Тактический маневр: что может сделать Владимир Васильев в Дагестане
Назначение Владимира Васильева и.о. главы Дагестана пока легче всего оценить от противного: от каких других вариантов развития ситуации в Дагестане Кремль отказался, выбрав Васильева.
Силовое решение
Вариант, о котором активно говорили накануне назначения и значительно раньше, в том числе высокопоставленные источники, — это отправка в регион действующего силовика. Чаще других называли фамилию первого заместителя директора Росгвардии, бывшего полпреда в Северо-Кавказском федеральном округе Сергея Меликова, имеющего южнодагестанские корни. Но такому назначенцу независимо от его личных достоинств были бы обеспечены крайне непростые стартовые условия. На него неминуемо бы лег груз ответственности за все действия силовых структур на территории республики. А там наряду со случаями подлинного героизма есть вещи, которые вызывают в местном обществе значительную напряженность: от банальной коррупции до гибели в спецоперациях людей, чья причастность к бандитскому подполью, по мнению их родственников и правозащитников, ничем не подтверждается (таким событием, например, стала гибель двух молодых жителей села Гоор-Хиндах в августе 2016 года; этот инцидент сейчас расследуется). Прежние руководители Дагестана в конфликтах, стороной которых были правоохранительные органы, хотя бы формально могли рассматриваться как посредники, а некоторые и реально стремились взять на себя эту роль. Человек в погонах во главе республики не имел бы такой возможности и становился бы заложником проблем, которые он точно не мог бы решить в одиночку, в каком бы звании ни пришел на свою должность.
Исчерпание элиты
Другой ожидавшийся многими вариант — назначение представителя республиканской элиты, уже поработавшего на высоких постах в регионе. В самом Дагестане называли фамилию экс-главы региона Магомедсалама Магомедова, но «вторые пришествия» региональных лидеров Кремль пока не практикует. То, что список потенциальных кандидатов оказался таким коротким, можно понять, если учесть происходившее в дагестанских верхах при Абдулатипове. Его правление совпало по времени с удалением из региона, причем явно по инициативе федерального центра, нескольких клановых «тяжеловесов». Наиболее заметными, но вовсе не единственными, из ушедших были экс-мэр Махачкалы Саид Амиров (осужден на пожизненный срок) и экс-руководитель дагестанского отделения Пенсионного фонда Сагид Муртазалиев (находится в розыске).
Уход подобных фигур неизбежно создавал проблемы, причем гораздо большие, чем можно предположить исходя из формального должностного статуса этих лиц. Однако какие-либо альтернативные, неклановые «лифты», которые позволили бы формировать новую управленческую элиту, Абдулатипову создать не удалось. Наряду с назначениями на разные посты выходцев из своего родного района, что вызывало понятное раздражение, он строил свою кадровую политику через союз с лидерами «выживших» кланов. Но каждый из них имеет в республике немало противников и в качестве назначенца на высшую должность вряд ли мог рассматриваться.
Отсюда, собственно, становится ясна та проблема, от решения которой Дагестан зависит сегодня гораздо больше, чем от любого назначения. Это проблема создания новой элиты вместо самовоспроизводства с постепенным вырождением той, которая закрепилась в регионе, пройдя через горнило 1990-х. Причем выращивать новую элиту «в пробирке» нет необходимости, да это и нереально. Достаточно посмотреть вокруг и увидеть тех, кто сумел добиться в Дагестане в последние годы успеха, не будучи частью клановой вертикали. Это, например, предприниматели, работающие в тех областях, в которых в последние лет десять можно было вести дела без сильного прикрытия во власти (строительство, сфера услуг). Это сильно прореженная, но все же сохранившаяся поросль муниципальных, преимущественно сельских, глав, не имеющих вассальной зависимости от более крупных чиновников и опирающихся в основном на доверие населения. Это и общественные активисты, многочисленные и весьма разнообразные в сегодняшнем Дагестане.
Достаточно вспомнить «несистемную» партию «Народ против коррупции», которую, как утверждали многие в регионе, поддерживало республиканское Духовное управление мусульман. Вплоть до снятия с выборов в Народное собрание в 2016 году эту политическую силу называли серьезным конкурентом «Единой России». Конечно, все представители подобной «контрэлиты» вовлечены в сложную систему местных взаимоотношений и конфликтов, и даже диалог с ними, не говоря о встраивании кого-либо из них в управленческую систему, потребует филигранной точности и такого знания дагестанских реалий, которого, похоже, нет пока не только у федеральных чиновников, но и у экспертов. И все же без серьезной кадровой эволюции о развитии региона говорить невозможно.
Пока же можно сказать, что назначение Васильева поможет центру решить чисто тактическую задачу — сохранить стабильность в Дагестане на время федеральных выборов 2018 года. В последний период нахождения у власти Абдулатипова в республике было немало очагов напряженности, реальных и потенциальных. Все видели протесты дагестанских дальнобойщиков на федеральных трассах. Немало нерешенных конфликтов остается в земельной сфере. Отдельная болевая точка — вопрос о восстановлении Ауховского района на западе республики, где до депортации 1944 года жили чеченцы. Складывающейся там ситуацией недовольны, похоже, жители всех национальностей, которых как-то затрагивает восстановление района.
Сейчас можно ожидать успокоения — все заинтересованные стороны будут присматриваться к новому главе, пытаться найти на него выход. Если Васильев не допустит каких-то грубых ошибок, такая ситуация может продлиться год и более. Заглядывать в более отдаленное будущее сложно. Вспоминая тот оптимизм, с которым в 2013 году в Дагестане было встречено назначение Абдулатипова, трудно было предположить, что он не дотянет до конца первого срока. А ведь тогда тоже существовала очевидная тактическая задача — обеспечить в республике стабильность до Олимпиады в Сочи.
