Его Фултон: к десятилетию Мюнхенской речи Владимира Путина

Еще не ушли со своих постов Джордж Буш — младший и Тони Блэр, арабской весной и дымом покрышек Майдана и не пахло, Дмитрий Медведев не был выбран преемником президента России и никто не употреблял богатого слова «тандем», до вторжения в Грузию оставалось еще более полутора лет, до закона об иностранных агентах нужно было прожить пятилетку, Трамп пытался продавать площади в своей новой башне в Чикаго, не начался даже новый экономический кризис, а Владимир Путин, выступив 10 февраля 2007 года на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности, уже рассказал, что он на самом деле думает о Западе и о том, куда движется Россия.

Конец иллюзии

Все, что было сказано в Мюнхенской речи 10 лет назад, легло в основу политики третьего срока Владимира Путина. Реализация идей Мюнхенской речи была отложена по объективным причинам: была взята пауза на период правления Дмитрия Медведева, породившая иллюзии вестернизации России. Но уже в 2012 году Путин демонтировал политику своего наследника и одновременно предшественника со скоростью не меньшей, чем Дональд Трамп избавляется от наследия Барака Обамы.

У Владимира Путина не было эволюции взглядов, и это стало очевидно как минимум с момента возвращения советского гимна в 2001 году, а слова о «величайшей геополитической катастрофе» были произнесены уже в 2005-м. Зато состоялась эволюция внешнего поведения, и ее кульминация пришлась на 2007-й. Несмотря на «дружбу» с Бушем и Блэром, он не был принят как равный в сообщество мировых лидеров и в какой-то момент почувствовал, что избавлен от необходимости соблюдать, как он сам сказал в Мюнхенской речи, «излишний политес» и пользоваться «дипломатическими штампами». До полной свободы рук — присоединения Крыма — еще надо было дожить. Но с Мюнхена началась свобода слов — к ней Путин вернется, когда снова станет президентом. Возможно, если бы не было перерыва на Медведева, холодная война 2.0 началась гораздо раньше. Хотя уже во время сессии вопросов и ответов в Мюнхене-2007 кто-то предположил, что с этого момента историки будут отчитывать начало новой холодной войны.

Стоя на фоне надписи «К миру через диалог», российский президент сорвал весьма энергичные аплодисменты аудитории. Он ритуально процитировав что-то дежурное почему-то из Франклина Рузвельта, а затем очень быстро заставил аудиторию оцепенеть — обрушился на «однополярный мир», который и «не состоялся», и противоречит «морально-нравственной базе современной цивилизации», и приводит к тому, что «нас постоянно учат демократии», а сами «почему-то учиться не очень хотят».

Едва сдерживаемый, хорошо темперированный гнев нарастал в этой речи, и после нескольких риторических каденций Путин прямо назвал «однополярников» — США, которые навязывают всему миру свою «систему права». Мысля мир в терминах «зон влияния», Путин считал и расширение НАТО на восток фактическим вторжением на «его» территорию, тем более что прошло уже несколько лет с выборов на Украине 2004 года, которые жесточайшим образом фрустрировали российский политический класс, главным страхом которого стала вымышленная «оранжевая революция» в России.

Как мировые СМИ отреагировали на Мюнхенскую речь Путина 10 лет назад

Отношение к Североатлантическому альянсу вскрыло эту, если угодно, экзистенциальную несводимость взглядов на мир Запада и путинской России. В ходе сессии вопросов и ответов кто-то сказал: господин президент, разве непонятно, что присоединение к НАТО новых стран — это не военная угроза, а самоопределение демократических государств, поиск ими институциональных якорей, говоря в терминах самого Путина, присоединение к морально-нравственной базе современной цивилизации. Нет, ответил президент, это военно-политический блок, а значит, он расширяется «против кого-то», а не просто так.

Штампы, которые визуализируются в детстве карикатурами из «Правды» об американском империализме и блоке НАТО, истребить невозможно. Это тот редкий случай, когда время бессильно.

Еще один штамп тоже был предъявлен миру в Мюнхенской речи. И это тоже очень советское предубеждение. Оно описывается поговоркой «Кто платит, тот и заказывает музыку». Если люди с таким типом мышления во что-то верят, то это не Маркс, Ленин или Господь Бог. Это — вера  в деньги, в то, что они решают все, за них можно все купить, в том числе влияние одного государства на другое.

Неправительственные организации, говорил Путин, раз уж финансируются, значит, являются «подконтрольными». Это были первые сполохи молний, которые потом сожгут дотла весь НКО-сектор в России, лишив помощи очень многих людей, обеднив социальную, гуманитарную и культурную составляющие жизни.

Там, где могло бы быть гражданское общество, в результате стоит мотоцикл Хирурга. И приехал он как раз из Мюнхена.

Из Мюнхена в Крым

Выступление в Мюнхене иногда сравнивают с Фултонской речью Уинстона Черчилля. Если это сравнение и корректно, то исключительно в том смысле, что мюнхенский спич был предвестником холодной войны 2.0 и очень серьезным симптомом того, что постсоветский миропорядок расшатывается, а история, конец которой был провозглашен Фрэнсисом Фукуямой в 1989 году, возвращается.

В сущности, в 2007-м Путин пошел ва-банк. Он уже не был загадкой для Запада, особенно после ареста Михаила Ходорковского и формирования полностью контролируемого парламента в 2003-м. Отношения медленно, но последовательно портились. И парадоксальным образом такая наступательная и агрессивная речь была «фолом последней надежды»: российский президент хотел напугать Запад своей откровенностью, полагая, что, возможно, «западные партнеры» учтут его озабоченности и сделают несколько шагов навстречу. Путин предъявил список обид и словно бы ждал утешения и уверений в совершеннейшем почтении. Эффект получился обратный, но и этот вариант Б просчитывался: не хотите — не надо, Россия из фрагмента Запада будет превращаться в сверхсуверенный остров.

В этот день Путин потерял Европу и, пожалуй, весь Запад. И, судя по тому, что произошло потом, он лично для себя решил, что свободен в своих действиях: если не получилось стать мировым лидером по западным правилам, он станет мировым лидером по своим собственным правилам. Это очень похоже на то, как, не вписавшись в общемировые рейтинги университетов, наши вузы начинают составлять свои собственные, где они немедленно начинают занимать первые позиции.

Из Мюнхенской речи выросла другая, которая стала ее сиквелом и логическим завершением, — обращение 18 марта 2014 года по поводу крымского референдума. Там уже появились и «пятая колонна», и «национал-предатели».

Мюнхен завершился в Крыму и Донбассе.