Плановая экономика 2.0: в чем основная беда госкомпаний
Максимизируем показатели, а не прибыль
Последние недели внимание СМИ приковано к «Роснано» в связи с уголовным делом о нецелевом расходовании средств. С самого момента своего возникновения государственные компании подвергаются критике за воровство и неэффективное использование бюджетов, но это не главная проблема.
Основная беда в том, что госкомпании искажают принципы функционирования рыночной экономики. И так как во многих секторах, будь то финансы, транспорт, добыча нефти и газа, они являются ключевыми игроками, то искажения носят уже системный характер.
В отличие от частных компаний, которые максимизируют прибыль, государственные компании максимизируют показатели, которые сверху спускаются правительством. «Газпром», вместо того чтобы выстраивать отношения с клиентами, строит неэффективные с экономической точки зрения газопроводы. На те средства, которые были потрачены на строительство «Северного» и «Южного потока», можно было проплатить транзит газа Украине на много лет вперед. Экономические выгоды газопровода «Сила Сибири» также под большим сомнением.
«Роснефть» требует у правительства от 300 млрд до 2,4 трлн руб. на разработку новых месторождений. Но если месторождения прибыльные, средства на их освоение можно привлечь на рынке. Если же убыточны, то и разрабатывать их не имеет смысла. Это же применимо и ко многим инфраструктурным проектам РЖД (например, дорога на Красную Поляну), выделением кредитов госбанков бизнес-школе «Сколково», «Ланта-тур», олимпийским стройкам и т.д. Менеджмент, который максимизирует стоимость для акционеров, никогда бы не проинвестировал в эти проекты.
Когда компании максимизируют не прибыль, а погонные метры, разработанные месторождения, энергетическую безопасность, построенные заводы, тонны чугуна и стали, спускаемые государством, это постепенно может вылиться в возрождение полноценной плановой экономики.
Без опыта работы в «советском венчуре»
Чубайс неоднократно заявлял, что основная цель корпорации «Роснано» — не генерация рыночного дохода для своего акционера (государства), а создание наноиндустрии. Но что произойдет с этой отраслью, если государство решит закрыть «Роснано» или сократит его финансирование? Смогут ли выжить созданные корпорацией предприятия, если им придется искать средства на рыночных условиях?
В СССР была довольно мощная отрасль пассажирского самолетостроения. Но как только государство убрало подпитку в виде субсидированного топлива и финансирования, отрасль мгновенно рухнула. Ведь как привлекать финансовые ресурсы на конкурентном рынке, советским авиастроителям было неизвестно.
Не способствует корпорация Чубайса и развитию венчурной индустрии в сфере нанотехнологий, хотя эта цель многократно заявлялась топ-менеджментом компании. Венчурная индустрия — это конкуренция за финансовые ресурсы, проекты и людей, которые могут привлекать ресурсы и размещать их в эффективные проекты. У менеджеров «Роснано», как и у советских авиастроителей, нет шанса научиться привлекать финансирование на конкурентном рынке — ведь средства им дает государство. И качественно формировать портфель они также вряд ли научатся. Государство же не требует обеспечивать рыночной доходности на капитал.
При этом создание нормальной венчурной индустрии убивается в зародыше. Частный фонд вынужден привлекать финансовые ресурсы на рынке. Чубайс в интервью РБК называл доходность для западных фондов 12–18% годовых. Если добавить сюда страновой риск и риск рубль/доллар, то получается требуемая доходность в 22–28% в рублях. Сможет ли обычный частный фонд с такой стоимостью капитала конкурировать с «Роснано» за выгодные проекты? Нет, ведь «Роснано» всегда сможет предложить более выгодные условия финансирования — никто не требует с нее обеспечение рыночной доходности вложений.
Сможет ли частный фонд конкурировать за таланты? Зарплаты менеджеров в «Роснано» составляют $30–60 тыс. в месяц. Это очень высокий уровень для фонда, который пока генерирует одни убытки. И это значит, что любой другой венчурный фонд, который захочет войти на этот рынок, должен будет предложить как минимум такой уровень зарплат и больше.
Вероятно, после ликвидации «Роснано» венчурную отрасль придется создавать с нуля и, скорее всего, при найме в новые компании будет предъявляться требование «без опыта работы в советском венчуре».
Невидимая рука рынка
Значит ли это, что государство вообще не должно поддерживать значимые отрасли? Нет, но есть эффективные методы поддержки, минимально искажающие рыночные реалии. Многие из них уже успешно опробованы современным российским государством. Например, льготы по налогам и импортным пошлинам позволили очень быстро создать сборочные производства мировых автогигантов. Представьте, что было бы, если государство создало госкорпорацию «РосАвтоПром».
Частичное субсидирование процентных ставок по кредитам и разумный протекционизм очень сильно помогли развитию сельского хозяйства (до периода антисанкций). Россия сейчас один из крупнейших мировых экспортеров зерна, хотя в периоды позднего Советского Союза импортировала зерно в огромных количествах. В других секторах, например производстве куриного мяса, в 2000-х тоже наблюдался значительный рост производства. Нефтедобычу можно также более эффективно поддерживать, предоставляя льготы по НДПИ на трудноразрабатываемых месторождениях, а не предоставляя государственное финансирование.
Менеджеры госкомпаний, среди которых есть и реформаторы 1990-х, и выпускники ведущих экономических факультетов, понимают, что невидимая рука рынка эффективнее костлявой руки госплана. Но они — рациональные экономические агенты и максимизируют свою полезность в первую очередь. Практически любой, кому предложить компенсацию существенно выше рынка, будет доказывать другим (и самому себе), что именно то, чем он занимается сейчас, нужно для развития экономики. В конце концов политическую ориентацию в отличие от сексуальной можно менять бесчисленное число раз в зависимости от рыночной конъюнктуры.
Но если экспансию госкомпаний не остановить, то рано или поздно мы придем к ситуации начала 1990-х, когда истощение госресурсов (основной источник которых сейчас нефтедоллары) приведет к остановке многих предприятий. Ведь основная причина обвального падения ВВП в 1990-е была именно неспособность «мощной» советской промышленности, лишенной директивного распределения ресурсов государством, производить хоть что-то в рыночных условиях.
Существенным отличием будет, скорее всего, сокращение или даже полное истощение нефтегазовых ресурсов, так что рецессия «новых 1990-х» может затянуться на куда более длинный срок. Ведь на основной драйвер роста 2000-х — высокие цены на нефть — можно уже будет не надеяться, просто нечего будет продавать. Поэтому реинкарнации Госплана 2.0 российская экономика может уже не пережить.
