Конфликт в Сирии начался с внутренних протестов против режима Башара Асада, которые были жестоко подавлены. Сейчас локальный конфликт приобрел форму полномасштабной войны с вовлечением глобальных и региональных игроков.

Если изначально против режима боролась главным образом светская оппозиция, то постепенно пальму первенства перехватили религиозные экстремисты. Произошла поляризация конфликта. С одной стороны, сражаются правительственные силы, курды, с другой — исламистская оппозиция.

ИГИЛ возник из иракского филиала «Аль-Каиды» в 2000-е годы. В результате «арабской весны» и ошибок в послевоенном обустройстве Ирака суннитское большинство оказалось в невыгодном положении по сравнению с шиитским и курдским населением. ИГИЛ быстро набрал популярность благодаря нескольким факторам. На границе Ирака и Сирии образовалась территория хаоса, неподконтрольная властям. А новый лидер ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади взял курс на создание собственного исламистского государства. В этом ему помогает бывшая саддамовская элита, которая оказалась не у дел в новом Ираке. Есть в руководстве организации и высококвалифицированные специалисты из других стран и регионов мира. Террористическая организация обзавелась четкой целью и квалифицированными офицерами, управленцами. Это позволило ей установить контроль над обширными территориями.

Важный момент: правительство Сирии и ИГИЛ — противники экзистенциальные. Компромиссы между ними невозможны, потому что принадлежность к алавитам (шиитская конфессиональная группа, к которой принадлежит правящая элита Сирии), с точки зрения ИГИЛ, равносильна вероотступничеству и, соответственно, наказывается смертью.

rbc.group

Впрочем, противники Асада полагают, что подобная стратегическая несовместимость двух сил не мешает им периодически действовать как тактическим союзникам. Асад оказывается заинтересован в существовании ИГИЛ, потому что, во-первых, оно борется и с его противниками тоже, а во-вторых, потому что противостояние с ИГИЛ оказывается основной причиной нерешительности Запада в отношении самого Асада. Такая оценка ситуации не разделяется российскими властями и основной частью экспертного сообщества, по-прежнему считающих Асада основной силой, способной оказывать противодействие ИГИЛ.

Помимо ИГИЛ в регионе по-прежнему действуют другие отряды исламистской оппозиции разной степени радикальности. Наиболее известная из них — «Джабха ан-Нусра», созданная на базе сирийского филиала «Аль-Каиды», воюющая прежде всего против Асада, но также не признающая и ИГИЛ.

Наконец, необходимо упомянуть про оппозиционные силы светского толка. Среди них есть как непримиримые борцы с режимом, выступающие за демократизацию Сирии, поддерживаемые Западом и рассматриваемые Россией как потенциальные участники мирного процесса. Например, «Свободная сирийская армия», последнее время ослабевшая в войне и с Асадом, и с радикальными исламистами. Так и представители системной оппозиции — признаваемой правительством, участвующей во власти и считающейся многими наблюдателями марионетками.

Наконец, еще есть курдские ополчения, которые тоже сражаются против ИГИЛ, но и к правительству Асада у них тоже много претензий. Курды хотят выжить и в перспективе создать свое государство или хотя бы получить автономию в Сирии, против чего Асад выступает категорически.

Помимо всех этих сил действует и так называемая внешняя оппозиция, поддерживаемая значительной частью арабского мира и стран Запада. Она объединена в созданную в 2012 году в Катаре Национальную коалицию сирийских революционных и оппозиционных сил.

Когда закончится война?

Саудовская Аравия, Турция и США поддерживают разрозненную сирийскую оппозицию умеренного толка, Россия и Иран — правительство Сирии, то есть режим Асада. Стратегические цели России и США в регионе в основном совпадают — никто не хочет появления в регионе государства террористов, поэтому для всех важно уничтожить ИГИЛ. А вот тактика расходится — Россия считает Асада частью решения проблемы, а США — частью проблемы. Это главное различие. Это одна из причин того, что, несмотря на общность интересов, Россия и США не могут выработать общий план действий и подвергают критике действия друг друга (другие причины связаны с общим чрезвычайно негативным фоном отношений).

Проблема в том, что долгое время ни Россия, ни США не обладали достаточными ресурсами для влияния на сирийских деятелей. Ни на Асада, ни на оппозицию. В результате мы постоянно оказывались в ситуации, что никто в лагере противников ИГИЛ пока не был готов идти на уступки.

Могут ли эти противоречия привести к войне России и США? Вряд ли. Причина простая — никто не готов начинать мировую войну за Асада. Судя по заявлениям Джона Керри, компромисс может быть найден — сначала нужно всем вместе уничтожить ИГИЛ, а затем вернуться к вопросу о судьбе Асада и обустройстве Сирии.

Позитивный сценарий предусматривает, что региональные игроки возьмут лидерство на себя и при поддержке США и России уничтожают ИГИЛ. Если Иран и Саудовская Аравия смогут найти общий язык, война с ИГИЛ быстро закончится и начнется плавное восстановление государственности Сирии. Вероятность такого сценария невысока — около 25%.

Негативный сценарий — это вовлечение в конфликт все новых участников, военные столкновения между Ираном и Саудовской Аравией, лидером суннитского мира. При таком развитии событий нельзя исключать самых пессимистичных вариантов и большой и долгой войны на Ближнем Востоке. Вероятность — 10%.

Самый реалистичный сценарий — несмотря на вовлечение России, конфликт будет тянуться еще долгие годы. Все будут бомбить ИГИЛ, но уничтожить организацию все равно не получится, ведь никто из мировых лидеров не готов терять людей в наземной операции. Россия и США будут вести бесконечные переговоры о переустройстве Сирии. Через 5–10 лет на территории Сирии появятся новые государства. Весь регион переживет переформатирование.

Зачем России все эти проблемы на фоне кризиса и конфликта в Украине? ИГИЛ — это на самом деле внутренняя угроза. Наши южные регионы находятся не так уж далеко от мест боевых действий, в ИГИЛ воюет несколько тысяч граждан РФ, они рано или поздно захотят вернуться. Это означает дестабилизацию на Северном Кавказе, в Поволжье, на Урале, в мегаполисах.

Участие в сирийских делах позволяет Москве заявить о себе как о глобальном игроке и доказать свою нужность странам Запада. В конечном счете, возможно, это заставит их пойти на уступки в других важных для Кремля вопросах, в том числе по Украине и режиму санкций.

Стоят ли все эти потенциальные выгоды нынешней военной активности? На другой чаше весов оказывается и возможность «асимметричного» ответа со стороны ИГИЛ, способного организовать теракты на территории РФ, и нагрузка на и без того слабую российскую экономику. Общество, очевидно, не готово к еще одной войне, учитывая опыт Афганистана и Чечни.

Об авторе