Опасное признание: чем обернется решение Трампа о столице Израиля
С момента основания еврейского государства США придерживались принципа, согласно которому один из главных вопросов израильско-палестинского конфликта — статус священного города — должен решаться в рамках двустороннего переговорного процесса. Однако в 1995 году конгресс США подавляющим большинством принял Акт о посольстве в Иерусалиме (Jerusalem Embassy Act), согласно которому Соединенные Штаты признавали Иерусалим столицей Израиля и должны были перенести туда свое посольство в течение четырех лет. Президент Билл Клинтон, который тогда работал над собственным планом мирного урегулирования конфликта (соглашения в Осло 1993 и 1995 годов), опасался, что такой шаг навредит продвижению его инициатив, и воспользовался своим правом на временное освобождение от выполнения данного акта. Впоследствии к акту была добавлена поправка, позволявшая президенту откладывать выполнение решения конгресса на шесть месяцев, «если это необходимо для защиты интересов национальной безопасности США». В течение 22 лет все американские президенты пользовались этой поправкой.
Признав Иерусалим столицей Израиля, Трамп порвал с этой традицией. Уклонение предыдущих администраций от принятия такого решения видится ему одной из причин провалов мирных инициатив по израильско-палестинскому конфликту. Однако дело не просто в стремлении «разорвать шаблон», у этого шага есть и политический контекст.
Международная реакция
Решение Трампа ожидаемо вызвало гневную реакцию по всему мусульманскому миру. Накануне турецкий президент Эрдоган назвал признание Иерусалима столицей Израиля «красной линией для мусульман», пригрозил разорвать дипломатические связи с Израилем и созвал на 13 декабря саммит глав Организации исламского сотрудничества в Стамбуле. В более мягкой форме пытались увещевать Трампа и европейские союзники, в частности президент Франции Макрон. Даже сторонники этого решения в США (а его поддерживают большинство членов конгресса в обеих палатах) не до конца уверены, что время выбрано подходящее ни с точки зрения регионального контекста, ни с позиций американских интересов.
Действительно, ситуация на Ближнем Востоке не располагает к оптимизму. Сирийский конфликт подошел к стадии переговоров, но проблем при этом не меньше, чем во время горячей фазы конфликта, да и военные действия сирийской армии против террористических группировок и отрядов оппозиции еще продолжаются. Убийство экс-президента Йемена Салеха от рук недавних союзников хуситов еще больше запутывает ситуацию в этой стране. Отношения самого Израиля с Ливаном, Иорданией, Сирией и Ираном выходят на новый виток напряженности.
В этих условиях подливать масла в огонь признанием Иерусалима означает подрывать позиции собственной дипломатии, наращивать и укреплять антиамериканские и антиизраильские настроения на Ближнем Востоке и по всему исламскому миру. Совпав по времени с перепостами Трампом провокационных видео одного из лидеров британских антиисламских организаций и с решением Верховного суда США, подтвердившим законность введенного Белым домом запрета на въезд граждан из шести мусульманских стран, поступок американского лидера укрепляет в массовом сознании его репутацию «непримиримого исламофоба». Этим не преминут воспользоваться вербовщики исламистских террористических организаций.
Ближневосточный план
Вне всяких сомнений, Трамп принял историческое решение. И больше всего политический Вашингтон озабочен сейчас возможными последствиями этого решения для американского плана урегулирования израильско-палестинского конфликта. Оппоненты Трампа убеждены, что решение по Иерусалиму — шаг на пути к провалу мирной инициативы. Сам Трамп исходит из того, что оно будет способствовать продвижению «плана», и не перестает говорить о «большой сделке», которую непременно заключит между израильтянами и палестинцами.
Желание покончить с многолетним конфликтом демонстрировали все американские президенты последних десятилетий. Почти все они начинали с назначения спецпредставителя по этому вопросу, приступавшего к «челночной» дипломатии в регионе.
