очередь может дойти до куда менее известных людей, которых ждут дома.
В-третьих, хотя договоренности о разведении участвующих в конфликте подразделений не достигнуто (это было бы странно при нынешнем уровне недоверия сторон), но все же решено попробовать провести его еще на нескольких участках. Напомним, что перед саммитом стороны были разведены в нескольких точках и связанные с этим обязательства пока выполняются.
В-четвертых, забрезжила надежда, что до конца года удастся договориться об условиях продолжения транзита газа через Украину. И если раньше позиции России и Украины были противоположными — Украина настаивала на новом десятилетнем договоре, Россия соглашалась на годичный с учетом ввода «Северного потока-2» в эксплуатацию в следующем году, — то сейчас они начали осторожно сближаться. Тем более, что договариваться надо быстро — в оставшиеся до нового года недели.
Разумеется, проблем в российско-украинских отношениях меньше не стало. По-прежнему непонятно, например, как провести международно признанные выборы в Донецке и Луганске. Перед саммитом стороны обменивались довольно жесткими сигналами. Российская сторона обвиняет украинскую в неспособности контролировать радикалов, выступающих против любых компромиссов, — Зеленский действительно зависит от общественного мнения значительно больше, чем Путин. Накануне саммита украинская оппозиция вышла на улицы под патриотическими лозунгами. Поскольку в Париже никаких решений не было принято, протест быстро выдохся, но при первых же новых серьезных подозрениях в «зраде» он может вспыхнуть вновь.
В то же время глава ДНР Денис Пушилин непосредственно перед саммитом в Париже предложил отменить государственный статус украинского языка на территории самопровозглашенной республики, а парламент ДНР принял закон, устанавливающий ее границы в рамках границ всей Донецкой области. Продолжается прием в российское гражданство жителей востока Украины: глава МВД Владимир Колокольцев перед саммитом сообщил, что российское гражданство с апреля 2019 года получили 125 тыс. жителей ДНР-ЛНР при 160 тыс. заявок. Впрочем, гражданами становятся в основном те, кто не видит себя на Украине, — это участники военных действий и члены их семей, чиновники местных администраций, активисты пророссийских организаций. Большинство же прагматично выжидает дальнейшего развития событий.
Россия и Запад
Прошедший саммит можно вписать в более широкий контекст, связанный с попытками выстроить диалог России с Западом. Встреча стала возможной после августовских переговоров Путина и Эмманюэля Макрона. Президент Франции явно делает заявку на улучшение отношений с Россией, хотя и признает, что восстановление диалога может занять годы.
Сразу после саммита Сергей Лавров вылетел в Вашингтон на встречу не только с Майком Помпео, но и с Дональдом Трампом. Интересно, что контролируемый республиканцами сенат США при согласовании военного бюджета только что заблокировал внесение поправки о запрете на операции, связанные с новым российским государственным долгом, — это положение было бы крайне неприятно для России. Впрочем, прошла другая поправка — о санкциях в отношении компаний, работающих над «Северным потоком-2». Однако блокировать ее республиканцы объективно не могли — это вызвало бы шквал обвинений со стороны демократов в «сдаче Украины», что невозможно на фоне процедуры импичмента Трампу.
Впрочем, делать очень уж оптимистичные прогнозы рано — они уже не раз рушились. Главное — насколько российская власть ощущает важность отношений с Западом. С одной стороны, трудно расставаться с некоторыми геополитическими амбициями. Ведь компромисс с Западом означает признание, не словесное, а реальное, наличия независимой Украины, не входящей в российскую сферу влияния и активно сотрудничающей с НАТО, хотя и не вступающей в альянс. Это трудное решение для немалой части российской элиты, в том числе силовой.
С другой стороны, есть тема отставания России от ведущих мировых экономик, обостряющаяся в условиях формализованных и неформальных санкций. Если они сохранятся, то отставание будет только усиливаться. Есть и усталость российского общества от конфронтации с Западом и Украиной. По данным Левада-центра, с февраля по сентябрь 2019 года в полтора раза увеличилась доля жителей России, оценивающих свое отношение к Украине как в той или иной степени хорошее. Сейчас положительное отношение декларируют 56% россиян, что является максимальным показателем в посткрымский период. К США в августе 2019 года хорошо относились 42% респондентов, плохо — 44%. Разница в статистической погрешности — так что былого доминирующего антиамериканизма уже нет. А значит, современная версия холодной войны начинает вступать в противоречие не только с экономическими резонами, но и с общественными настроениями.
