«Чудесное» спасение: чем опасно решение ЦБ о санации «Открытия»
Сообщение ЦБ «О мерах по повышению финансовой устойчивости ПАО «Банк «Финансовая Корпорация Открытие» несет миру сразу несколько благих вестей.
Во-первых, хотя детали спасательной операции пока до конца не ясны, счастливым образом разрешилась судьба самого банка «Открытие» и в первую очередь его кредиторов и вкладчиков. За успешность банковского бизнеса отныне будет отвечать сам Центробанк с его неограниченной финансовой мощью.
Во-вторых, вскоре будет пущен в ход новый механизм санации через непосредственно контролируемый Банком России Фонд консолидации банковского сектора, который, как утверждается, будет работать намного быстрее и дешевле, чем традиционный порядок санации банков с помощью АСВ.
В-третьих, ЦБ недвусмысленно продемонстрировал, что ценит финансовую стабильность превыше всего и не намерен допускать даже малейшего намека на панику. Массовое бегство вкладчиков из «Открытия», грозившее перекинуться на другие частные банки, пока остановлено.
Зигзаг регулятора
Однако мед из бездонной бочки изобилия Банка России все-таки изрядно горчит. Казус «Открытия» — не просто отдельный негативный случай; в нем отражаются гораздо более серьезные изъяны отечественной финансовой системы.
Прежде всего в очередной раз это несостоятельность надзорной политики ЦБ. Однако до сих пор речь шла о мелких и гораздо реже о средних по отечественным меркам банковских институтах. Тут же масштабы принципиально иные: восьмой по размеру активов банк страны, уполномоченный на все что только можно, который вдобавок контролирует сложносочиненный финансовый конгломерат, включающий крупные кредитные организации, НПФ, страховые и инвестиционные компании (в частности, «Траст», «ЛУКОЙЛ-Гарант», «Росгосстрах»), вдруг при спокойной рыночной конъюнктуре обнаруживает явные для аналитиков признаки несостоятельности. Регулятор же сначала отрицает проблемы, затем резко задействует экстренный инструментарий беззалоговых кредитов, пылившийся на полке со времен глобального кризиса 2008 года, но в конце концов идет на полномасштабную санацию, как ее ни называй, признаваясь, что может лишь гадать о размерах сформированной дыры в капитале. Как минимум это означает, что в России не заработал введенный во многих странах после кризиса особый режим регулирования системно значимых финансовых организаций.
Несвойственная роль
На фоне зияющих надзорных провалов несколько иначе смотрятся недавние сражения за пост уполномоченного банковского санатора, когда ЦБ, отодвинув в сторону АСВ и всех прочих претендентов, принял данную функцию на себя. И дело тут даже не в привычном для нас поиске решений всех рыночных проблем в рамках государственного домена. При возникновении системных потрясений банковского сектора ничего плохого в государственном вмешательстве нет: во многих странах во время последнего кризиса государство входило в капитал системно значимых банков и других финансовых организаций, чтобы направлять и гарантировать их оздоровление. Однако довольно сложно припомнить, чтобы в этой роли где-то выступал непосредственно Центральный банк: уж больно далеки его нормальные прерогативы от санаторства.
Таким образом, данный кейс высвечивает еще одну куда более масштабную проблему — сосредоточения в рамках функционала главного банка России взаимно противоречивых задач, интегрированное управление которыми становится запретительно сложным. Помимо коренной функции — денежно-кредитной политики — это уже не только банковский надзор (заметим, что ведущие центробанки мира — ФРС, ЕЦБ, Банк Японии и Банк Англии — даже этим уже не занимаются), но и системная финансовая стабильность (роль российского правительства в этой важнейшей сфере невооруженному глазу почти незаметна), регулирование во всех прочих финансовых секторах вплоть до НПФ и ломбардов, а также развитие финансового рынка в целом, поведенческий надзор и, наконец, руководство поднадзорными себе же коммерческими организациями (помимо Сбербанка и вновь приобретенного «Открытия», это Московская биржа, Российская национальная перестраховочная компания и опосредованно Национальный расчетный депозитарий).
Кто следующий?
Что касается «дешевизны» нового способа санации, то настораживает возрастающая частота обращения за формально бесплатным «внебюджетным» источником — эмиссионными средствами ЦБ. Что ни говори, приятно, когда балансировавший на грани коллапса банк в одночасье становится эталоном надежности, уступая разве что Сбербанку. Каким-то чудесным образом важнейшие вопросы государственной финансовой политики, предполагающие немалые общественные издержки, сводятся к внутренним учетным категориям Банка России, к вопросу о том, какое число больше — кредитная эмиссия на санацию или сразу на компенсационные выплаты вкладчикам. Излишне напоминать, что и «простота», и «дешевизна», и даже безальтернативность здесь мнимые: скорее поспешное затыкание одной дыры в потенциале порождает едва ли не большие проблемы.
Наконец, созданный прецедент не дает однозначного ответа на вопрос, а что произойдет, если завтра на грани коллапса окажется другой крупный частный (или — чем они лучше? — государственный) банк. Судя по полученному рынком и вкладчиками от ЦБ сигналу, эффект too big to fail в России сегодня силен как никогда. Но в таком случае не так уж нелогично выглядит применявшаяся «Открытием» стратегия безудержного роста посредством поглощения других финансовых институтов. Зато куда менее логичными выглядят действия Банка России, который одновременно с регуляторными полномочиями и коммерческими функциями накапливает у себя национальные финансовые риски. Это очень опасная стратегия.