Трамп поступил так же. Еще во время предвыборной кампании он поручил своему зятю Джареду Кушнеру возглавить работу на этом направлении. В команду Кушнера были приглашены трое бывших коллег его тестя: Джейсон Гринблат — бывший исполнительный вице-президент в Trump Organization, с января 2017-го ставший спецпредставителем президента по международным переговорам; Дэвид Фридман — в прошлом адвокат Трампа, специализирующийся на процедурах банкротства, а теперь посол США в Израиле; Дина Пауэлл — некогда управляющий директор и партнер в Goldman Sachs, ныне заместитель советника президента США по национальной безопасности. Вероисповедание и профессиональный опыт «четверки пожарных» Трампа в арабо-израильском конфликте периодически становятся предметом шуток самого Кушнера: Кушнер, Гринблат и Фридман — ортодоксальные евреи, Пауэлл — коптская христианка; ни у кого из них нет опыта во внешней политике или конфликтном урегулировании: они профессионалы в юриспруденции и бизнесе.
В течение нескольких месяцев они встречались с представителями всех заинтересованных сторон. На ранних этапах этих усилий задача-минимум сводилась к необходимости убедить Израиль принять отдельные части мирной инициативы и тем самым заставить арабских лидеров повлиять, в свою очередь, на палестинцев. Задача-максимум заключалась в том, чтобы способствовать формированию более тесного израильско-саудовского альянса против Ирана.
Институционально этот процесс предполагалось оформить в виде двух параллельных треков. Первый — собственно двусторонний израильско-палестинский переговорный формат, в рамках которого стороны сами могли бы выработать модальности дальнейшего урегулирования конфликта. Второй — региональный трек, где помимо представителей Израиля и Палестины должны были быть Саудовская Аравия, Египет, Иордания и на каких-то этапах Марокко.
В ожидании «больших решений»
Израиль в таком подходе беспокоили, во-первых, излишнее, как ему казалось, влияние арабов на Трампа, во-вторых, сама идея привязать сделку между палестинцами и израильтянами к другим региональным вопросам. Нетаньяху до сих пор убежден, что это вопросы разного порядка, которые должны обсуждаться отдельно друг от друга.
Арабы же в таком подходе американской администрации надеялись найти собственные каналы влияния на Соединенные Штаты. Быстро определив значимость Кушнера, руководители Саудовской Аравии и ОАЭ (первые через наследного принца Мухаммеда бен Сальмана, вторые через своего посла в США Юсефа аль-Отайба) установили с ним «тесный дружеский контакт». Побочным эффектом такой «дружбы» стала еще бóльшая десинхронизация процесса выработки и принятия внешнеполитических решений в США. В Эр-Рияде, Абу-Даби и, возможно, других арабских столицах теперь не считают обязательным обсуждать свои решения с кем-то, кроме зятя президента.
Предметные детали самого «ближневосточного плана» Трампа пока неизвестны, а большинство участников переговорного процесса, включая Кушнера, выражают «осторожный оптимизм». Между тем в Вашингтоне бытует мнение, что план урегулирования не будет обнародован вплоть до марта. Одной из причин, по которой Трамп хотел бы перенести «большие решения» на весну следующего года, называют вероятные досрочные выборы в Израиле из-за «антикоррупционного расследования» против самого премьер-министра страны. Ожидается, что даже если Нетаньяху будет баллотироваться, то выступать он будет с более примирительных позиций, что означает необходимость принять мирную инициативу Трампа. Зная претензии Нетаньяху, администрация США в последние месяцы старалась дополнительно насытить как сам «план», так и всю израильско-палестинскую повестку максимальным числом произраильских месседжей. В связи с этим решение по статусу Иерусалима стало наиболее «прорывным».
Возможно, решение Трампа является попыткой форсировать принятие его плана мирного урегулирования другими игроками, в том числе подтолкнуть Нетаньяху к ответным мерам, которых от него ожидают в Белом доме. Не было ли оно поспешным и плохо продуманным, можно будет утверждать спустя какое-то время. Очевидно только, что отыграть его назад уже не удастся.
